Человек человеку - кот - Коллектив авторов - Страница 34

— Уже началось… — Павлов закрыл лицо руками.

— Ничего еще не началось. Во всяком случае, Бондарчук шефу не звонил точно. Может, его уже расстреляли? — предположил Шаронов, весело скалясь. — И что там случилось, на представлении?

— Министр не впечатлился. Скорее наоборот.

— Еще бы. Да его буквально изнасиловали этими твоими рыжиками!

Павлов откинулся на спинку дивана. Ему опять захотелось уснуть и проснуться другим человеком. Свободным. Независимым. Счастливым.

— Откуда информация? Хотя да, прости, не имеет значения…

— Данные надежные. Гражданку твою заказал большой человек из администрации Президента. Достаточно большой, чтобы заставить кого угодно дать стране хоть угля, хоть птичьего молока… А знаешь, для чего заказывал? Не падай на пол — в подарок!

Павлов бросил взгляд на Катьку — та полулежала неподалеку и слушала. Так внимательно, будто понимала.

— Была идея осчастливить твоими кисками то ли президентов союзных государств, то ли еще кого близкого по уровню, — продолжал Шаронов. — Деталей не знаю. Может, арабским эмирам в личную охрану. Или какому-нибудь турк-менбаши для оживления интерьеров дворца. Министр, понятное дело, возражал, но на него крепко наступили, как они это умеют. И шефу нашему тоже… Отдавили самолюбие. И все замкнулось на некоего завлаба. Есть у нас один, вроде динозавра, туша большая, мозги крохотные. А динозавр вместо того, чтобы отказаться делать непрофиль, с головой окунулся в работу! Тебе шеф не намекал, мол трудно будет, сложно, вряд ли получится, и вообще на фига «К10» брать на себя гражданку?

Павлов мотнул головой.

— Должен был! — настаивал Шаронов.

— Там ведь нечего выдумывать, — сказал Павлов уныло. Он уже знал следующую фразу коллеги. — Возьми исходник, чуть распусти в одном месте, немного зажми в другом. Перекрась. И готово. Это понятно любому идиоту. Даже из администрации Президента. Вывод был бы: не смогли, значит, не хотим. Вот почему на меня и не давили. Наверное. Я так думаю.

— Выдумывать нечего, а ты, тем не менее, заказ слил! — выдал ожидаемую реакцию Шаронов. — Одаренно.

— Перестарался. А может, судьба.

— Я от тебя помру однажды. Судьба… Дальше слушай. Пару месяцев назад случилась большая стирка наверху. Кое-кого спустили с небес на землю. Понял? Сам вычисли, кто заказывал музыку, то есть, рыжиков…

— А… Понимаешь, я не интересуюсь политикой… — сказал Павлов виновато.

— Так она заинтересовалась тобой!!! — заорал Шаронов. Задремавшая было Катька вскочила на ноги. — Чисто по классике! Ты идиот! Заказ сам собой испарился! Министр счастлив! Шеф в восторге! А ты! Вместо того, чтобы держать нос по ветру! Чуять подтекст! И радоваться! И делать вид, что самый умный! И стричь купоны! Полез к министру с трехцветной кошкой наперевес! Как он только в обморок не грохнулся от унижения…

— Фу! — Павлов условной отмашкой усилил серьезность приказа. Катька уже прицеливалась вывалить гостя из кресла на пол. Для начала.

Поведение, «Клинку» не подобающее, даже распущенной гражданской версии. Но то ж Катька.

Шаронов обернулся к кошке и с редкостно человечной для себя интонацией произнес, глядя ей прямо в глаза:

— Ты очень красивая. И умная. И похоже, немножко стерва. Завтра тебя убьют. Это будет неправильно.

Катька попятилась, и вновь у Павлова возникло ощущение, будто она понимает больше, чем положено кошке. Даже «Клинку». Даже гражданской версии.

— Хорошие девочки попадают на небо, — сказал Шаронов и налил себе еще. — Зато плохих девочек пускают куда угодно. Прощай, Катя.

У Павлова защемило сердце — такое же «прощай» он слышал на полигоне. Завлаб подозвал кошку, усадил рядом и обнял за шею.

— А я и вправду мог настричь купонов, — признался он. — Мне шеф почти открытым текстом выдал — мол надо забыть рыжиков и готовиться к повышению.

— Но ты, дубина, их полюбил, и решил любой ценой выпустить в народ… Уффф, сколько ни пью французский, ни черта его не понимаю. Вероятно, культурки не хватает. А попроще нет отравы? Для выходцев из низов?

