Колесо Фортуны - де Ченси Джон - Страница 31
- Предыдущая
- 31/74
- Следующая
Роджерс сказал, что у него галлюцинации. (А может, правда? Разве не могло все происшедшее быть плодом сверхактивного воображения?) Но даже если дело обстоит так, как он рассказывал, можно ли поручиться, что эти существа прибыли с мирными намерениями? (В самом деле, можно ли? Могли они быть подобием уэллсовских марсиан? Уэллс, без сомнения, заронил в умы идею селенитской жизни, возрождающейся практически тем же способом, что и этот «кометный» народец.) Как он осмеливается рисковать судьбой всего, что знает с детства, ради эгоцентричной уверенности в том, что он прав, а все остальные не правы?
Это была игра — возможно, величайшая игра, в какую приходилось играть человеческому существу.
Затем причальные опоры упали, вспыхнул яркий свет, и силуэт корабля начал уменьшаться. Лаки следил за ним из-за скалы, пока не потерял из виду. Только после этого он пошевелился.
Три ядерных заряда оказались еще более массивными, чем он представлял. Их опоясывали крест-накрест металлические ленты, прибитые колышками к поверхности кометы, или, как он теперь знал, защитной обшивке корабля. Сначала Лаки казалось, что выдернуть колышки не удастся. Он яростно набросился на один из них, раскачивая его из стороны в сторону, пока наконец колышек не поддался. Тяжелое дыхание ураганом отдавалось в наушниках, окошко шлема запотело. В конце концов все три ящика с зарядами освободились от опутывавшей их стальной паутины.
Лаки быстро обнаружил, что скафандр не предназначен для метательных упражнений. Три бомбы были соединены между собой металлической оплеткой, что делало их еще более устойчивыми, но Лаки не сдавался.
Когда же они в результате его усилий все-таки слегка взмыли над поверхностью, он понял, что это ничего не дает. Подъем быстро замедлился, а затем и вовсе прекратился. Бомбы больше не соприкасались с поверхностью, но неслись в пространстве по собственной орбите вокруг более массивного тела достаточно близко от него, чтобы уничтожить все живое вокруг. Лаки поймал себя на мысли, успеет ли закончиться кислород в скафандре прежде, чем Берта пошлет свой сигнал детонаторам.
Он играл и потерпел поражение. Предчувствие того, что его везение исчерпано выигрышем в лотерею, не обмануло Лаки. Эмиссары погибнут вместе с ним, приклеенные к этому самоходному обломку космического мусора…
Усики не пытались возобновить мысленный контакт с Лаки, дабы скрасить его одиночество. Интересно: а куда они девались? Буровая установка по-прежнему маячила на полпути до близкого горизонта, но шевелящегося покрытия на ней не было. В самом деле, какой смысл теперь выводить ее из строя? Лаки равнодушно перебирал варианты быстрого конца: открыть окошко шлема или отстегнуть ботинки, удерживающие его на поверхности.
Ботинки…
Возможно, есть еще один шанс. После нескольких попыток ему удалось дотянуться до застежек, прикрепляющих ботинки к скафандру, облегающему ноги. Он «вышел» из расстегнутых ботинок, посмотрел вверх на зависшую над ним связку бомб и, согнув ноги внутри скафандра, оттолкнулся изо всех сил.
Сначала он боялся промахнуться. Но, пролетая мимо, он ухитрился схватить рукой в толстой перчатке болтающийся ремень, и, хотя при этом плечо чуть не вырвало из сустава, серая поверхность корабля-кометы стала стремительно падать вниз.
Бомбы теперь летели не совсем в том же направлении, что и Лаки. Он понял, что может не держаться за них, поэтому, использовав момент силы до конца, отпустил их в свободное плавание. Они устремились по собственной траектории, которая, к счастью, пролегала достаточно далеко от астероида. Нет, удача не оставила его окончательно, особенно принимая во внимание, что они удалялись довольно быстро.
Внезапно он ударился головой о верхушку шлема. В течение нескольких ошеломительных секунд он не мог понять, почему это произошло. Затем он осознал, что его инерционный полет резко оборвался. В самом деле, теперь он двигался обратно, по направлению к псевдоастероиду. И только когда ему удалось согнуться достаточно для того, чтобы разглядеть собственные ноги, он заметил серые усики, обвивающие щиколотки, — усики на самом конце длинной-предлинной серой лозы, тянущейся от самой поверхности корабля.
