Журнал «Если», 1993 № 01 - Дынкин Александр - Страница 51

Он: Пообедаем вместе?

Она: Нет, я не хочу с тобой

спать.

Вы об этом?

Н. Г.: Ну, допустим, так. На самом-то деле она отвечает по существу. Мужская психика предпочитает структуру, деление, обозначение, иерархию. Вечность делится на временные отрезки. Женщина способна совершать те же логические операции, но я сильно подозреваю, что в глубине души ей это совершенно безразлично, она просто не тем живет.

Знаете, перечитывая уже опубликованный собственный рассказ «Радостные, разноцветные», я с удивлением обнаружила заложенную в тексте (не специально) паралингвистическую возможность. Там по сюжету случайно встречаются две любовницы одного человека — старая, отставная, и новая — и старшая пытается внушить младшей, что их общий друг никогда на ней не женится, а когда понимает, что женится, то «ей становится так холодно, что в квартире тут же перестают топить, и полночи она ворочается с боку на бок, и никак не может согреться». Для женщины важны не столько физические параметры этого мира, сколько психическая реальность. Это другой мир, там другие приоритеты, и на поверхности пирамиды ценностей может оказаться какая-нибудь красная чашка, разбитая в детстве, и к ней сойдутся все сущностные нити.

А мужчина подходит к женщине с инструментальных позиций, она материал, глина, из которой надо что-то лепить. «Это платье тебе не идет», «перемени прическу» — в лучшем случае.

— Никак не пойму, что же в этом дурного?

Н. Г.: Рассматривание другого существа только как сферы приложения своих сил означает, что мир живет по законам взаимопожирания, вампиризма. От реального до психологического, когда цивилизованный мужчина пытается психологически скушать свою подругу, и она отвечает ему тем же. Но преимущество здесь на стороне мужчины, и, когда он уж очень наступает, женщине остается сделать то, что и героине рассказа «Девушка с глазами цвета виски» — она уменьшится… и ускользнет.

— Нина, существует точка зрения — конечно, мужская, — что женщина находит себя, рожая и воспитывая детей, вкладывая в них свой опыт и приобщая к опыту человечества.

Н. Г.: Здесь единственное зерно истины; по самой природе своей женщина — творец. Она создает из собственной плоти новую жизнь.

Я думаю, что мужское творчество лишь компенсирует отсутствие способности к прямому продолжению себя в этом мире. Женское творчество бескорыстно, в каком-то смысле оно является продолжением биологической функции женщины.

— Вы, безусловно, знакомы с теорией фаллического начала как символа силы, власти, превосходства, которая подразумевает изначальную ущербность женщины, потому что сей предмет, дающий власть, у нее отсутствует. Мне кажется, сейчас вы снова поменяли местами точки отсчета, и мы оказались в том же иерархическом мире, только перевернутом.

Н. Г.: Я упоминала уже, что женское движение может проявляться в радикальных формах, противопоставляя мужской системе ценностей свою. И если по Фрейду главное — это фаллос, женщина может утверждать, что главное — грудь, которой она кормит ребенка, и отсутствие таковой вызывает у мужчин комплекс неполноценности. А когда эти детские игры

в

Якоб Бэме писал о том, что Адам был муже-девой, но, утратив мудрость — Софию, в похоти своей обрел Еву, смертное существо, каковым стал и сам. Христос показал нам путь воскрешения человечества… Как сказано в Библии, на небесах не женятся и не выходят замуж. Никакого спасения в замене «мужского» знака на «женский» нет, добавлю от себя. Истина в целостности.

Пока же мы имеем модель общества, подавившего в себе все женское. А есть закон, что все подавленное обостряется, революционизируется, прорывается из-под спуда, не обязательно в привлекательных формах. Такова грубая эмансипация, к которой часто сводились все женские проблемы. Так и феминизм — как бы некое существо лезет, вот ухо показалось, часть руки, глаз… страшновато, как на сюрреалистической картине. Но когда это духовное тело появится целиком, мы увидим, что не кривое оно и не косое, убедимся в его соразмерности.

— Однажды в разговоре женщина-специалист по рабочему движению заявила, что

феминистку

Н. Г.: Не знаю. На Западе широко распространено такое направление, как «сексизм», идет борьба с дискриминацией по половому признаку. Женщина может очень обидеться, если ей помочь надеть пальто или, скажем, предложить сесть — это проявление полового неравенства. Интересно, что в русле сексизма рассуждает Лев Толстой: его герой, Позднышев, в «Крейцеровой сонате» удивляется, почему это образованная девушка не может подать стул ему… «Не в том отсутствие прав женщины, — рассуждает Позднышев, — что она не может вотировать или быть судьей, а в том, чтобы в половом отношении быть равной мужчине, иметь право пользоваться мужчиной и воздерживаться от него по своему желанию… Вы говорите, что это безобразно. Хорошо. Тогда чтобы и мужчина не имел этих прав. Теперь же женщина лишена того права, которое имеет мужчина. И вот, чтобы возместить это право, она действует на чувственность мужчины, через чувственность покоряет его так, что он только формально выбирает, а в действительности выбирает она. А раз овладев этим средством, она уже злоупотребляет им и приобретает страшную власть над людьми.

— Да где же она, эта особенная власть? — спросил я.

- Где власть?… Пройдите в каждом большом городе по магазинам… Вся роскошь жизни требуется и поддерживается женщинами. Сочтите все фабрики. Миллионы людей, поколения рабов гибнут в этом каторжном труде только для прихоти женщин…Жен- щины, как царицы, в плену рабства и тяжелого труда держат 0,9 рода человеческого. А все оттого, что их унизили, лишили их равных прав с мужчинами».

Прошу прощения за длинную цитату, но она имеет отношение к делу, не так ли? Все тот же вопрос. Возьмите популярный нынче призыв «Вернем женщину в семью». Думаю, немалая часть женщин готова вернуться в семью; но есть и другие, которые не желают ограничивать свой мир только интересами родных людей. Я не против создания условий для возвращения в семью, но против того, чтобы женщин загоняли домой так, как когда-то загоняли на фабрики и заводы. В любом случае, это не свободный выбор.

…Конечно, есть агрессивный феминизм, но это пена на поверхности реки, а если река несет какой-то сор, грязь, корни, это не отрицает саму реку. Потому что исток ее естественный, правда, со своими особенностями в Америке, во Франции, в России…

— Нина, скажите, а вас очень замучили дискриминацией в виде предложения помочь надеть пальто?

Н. Г.: Да что-то не очень…

Объявив подписку на 1993 год, мы убедились, что у журнала много друзей: «Если» решили выписать 110 тысяч человек. Далеко не все имеют весь комплект журналов за 1992 год — чаще два-три номера. Эту беду мы поправить не сможем, тиражи предыдущих номеров давно разошлись. Остается утешиться тем, что уж на это полугодие для подписчиков журнала проблема решена. Тех же читателей, кто решил приобретать журнал в открытой продаже, вынуждены огорчить: в связи с ростом тиража редакция существенно сокращает розничную продажу — в три раза. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что об этом мы предупреждали читателей и со страниц журнала, и со страниц «Московских Новостей». К сожалению, подписаться на «Если» с февраля или марта тоже нельзя — редакция объявила комплектную подписку, на шесть месяцев сразу.