Ночной позор - "GO-блин" - Страница 29

• Предыдущая
• 29/61
• Следующая

— Это как? — испугался я.

— Вообще-то теоретически мы даже не должны этого заметить, просто поменяется направление вращения орбит всех электронов, частицы полетят в обратном направлении, там, где было право, у нас станет лево, только мы этого опять-таки никак не сможем определить. Тебе так и будет казаться, что в радуге идет сперва фиолетовый, потом…

Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Верно?

Это как же теперь наоборот получится…

Фазан сражен горем, здесь живет охотник, который…

Фигня какая-то получается…

Ладно, порезвились, давайте дальше.

Никакого возложенного на меня контакта с помидорами не получилось. Вообще разум их был поставлен нашими учеными оперативниками под большое сомнение.

— А чего же они Денискинаса тогда сожрали? И меня пытались? — у меня никак не получалось относиться к растениям непредвзято.

— Что с Денискинасом произошло, не знаю, но с тобой все ясно. Ты на них напал? Сам говорил, как палкой размахивал. В любом живом существе, от инфузории до нас с тобой, инстинкт к самосохранению заложен от природы. Как обычно растение защищается? Колючками, ядом, как крапива. Помидоры ничем подобным не обладают, а магии вокруг полно, вот она им и помогла развить нужные качества, которые, с исчезновением раздражителя, тебя, если не понял, полностью исчезли.

— Так они что, вроде батарейки?

— Не вроде, а батарейки и есть. Думаю, если удастся с этими помидорами сладить, чтоб они по-дурному волшебство не копили, хорошие амулеты могут получиться.

Действительно, амулет славный. Чуть зазевался, не выпустил излишек магии, он тебе уже пространство берется выворачивать. Хотя… У меня еще проблем с излишками волшебства не возникало. Скорее наоборот. Это как деньги, или их очень мало, или столько, что начинается депрессия. Богатые ведь тоже плачут.

— Может, обратно давайте двинемся? — предложил я.— Задачу выполнили, чего нам здесь оставаться?

— Так мы и идем,— хмыкнул Рыбка.— Только что это я на свой окурок уже в третий раз натыкаюсь…

Все. Начала вселенная выворачиваться. Я сел на пол и приготовился к катаклизмам, но было пока что тихо.

— Не боись, молодой! Выведем! — с наигранной бодростью усмехнулся Рыбка.

— Точна! — поддержал его Серюня.— Вон как мы в семидесятом в джунглях ангольских заблудились, вот то заблудились, а здесь…

Рыбка поднял руку, призывая к молчанию.

— Слышите?

Шорох, не дававший мне покоя еще в первое посещение, усиливался, постепенно перерастая в гул. Теплица начала вдруг мелко дрожать, с потолка сыпались какая-то труха и листья.

— Это что оно такое? — закричал я, просто чтобы разрядить немного нервное напряжение.

Серюня с Петюней заметно волновались, Утка же старался держать марку непокобле… некопо… непоколебимого и неустрашимого супергероя.

Рыбка так вообще даже закурил. По мне, так дешевый понт, однако смотрится, нужно признать, весьма эффектно, среди всеобщих разрушений.

Пол вздыбился, мы упали и покатились под уклон. Утка, правда, на ногах сумел удержаться, но тоже нелепо подпрыгивал, сохраняя равновесие. Я врезался в самую гущу помидорных зарослей. С перепугу показалось, что растения вновь пытаются оплести меня своими щупальцами. Сквозь шум слышны были голоса товарищей, ругающихся на все лады.

Постепенно теплица выровнялась. Мы осторожно встали, отряхиваясь от обильно удобренной земли и раздавленных помидоров.

Видимо, потратив на этот непонятный пока выбрык часть накопленной энергии, помидоры перестали закручивать пространство в узел, и мы смогли наконец добраться до окон.

— Че за возня? — не поверил своим глазам Серюня.

— Летим,— Рыбка попробовал раскурить потухшую сигарету, потом плюнул и отбросил окурок в сторону.

Действительно, мы летели. Теплица поднималась ввысь, подобно космической ракете, распугивая воробушков.

— Это ее наш мир стабилизировать пытается,— пояснил Утка.— Видимо, верховные подмогли, разобрались, в чем дело. Отправляют теплицу в вечное плавание. Как копит волшебство, так его пускай и отдает, на продолжение движения.