— Сам поищи в баре… Ты прав, я рыжиков полюбил. А сегодня я еще понял, что они должны быть. Просто быть, понимаешь? Жить на свете. Продаваться в зоомагазинах. Катька так нравится людям! Нужно продолжать исследования и развивать именно эту линию. Говорю тебе — судьба.

— Судьба вам завтра явится, — издали пообещал Шаронов, перебирая бутылки. — Одному с косой, другому с приказом по институту. Кому покажется больнее, не берусь предположить.

— Думаешь, это конец?

— Не то слово. Карьеристы жестоки. И неповиновение воспринимают как личную обиду. У нас и шеф, и министр именно такие. А ты им сегодня в рожи плюнул. Готовься к худшему. Предупреждаю сразу: я тебе помогать буду. Попробую зайти с торца — по линии Академии Наук.

— Лучше по линии начальника ГАИ.

— Ух! — Шаронов едва не подпрыгнул. — Ну, Павлов! Можешь ведь! Можешь соображать когда хочешь! Это мы тоже задействуем.

— Оставь. Лучше поработай оппонентом. У меня тут возникла идея по рыжикам, которая вроде бы объясняет некоторые Катькины способности.

— Оппонентом? А мы не подеремся? — спросил Шаронов.

Когда пришла с работы жена Павлова, в гостиной плавали сизые табачные облака и громко ругались биотех с биомехом. На углу стола, потеснив бутылки и стаканы, приткнулся ноутбук, повсюду валялись мятые листы исписанной бумаги. «Десятка» пряталась на кухне.

— О-о… — протянула жена, обозревая разгром.

— У-у… — только и сказала она секундой позже, когда к ней подбежала здороваться Катька, донельзя обрадованная появлением в доме хоть одного нормального человека.

— Ты не беспокойся! — крикнул из гостиной Шаронов. — Я их на фирму сам отвезу! Мне начальник ГАИ разрешил!

Телефон закрытой связи в кабинете директора НИИПБ разразился трелью в девять утра. Звонил генерал Бондарчук.

— Ваш Павлов дурак! — выпалил он без предисловий.

— Тоже мне открытие. Космического масштаба.

— Но я о другом…

— То, что Павлов дурак, — перебил генерала директор, — знает на фирме каждая собака. Он глуп по-человечески и слаб как ученый. За всю карьеру ничего путного кроме «Клинка» не родил. Должен был дорасти до замзава и остановиться. Не знаю, как он получил тему, это было до меня. Тем не менее…

— Вам министр звонил? — вклинился Бондарчук. — Ах, еще нет… В общем, слушайте. Я прошу от себя лично. Не наказывайте Павлова насмерть. Впаяйте от души, чтобы, скотина, запомнил, но не чересчур.

— А есть за что? — насторожился директор.

— Сейчас будет! — и генерал выдал длиннющий монолог. По завершении которого на другом конце провода обнаружилась тишина безвоздушного пространства.

— Ау! — позвал Бондарчук.

— Это подло, — выдавил через силу директор. — Воспользоваться моими обстоятельствами…

— Так я и говорю — дурак! Что с такого возьмешь? Он был уверен, что поступает разумно! Он же бредит своими рыжиками! А я, к сожалению, не знал подоплеки… Как вы умудрились оставить меня в неведении, дорогуша?! Да плевать, что вам приказывал министр напрямую — а личные отношения уже ни хрена не стоят? Я ваш куратор, мать-перемать, или хрен кошачий?! Я мог бы на хрен не допустить! А оказался хреновым соучастником! В общем, Павлов хренов по большому счету ни в чем не виноват! Хотя он тоже козел и чмо!!!

— Это подло… — повторил директор мимо трубки.

Шаронов появился через полчаса, когда директор успел напереживаться всласть, мысленно казнить Павлова через кастрацию, немного успокоиться и понять, что самый очевидный выход из положения не всегда лучший.

Отмороженный биомех и новоиспеченный заместитель повел себя довольно странно — через секретаршу испросил разрешения зайти.

— У вас что-то случилось? — встревожился директор, втайне надеясь, что для одного дня происшествий хватит — ему предстояло еще пережить звонок министра.

Шаронов сунул в кабинет сначала голову, спросил «Разрешите?» и мягко, без обычного хлопка, прикрыл за собой дверь. Директору стало неуютно и душно.