Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека - Страница 79

• Предыдущая
• 79/110
• Следующая

Профессор подошел прямо к этому предмету и сорвал покрывало, под которым обнаружилось высокое прямоугольное зеркало в посеребренной рамке. Рамка была простая, ровная и гладкая, и, так как зеркало стояло вплотную к стене, оно довольно сильно напоминало дверь.

— Это ведь… — Мила поколебалась. — Профессор, это же еще одна Мемория! Я не ошиблась?

— Все верно. Это Мемория. На этот раз — моя собственная. В ней хранится мое самое болезненное воспоминание, — Гурий Безродный окинул зеркало медленным взглядом. — И я хочу, чтобы ты его увидела, Мила.

— Почему? — не в силах отогнать тяжелое предчувствие, посмотрела на него она.

— Потому что здесь ответ на твой вопрос, — сказал Гурий Безродный, отвечая на ее взгляд, — правда о человеке, которого ты знала как Лукоя Многолика.

Мила повернула лицо к зеркалу. Глубоко, с расстановкой вздохнула, словно собирая из самых отдаленных уголков своего сознания крошечные кусочки храбрости.

— Мы войдем туда вместе, — негромко, ободряюще сказал Гурий Безродный.

От переживаний прикусив нижнюю губу и не отрывая взгляда от зеркала, Мила пару раз кивнула головой.

— Возьми меня за руку, — скомандовал профессор.

Мила послушалась, тогда он протянул кисть другой руки вперед и коснулся серебристой поверхности Мемории. От его прикосновения по зеркалу, как по воде, пошли круги. Зеркальное озеро вдруг окрасилось в бордовые, фиолетовые и черные цвета, а со дна его поднялись на поверхность сверкающие блики — словно отражение звездного неба. Все закружилось в ускоряющемся круговороте. Профессор Безродный подался вперед, увлекая за собой Милу. Она не сопротивлялась, только закрыла глаза и перешагнула через серебряную раму.

Мила и профессор оказались в ярко освещенной комнате. Здесь было уютно и просторно. Возле окна мерно покачивалось кресло-качалка, а само окно было распахнуто настежь, впуская в комнату волну яркого солнечного света. Возле кресла, словно он только что поднялся, стоял мужчина. Мила почти мгновенно узнала в нем Гурия Безродного — на вид ему было двадцать с небольшим. Мила невольно подняла глаза на профессора, но тот лишь кивнул в сторону своего двойника и сказал:

— Смотри.

Молодой Гурий стоял, закинув голову вверх. Мила проследила за его взглядом и увидела бесшумно кружащую под потолком Почтовую торбу. Не прекращая полета, торба широко раскрыла отверстие-рот, и вниз полетел какой-то предмет.

Молодой Гурий невольно отпрянул в сторону, когда этот предмет упал прямо в кресло. В тот же миг торба молнией устремилась в открытое окно и исчезла, растворившись в дымке солнечного света.

Тем временем Гурий поднял с кресла небольшой прямоугольный сверток и осторожно развернул его.

— Книга из отцовской библиотеки? — вслух удивился он.

Озадаченно хмурясь, он повертел книгу в руках, после чего откинул обложку. Глаза его мгновенно расширились от ужаса. Он не мигая уставился в книгу и с тревогой в голосе воскликнул:

— Лиза?!

Книга тут же выпала из его рук, и Мила проследила за ней взглядом. Она только успела заметить, что произнесенное молодым Гурием имя было выведено на титульном листе книги жирными, похожими на кровь темно-красными буквами, как все вокруг поглотила кромешная бездонная тьма.

Первым, что услышала Мила, был короткий вскрик боли, словно кто-то, упав, больно ударился. Под ногами она вновь почувствовала твердый пол. В глазах прояснилось. Рядом стоял профессор Безродный, а в нескольких шагах от них лежал ничком молодой Гурий. В полуметре от него валялась книга — та самая, с кровавого цвета надписью «Лиза» на титульном листе.

Оглядевшись, Мила к своему ужасу поняла, что все втроем они оказались в большой клетке из толстых металлических прутьев, стоящей в очень просторной гостиной.

— Поместье моих родителей, — раздался рядом с ней тихий голос профессора Безродного.

