Кто главнее? - Белоусов Вадим Михайлович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/58
• Следующая

Тем не менее испытания нового корабля прошли обнадеживающе. Насколько опередила свое время конструкторская мысль Карла Шильдера, можно проиллюстрировать хотя бы тем, что его подводные корабли имели на вооружении ракеты на нескольких стартовых установках, чего не имели даже подводные корабли второй мировой войны. Но талантливый изобретатель не нашел должной поддержки у правительства. В конце концов ему было отказано в ассигнованиях.

Технический гений Карла Шильдера, мастерство блестящих кузнецов Александровского завода, которым удалось справиться с задачей чрезвычайной для того времени трудности — отковкой броневых деталей подводных лодок, — все пошло насмарку.

В отличие от многих других профессий кораблестроителей профессия кузнеца со временем не утратила своего значения. Она по-прежнему одна из ведущих на судостроительном заводе. Но разумеется, рабочее место сегодняшнего кузнеца совершенно непохоже на те темные, закопченные кузни, в которых когда-то трудились кузнецы. Нет здесь и измученного тяжелой физической работой подмастерья-молотобойца. А вот «уханье» все же осталось. Только ухает уже не человек — машина. Огромные, многотонные пневматические молоты с помощью мощных компрессоров-нагнетателей всасывают воздух. Этот воздух со страшной силой обрушивается на рабочий поршень, и молот бьет по заготовке. Сильный удар сотрясает бетонный пол цеха. Сделавший свое дело воздух вырывается наружу — ухает.

Много за последнее время появилось молотов самых разнообразных конструкций. Есть среди них не только ухающие — пневматические, но и молчаливые — механические, гидравлические…

Точным, уверенным движением кузнец нажимает на приводной рычаг. С высоты срывается на поковку тяжелая падающая часть молота. Вес этой падающей части колебался и доходил до внушительной величины в несколько тонн. Но какими бы молоты ни были — пневматическими, механическими или гидравлическими, — их действие подчинялось одному закону: тяжелый молот бил по заготовке и она, как кусок теста, расплющивалась под ударом. Грани, по которым бил молот, принимали нужную форму, а по расплющенным местам приходилось ударять снова. Но тогда деформировались уже только что откованные грани. Приходилось их «приводить в порядок» — и так до тех пор, пока заготовка не принимала нужную форму. Нельзя ли устранить текучесть металла, заставить его после первого же удара принимать нужную форму?

Оказалось, что это вполне возможное дело. Заготовку стали помещать в форму — матрицу. Удар молота заставлял металл «расплескиваться» по матрице, точно повторяя ее формы. С одного удара заготовка принимала нужные очертания.

Почему этим способом не могли воспользоваться кузнецы прошлого, ведь, наверное, не только нам с вами приходила столь заманчивая идея? Не было тогда достаточно мощных молотов, сила удара которых измерялась бы десятками тонн. К тому же сами матрицы, испытывающие громадные нагрузки, требуют порой дорогих и дефицитных материалов, таких как сверхтвердые сплавы или особые виды керамики. И даже это не спасает их от быстрого разрушения — слишком уж сильные и частые нагрузки приходилось испытывать матрицам. Но нашли кузнецы выход — стали внутрь дорогостоящей матрицы вставлять особую вставку или обойму. Когда обойма выходила из строя, ее нетрудно было заменить. Самую же матрицу использовали и дальше.

В любой профессии есть место удали, профессиональному блеску, который издавна поражает воображение людей.

Как-то группа ребят из судостроительного профтехучилища отправилась на экскурсию в кузнечно-прессовочный цех. Взяли ребята с собой тетради, ручки, даже фотоаппарат, потому что как раз в это время заканчивали оформлять стенгазету, а снимок группы на фоне цехового оборудования был бы здесь весьма уместен. А Гена Морозов, известный в училище фантазер, прихватил с собой еще блестящий серебряный шарик.

— Гвоздь программы, — пояснил он друзьям. — Настоящее цирковое представление. И все с помощью этого шарика.

Ребята, конечно, посмеялись. Зная его склонность к розыгрышам, никто не отнесся к Генкиным словам всерьез. Даже Павел Петрович, руководитель группы, обычно строго следивший за дисциплиной, на этот раз ничего не заподозрил.

