Журнал «Если», 2004 № 08 - Бачило Александр Геннадьевич - Страница 28

— Если бы ты заболел или не захотел этой встречи, то не полетел бы, — ответил он. — А ты уперся, как баран. Вот этим путешествием и разговором со мной ты и закодировал себя на неудачу. И я ничем не могу тебе помочь. Бесполезно отговаривать тебя от перемещения, ты уже здесь. По той же причине я не могу посоветовать тебе дать такой же совет тому идиоту, который посетит тебя через сорок лет. Все закольцовано. Вернешься, попробуй промыть себе мозги или покрепче ударься башкой об асфальт. Может, если ты забудешь об этой встрече, дела твои пойдут лучше или, во всяком случае, по-другому. А теперь через сорок лет к тебе снова прилетит…

— Ну хватит, про идиота и болвана я уже слышал, — перебил его Полуэктов. — А если попытаться что-то сделать, нарушить ход событий?

— Законы физики не обманешь, — ответил старик. — Сам посуди: я бы сейчас дал тебе совет, который сделал бы тебя богатым. Неужели ты думаешь, что у меня в это время ниоткуда взялся бы счет в банке, а квартира в одно мгновение разрослась бы до размеров дворца?

— Да сомневаюсь, — возвращая фляжку, ответил Вадим.

— Правильно, это уже волшебство, — вздохнул старик. — А оно, к сожалению, невозможно. Поэтому все и закольцовано. Я даже не могу тебе сказать, чего нужно опасаться, потому что ничего такого не делал, в аферы не влезал… хотя, может, и стоило. Посоветовать тебе писать лучше? Ты не сможешь, потому что бездарь. Не спорь! — предупредив возмущенную реплику Полуэктова, вскричал его собеседник и повторил: — Это я в порядке самокритики.

— Хорошо, бездарь, — устало согласился Вадим. — Я собираюсь купить акции…

— Пробовал, — не дал ему договорить старик. — Лишился квартиры.

— Тогда я не куплю, — с облегчением произнес Полуэктов.

— И это пробовал, — огорошил его двойник.

— Так ты купил или не купил?

— После той встречи с собой семидесятипятилетним, после того неприятного разговора с ним я тоже решил не приобретать акции. А когда вернулся, узнал, что Сергей — так, кажется, его зовут? — уже взял их на мою долю. Мы же с ним договорились, а он поторопился.

— Да, действительно, мы с ним договорились, — обеспокоенно промолвил Вадим, и от перспективы потерять квартиру у него на лбу выступили крупные капли пота. В поисках ручки он машинально провел ладонью по дверце и жалобно спросил: — Может, я еще успею отказаться?

— Нет, раньше двух тебя не вернут. У тебя же повременная.

— Дьявол! Ну, не бывает такого, что ничего нельзя сделать! — в отчаянии воскликнул Полуэктов, а старик печально ухмыльнулся.

— Бывает.

— А если я завтра застрелюсь?! — продолжая лихорадочно искать ручку, фальцетом выкрикнул Вадим.

— Не застрелишься, — уверенно проговорил двойник. — Я тебя знаю. Посмотри на меня — ты доживешь как минимум до семидесяти пяти лет, и я этому гарантия.

На некоторое время в машине воцарилась тишина. Расстроенный Полуэктов смотрел через пыльное лобовое стекло на проносящиеся автомобили и думал, почему в небе не видно разных там флаеров и прочей летающей машинерии будущего. После разговора он чувствовал себя глубоко несчастным, как будто жизнь его расписали по пунктам, не оставив ни малейшего шанса сделать что-то самому. Пока он здесь болтал с этим старым брюзгой, дома его лишали жилья, и он никак не мог этому помешать.

— Да ладно, не грусти, — вдруг сказал старик. Он отхлебнул из фляги и протянул ее Вадиму. — В общем-то, мы прожили не такую уж плохую жизнь.

— Я еще не прожил, — мрачно ответил Полуэктов.

— Проживешь, — с оптимизмом сказал его собеседник и рассмеялся. — Еще как проживешь. Помнишь Татьяну? Рыженькая такая.

— Татьяну? Это из детской редакции? — напрягая память, переспросил Вадим. А старик вдруг задумался и затем ответил:

— Ах, нет. Тебе же только тридцать пять. Она будет потом. Хорошая девка!

— А ты помнишь Ольгу? — включился в игру Полуэктов. Несколько глотков водки смягчили чувство утраты, и он охотно погрузился в воспоминания. — Блондиночка с зелеными глазами.

— Это которая предлагала мне уехать с ней в Канаду? — оживился старик.

— Мне, — уточнил Вадим.

— Ну да, и мне тоже, — быстро согласился собеседник и с сожалением покачал головой: — Эх, дурак, не поехал.