Сквозь решетку Мила бегло охватила взглядом комнату. На потолке висела огромная хрустальная люстра. Полы были застланы роскошными, дорогими коврами. На каминной полке из белого мрамора в ряд стояли миниатюрные портреты — глаза Милы невольно выхватили зияющую прогалину в этом ряду, словно одного портрета не хватало. А кроме этого в комнате были еще две точно такие же клетки, как та, в которой находились сейчас они с профессором и молодой Гурий.

В гостиной были люди: вдоль стен, возле двустворчатой двери с золотыми дверными ручками, возле окон, занавешенных золотистыми портьерами из тяжелого бархата, поблизости от клеток — их было человек тридцать, но чувства столпотворения при этом не возникало. Эти люди были похожи друг на друга: все в темных серых одеждах, с угрюмыми враждебными лицами. Каким-то образом Мила знала, что это не маги, но тем не менее они пугали ее. В выражениях их лиц было столько слепой, непоколебимой ненависти, которая невидимо для глаза объединяла их во что-то страшное и беспощадное, что Мила ощутила, как по спине пробежал холодок.

В центре комнаты стояло трое. Двое из них были такими же, как остальные: серые одежды, угрюмые лица… Но третий человек — невысокий и светловолосый, он стоял спиной к Миле, — явно отличался от остальных.

На нем была длинная черная накидка с откинутым на спину капюшоном — такие накидки имелись почти у каждого жителя Троллинбурга. Еще Мила заметила, что остальные люди в гостиной все время поглядывали на светловолосого — казалось, они в любой момент готовы были сделать то, что он им прикажет.

Человек в накидке повернулся. Воздух на вдохе застрял у Милы в горле тяжелым камнем. Перед ней было самое безобразное лицо из всех, когда-либо виденных ею в жизни.

Она не могла не узнать в светловолосом отца Бледо — Тераса Квита. Это был уже не тот пугливый мальчишка из воспоминания сестры Гурия Безродного. Изменилось не только лицо Тераса — теперь это был совсем другой человек. Его взгляд источал ядовитую ненависть, а рот кривила улыбка, исполненная мстительного удовлетворения.

— У нас еще один гость, господа, — неожиданно мягким, ласкающим слух голосом сказал Терас Квит. — Рад видеть тебя, Гурий.

— Терас! — воскликнул Гурий, поднимаясь с пола. — Как я здесь оказался?

Мила заметила, что Терас собирался ответить, но его опередили.

В большой гостиной раздался холодный смех, который показался Миле пугающе знакомым. Как и молодой Гурий, она повернула голову и увидела, что во второй из трех клеток, стоящих в комнате, находится человек, которого она почему-то не заметила сразу.

Мила узнала его. Это был друг Гурия из воспоминания его сестры — черноволосый, с темными глазами и холодным голосом молодой парень. Сейчас он выглядел лет на шесть-семь старше, но выражение его лица было таким же высокомерным. Он стоял, прислонившись спиной к прутьям клетки со скрещенными на груди руками, и смотрел на молодого Гурия.

— Это самый глупый вопрос, который ты мог задать, Гурий. — В его голосе были лед и презрение. Он с пренебрежением кивнул в сторону Тераса Квита. — Этот уродец поймал нас в ловушку Цепким Арканом, как новообращенных сопляков.

Молодой Гурий смотрел на черноволосого так, словно не слышал ни единого его слова.

— И ты тоже здесь… — пробормотал он.

— Здесь, — процедил сквозь зубы черноволосый. — Из-за тебя, черт возьми!

Он вдруг разомкнул скрещенные на груди руки и бросил в сторону Гурия какой-то предмет. Ударившись о прутья решетки, этот предмет упал на пол в ближайшем к клетке Гурия углу.

Это был портрет в овальной деревянной рамке. С того места, где Мила стояла, она смогла разглядеть лицо ее еще совсем юного учителя, а поверх изображения — кроваво-красную надпись «Гурий». Мила была уверена — именно этого портрета не хватало на каминной полке.

Молодой Гурий с безразличием взглянул на портрет и поднял глаза на черноволосого.

— Ты не хуже моего знаешь, из-за чего мы здесь, — сумрачно сказал он. — И твоей вины в этом не меньше, чем моей.

Терас Квит тихо рассмеялся.

— Какая трогательная дружеская сцена! — сказал он, переводя взгляд с молодого Гурия на его черноволосого друга.

• Предыдущая
• 79/110
• Следующая