Сначала экскурсия проходила традиционно. Начальник кузнечно-прессовочного цеха лично провел ребят по производственным участкам, рассказал все, что считал нужным рассказать. Ответил на вопросы.

Генка, который, как правило, бойчее всех засыпал шефов вопросами, на этот раз молчал. Но по его горящим глазам и напряженному лицу можно было догадаться — он что-то задумал.

Действительно, сжимая вспотевшей от волнения рукой свой серебряный шарик, Генка нервно сглотнул слюну. «Стоит или не стоит? Еще, чего доброго, поймут подвох да так отбреют! Эх, была не была!»

Генка протиснулся сквозь кольцо товарищей вплотную к начальнику цеха и спросил:

— Скажите, пожалуйста, а есть у вас хорошие мастера?

— Конечно есть, — снисходительно ответил инженер.

— Ну, а такие, чтобы были асы, золотые руки?

— Наверное, и золотые руки найдутся.

И тут Генка выложил свой козырь. С деланным безразличием он произнес:

— Отец рассказывал, у них на заводе один кузнец на гидравлическом молоте орех расколол. У вас-то, наверное, никто такого не сумеет.

— А орех у тебя есть?

— Есть. — Генка достал свой серебряный шарик, содрал с него конфетную обертку, в которую тот был завернут для маскировки, чтобы никто преждевременно не разгадал его замысел. Протянул его начальнику цеха: — Вот.

Тот неторопливо подбросил на ладони орех, оглядел притихших ребят. Все смотрели на него с живым интересом. Стоит ли отрывать от дела классного специалиста, занимать никчемным делом дорогой молот? Еще раз оглядел инженер лица обступивших его ребят. На них был написан неподдельный интерес. Это был тот самый случай, о котором они не раз будут рассказывать своим друзьям и знакомым, а возможно, позже, и детям. «Вот она самая действенная профориентация», — усмехнулся про себя начальник цеха. Поднялся со стула.

— Ну, пошли к Юрию Ивановичу, это наш ас.

Веселый, быстрый в движениях кузнец в синем комбинезоне встретил ребят приветливо:

— Подходи, подходи, молодая смена. Только, чур, руками ничего не трогать.

— Юрий Иванович, — начал с улыбкой начальник цеха, — молодежь сомневается, есть ли у нас на заводе мастера — золотые руки?

— Ну, золотые не золотые, а кое-что можем.

— Вот. — Инженер передал рабочему Генкин орех.

Тот взял его и вопросительно посмотрел на начальника.

— Расколоть сумеешь, да так, чтобы ядрышко не повредить?

— Попробуем!

Кузнец положил орех на наковальню, сосредоточенно коснулся рычагов. Многотонный молот вздрогнул. Словно примеряясь, его падающая часть сделала несколько ударов, как кулаком по воздуху. Еще больше сосредоточился кузнец. Следующая серия ударов прошла уже значительно ниже, едва не коснувшись ореха. Все замерли. Каждый такой удар мог расплющить стальную заготовку. Сумеет ли мастер укротить могучую силу молота, заставить его сделать работу, более подходящую крошечному ювелирному молоточку? Редактор стенгазеты, спохватившись, взвел затвор фотоаппарата:

— Вот это кадр для праздничного выпуска!

— Тихо, ты, — зашикали на него ребята, словно фотоаппарат мог помешать кузнецу.

Впрочем, действительно, мог. Несмотря на всю сосредоточенность, краем глаза он заметил наведенный фотоаппарат, и это его отвлекло. Но не помешало. Новый удар — и раздался едва уловимый щелчок.

— Готово. Забирайте, чей орех?

Генка недоверчиво снял его с наковальни. Скорлупка прямо у него в руке разломилась надвое, обнажив золотистое ядрышко.

— Вот это да! — протянул Генка восхищенно.

— Для Юрия Ивановича такая забава не предел. Он может и не такой фокус показать.

Ребята дружно повернулись к кузнецу, ожидая, что тот ответит. Вместо ответа он открыл инструментальный ящик и достал оттуда бутылку из-под кваса. Зачем-то протер донышко, поставил ее на наковальню. Затем на горлышко осторожно — так, чтобы не упала, — положил пробку. Тут уже не вытерпел обычно сдержанный наставник Павел Петрович:

• Предыдущая
• 23/58
• Следующая