— А с нами как?

— Мы, похоже, сделаемся первыми людьми, которые выберутся за пределы Солнечной системы,— сказал Рыбка.— С голоду не помрем, помидоры вон есть, да и волшебства вокруг сколько хочешь, колдовать можно хоть до усерачки.

— И ничего нельзя поделать?

— Можно. Парашюты наколдовать, у нас на это примерно час уйдет. К тому времени мы благополучно минуем пределы земной атмосферы. А если успеем, то представь, каково будет, когда сила равновесия твой парашют метрах в сорока от земли обратно выдернет?

— А может, скафандры попробовать?

— Ты его сам даже не наденешь. Это раз. А два, опять же, как ты в скафандре летать собрался? Сгоришь еще в стратосфере.

Я представил себе нашу жизнь на уютном планетоиде. Как мы его обживаем, колонизируем, высаживаемся на планеты, несем свет отсталым мирам. Серюня учится стряпать, я — ковыряю тяпкой огород, Рыбка латает щели в обшивке…

Тут мое шустрое воображение услужливо представило прочие, так сказать, аспекты и стороны мужского общежития.

Господи! Нет, верните меня обратно! А-а-а-а!

— Ты че орешь? — удивились бойцы.

— Надо мне, вот и ору,— насупился я.

А-а-а-а!..

— Спакойна, маладые,— сказал Утка.— Спасемся, папка с вами.

Он вышиб стекло, впустив к нам холодный ветер, потянулся, расправляя плечи, и с разбегу бросился в оконный проем.

Рыбка, похоже, сразу догадавшийся о намерениях друга, подскочил к окну и, придерживаясь за деревянные рамы, осторожно выглянул наружу.

— Прыгать всем! — заорал он и подал личный пример, выбросившись вслед за Уткой.

Петюня с Серюней, как настоящие бойцы, не привыкшие долго раздумывать, последовали за ним. Их силуэты мелькнули на фоне серого зимнего неба, и я остался один.

Совсем один!

А-а-а-а!

Сделав три глубоких вдоха, я приблизился к зиявшему проему. Теплица поднялась уже на порядочную высоту, почти вровень с облаками, как мне показалось. Был холодно, ветер пробирал до костей, небеса вокруг были пустынны.

То ли моими товарищами овладело массовое сумасшествие, подвигнувшее их к коллективному самоубийству, а может, перспектива бесконечного путешествия в компании со мной показалась им до того устрашающей, что они предпочли расстаться с жизнью?

Я раздумывал, не стоит ли и мне покончить со всем этим раз и навсегда, как положено настоящему мужчине.

Коим я, безо всякого сомнения, являюсь.

А что?

Сразу разве, не заметно?

Земля далеко внизу выглядела вовсе игрушечной. Мне вот с километровой высоты прыгнуть бывает куда легче, чем, например, со второго этажа. Но это уже кому как.

А-а-а-а!..

Ветер в ушах! Мои щеки трепали и хлопали, как паруса, пока я не догадался захлопнуть рот. Шапку сорвало и унесло, не иначе, в мировое пространство.

Я растопырился, замедляя таким образом падение, и принялся жалеть, что не изучил основ левитации. Штука полезная, но до того сложная, что владеющих ею колдунов еще меньше, чем…

Что бы такое злободневное всунуть? Чем кого? Например…

Что-то с шумом налетело сверху, две громадные загнутые пластины попытались поймать меня, но промазали и со стуком захлопнулись рядом. Похоже наследующая попытка неизвестного чудища оказалась более удачной. Меня перехватили поперек туловища, и тут же громадная птица расправила крылья, замедляя падение.

Мой позвоночник хрустнул сразу в нескольких местах, голову резко дернуло, я прикусил себе язык и сразу после этого мир вокруг погрузился во тьму.

Ой. Ой-ей-ей.

Ладно, соврал, соврал.

На самом деле слова, которые я произнес, в порядочную книжку включать никак не следует, поэтому я их стыдливо опущу. Что-то зачастил я с купюрами. Надо бы сделать два варианта, один для детей и чиновников из министерства образования, а другой — для взрослых, с нецензурной лексикой (я в быту), эротическими сценами (я в ванной) и глубокой правдой жизни (я… я… не знаю).

• Предыдущая
• 29/61
• Следующая