— Я тоже… идиот, — вздохнул Полуэктов.

— Ну вот видишь, я же сразу назвал тебя идиотом, а ты обиделся, — обрадовался старик. — Вот где была возможность начать все сначала. А что, сейчас уже поздно? Уехала?

— Давно. Она уже там вышла замуж.

— Да, оплошали мы с тобой, — искренне подосадовал двойник. — И ведь хорошая девушка!

— Ты лучше вспомни, почему я не поехал, — сказал ему Вадим.

— Не знаю, почему не поехал ты, а я в этот момент увлекся другой. Как ее?…

— Людмила, — подсказал Полуэктов.

— Точно. У меня в компьютере даже остались ее фотографии. Да ради такой можно было пожертвовать и Канадой!

Они снова замолчали. Улыбки медленно сползли с их лиц. Оба смотрели в окно, и каждый вспоминал что-то свое. Наконец Вадим хлопнул себя ладонью по колену и с плохо скрытым сожалением произнес:

— Ладно, вечер воспоминаний закончен.

— Нет, ты правда зря расстраиваешься, — снова оживился собеседник. — На, глотни.

— Что-то ты раздухарился, старик, — ухмыльнулся Полуэктов. — Лучше скажи, что у меня будет с жильем?

— Ничего особенного. Поскитаешься по родственникам, по друзьям. Потом опять женишься, пойдут дети…

— Сколько? — осторожно спросил Вадим.

Очевидно, продолжая витать в прошлом, старик посмотрел на визави затуманенным взором и рассеянно ответил:

— Не буду тебя расстраивать. Придет время, узнаешь. Да ты не бойся, я живу неплохо. Дети разъехались, у меня отдельная квартира, голодных у нас нет. Машина вот… Если ее можно так назвать. Болею только. Ну, а коли не сумел ничего нажить, кроме грыжи, играю в лотерею. По мелочам иногда выигрываю.

— Ну-ну, — понимающе кивнул Полуэктов.

— Ты извини, что я вначале так с тобой обошелся, — виновато проговорил собеседник. — Тот, к которому я прилетал, встретил меня лучше. Угостил обедом. И я вот что подумал: может, мы постепенно набираемся опыта, и во время следующей встречи…

— Ты же говорил, что встреча была и есть только одна, — тихо перебил его Вадим.

— Говорил, — согласился старик. — А все равно, черт его знает? Встречи-то по-разному происходят. Я ездил к нему домой, а тебя, видишь, не пожелал к себе везти. Стыдно. Наверное, не хочется, чтобы ты настраивался на такую старость. Кстати, через полгода после твоего возвращения машину времени запретят.

— Почему? — удивился Полуэктов.

— Плохо помню. Много народу сгинуло, скандалы пошли. Прочитаешь в газетах. В общем, держись, парень, и все будет нормально. Я тебе сильно завидую. У тебя еще все впереди…

— Ну да, например, потеря квартиры, — усмехнулся Вадим.

— Плюнь. Не это главное, — махнул рукой двойник, и глаза его снова заблестели от нахлынувших воспоминаний: — А на Татьяну обрати внимание. Рыжий локон над ушком… камейный профиль… До сих пор помню, как у меня от нее поехала крыша. Персик, а не девушка.

— Старый развратник, — с серьезным лицом произнес Полуэктов.

— Чья бы корова мычала, — ответил старик, и Вадим поспешил добавить:

— Как же не обращу, если ты уже все за меня сделал?

— Вот-вот, не отпускай ее, — мечтательно проговорил старик и заключил: — Нет, я доволен прожитой жизнью.

— Господи! — воскликнул Полуэктов. — Чтобы встретиться с этим старым… Чтобы услышать всю эту ерунду, я возвращаюсь домой бездомным.

— Привыкай.

Последующие сорок лет для Вадима Николаевича Полуэктова пролетели в сплошных заботах, да так быстро, что ему было не до воспоминаний о том коротком путешествии во времени. Но в день своего семидесятипятилетия, в полном одиночестве и безденежье, он вспомнил о нем и не испытал ничего, кроме душевной и совершенно материальной горечи, какая бывает при больной печени.

В назначенный день, когда должен был появиться его молодой биологический двойник, Вадим Николаевич проснулся в отвратительном настроении. Он плохо себя чувствовал, болела спина, тянула грыжа. Полуэктов тяжело поднялся с постели, оглядел свою захламленную трехкомнатную квартиру, в сердцах плюнул и снова завалился спать. Ни ехать на встречу, ни готовиться к приезду молодого разгильдяя ему не хотелось. Но около десяти утра тот прибыл сам, объявив о своем появлении настойчивым звонком в дверь.