Новый неожиданный прилив чужих и странных мыслей переполнил его мозг, и он перестал что-либо осознавать.
Во сне он видел их всех — капитана Роджерса, Андреа, Рубена, Берту такими, какими он запомнил их, своих последних человеческих товарищей. Он пытался говорить с ними, но издавал лишь хриплые стоны.
— Доктор, он очнулся, — сказал Роджерс.
Тут кто-то, кого Лаки не узнал, склонился над ним во сне — это была женщина с осиной талией, короткими седеющими волосами и пристальным взглядом, который мгновенно превратился в улыбку.
— Все в порядке, — сказал она. — Это поразительно.
— В самом деле, — сказал Рубен, тоже улыбаясь. Они все улыбались. Неужели у них нет никакого почтения к смерти? — Кто бы мог подумать, что оживляющие газы, применяемые для кометной популяции, подействуют и на человеческое существо? Возможно, они научат и нас этому.
Тут Лаки удалось извергнуть из себя слово:
— Что?..
— Они притащили тебя с собой, когда обосновались на орбите между Землей и Луной, — объяснила Берта. — Когда они разыскали людей, способных понимать их, они отдали тебя с инструкциями, как вернуть тебя к жизни. Сложновато, правда, оказалось. Целых три дня потребовалось после нескольких недель, что ты провел с ними.
На этот раз ему удалось выдавить два слова:
— Ядерные заряды…
— Мы оттащили их от корабля, — сказал Роджерс. — Когда мы поняли, что они слишком отдалились от астероида, чтобы изменить его траекторию, то смысла взрывать уже не было, — он покачал головой. — Скверно, что мы все-таки попытались их взорвать.
— Да, это говорит не в нашу пользу, — сказала Андреа. — Если бы мы их взорвали, Земля, пожалуй, навсегда осталась бы закрытой для галактических контактов. Так бы и случилось — если бы не ты.
— Не… не я?
— Ну конечно, — сказал Роджерс. — Если бы не твоя готовность принести себя в жертву ради них, но я до сих пор содрогаюсь при мысли, что ты мог бы не выиграть билет на этот рейс. На Земле не так много людей, с которыми они могут контактировать. И как это получилось, что мы взяли с собой одного из них?
Лаки слабо улыбнулся и откинулся на подушку.
— Просто… повезло, я думаю.
Дон Вебб
БОЛЬШАЯ ИГРА
Псевдостервятники парили в желтых небесах в восходящих потоках горячего воздуха. Я наблюдал за ними через купол города, напоминающий волдырь на ожоге, и была одна вещь, которую я знал наверняка.
Я был разорен до последней степени разорения.
Это не очень-то здорово, когда человек разорен, это не может быть его естественным состоянием. Я являюсь посвященным членом Церкви Бога-Игрока, мы верим в то, что Адам был создан в виде обнаженного мужчины с двадцатью красными фишками в правой руке и комком земли в левой. Адам проиграл Эдем в кости Сатане. Господь ненавидит невезучих, и если ты хочешь, чтобы Он тебя любил, можно немного жульничать. К счастью, Всевышний вложил немного плутовства в душу каждого, поэтому всем так легко друг друга обманывать.
Я еще немного понаблюдал за псевдостервятниками, а потом отправился в город и зашел в «Марсианский Одиссей», самый забытый Богом салун на Новом Марсе. В «Одиссее» было чисто и тепло. Эд Париварто, ветеран-инвалид, кататонически пускал слюни за стойкой. Эд такой. Он оказался слишком близко от зоны боевых действий на Листере IV. Если ему задать прямой вопрос, он щелкнет челюстью и ответит. Я зашел за стойку и налил себе сам. Большинство завсегдатаев сканировали в кабинках новейшие фантазии. Я заприметил свою старую приятельницу Детку Высокая Задница, содрогавшуюся в виртуальном экстазе.
Не слишком приятное зрелище, эта Высокая Задница. Она проиграла ноги туристке с Земли, которой хотелось получить на память какие-нибудь личные (то есть биологические) сувениры из пограничных областей. Туристка ушла на двух прекрасных ножках. Высокая Задница купила себе лучшую пару искусственных ног, какие только были на Новом Марсе. Они оказались слишком высокими. Отсюда прозвище.
- Предыдущая
- 31/74
- Следующая
