Человек человеку - кот - Коллектив авторов - Страница 18

— И что там прячется, в шерсти?

— Этот красавец уже нагулял восемьдесят кило, а если раскачать мышцы по-боевому, имеет право до девяноста. Представляешь, какая мощная конструкция нужна, чтобы удержать его, когда он висит головой вниз?

— Зачем висит? Где?!

— Да где угодно. На дереве, на столбе… Где можно зацепиться когтями задних лап. А передними врага за глотку — хвать! Или по голове — бац! Ну и вообще, так спускаться удобнее.

— О-па… — восхитился Шаронов. — Тогда да. В целом одобряю. На уровне идеи. Но это ты не сам придумал. Есть такой у кого-то из виверровых. Прибамбас.

— Угадал. Мы подсмотрели сустав у гинеты, стопа выворачивается на сто восемьдесят. Только гинета-то — крохотулька, а тут целый кошачий Терминатор. Сочленения выглядят мощно, но устрашающе. Так что эти перья для отвода глаз.

— Разумно. И все равно — не дизайн, — ввернул Шаронов.

— Я не могу переделать лапы, — сказал Павлов твердо. — Это же вмешательство в платформу. Сам понимать должен, такие серьезные изменения в опорно-двигательном сразу потянут за собой психику. А мы и без того умучились ее балансировать. Нет, лапы — не буду. Ничего уже не буду…

— Тоже правильно, уважаемый коллега. Все равно кирдык.

— Это кто говорит? Шеф? Поэтому ты здесь? Явился, так сказать, донести точку зрения? Сердечно благодарен! А то непонятно, что кирдык! Вот ведь угораздило! У них там, наверху, семь пятниц на неделе. Сначала требовали, чтобы к осени кровь из носу была гражданская версия «Клинка», а теперь им как бы и не надо. Передумали. Но я-то серию — что? Запорол! Слил! Хочешь сказать, меня погладят по головке? Как же! Не в той системе трудимся… Спасибо, уважаемый коллега, что прибыл вестником грядущих наслаждений!

— Не рычи, — попросил Шаронов. — Я от себя лично. Мне и вправду интересно, чего ты тут. Нам вообще надо как-то… Плотнее. Ну, я интересовался, конечно, твоими делами. Так что осведомлен. В общих чертах… А меня вот подзабыли в «кошкином доме»! Какие у твоих подчиненных были рожи, когда я зашел!

— Гордись, — посоветовал Павлов.

— И буду! — сказал Шаронов с чувством. — Кошатники, блин. Думаешь, не знаю, что меня твоя мелюзга Шариковым зовет? Юмористы! Ну какой я Шариков?! А?

«Вот заело беднягу», — подумал Павлов. В отличие от многих коллег, он к Шаронову относился ровно. Может, потому что тот был ему совершенный антипод: пробивной дядька с установкой всё делать по максимуму. Такой подход к работе сказывался на результатах — не раз и не два шароновская лаборатория плодила совершенно жутких выродков, от которых шарахались даже самые отчаянные проводники. Тем не менее, когда пошло в серию изделие «Капкан» для охраны спецобъектов, Шаронов отхватил Госпремию. Крошечная зверушка, собранная на платформе фокстерьера, гарантированно с одного укуса гробила вражеского диверсанта. А потом из института случилась утечка. И когда за рубежом оказались данные по «Капкану», на вооружение натовского спецназа тут же поступили кевларовые гульфики.

У Павлова тогда слетела с разработки очень интересная разведывательная модель. Вероятный противник, убоявшись русского военного зверья, начал отгонять от своих баз всё, что размерами превышало клопа. И милые кошечки безобидной

внешности — каждая по цене вертолета — стали нерентабельны. Павлов с горя чуть не запил.

Шаронов, напротив, даже глазом не моргнул. И выложил на бочку документацию по проекту «Рубанок» — до того зубастому, что его у завлаба отняли и страшным образом засекретили. А действующую модель изделия усыпили от греха подальше. Слишком она лихо рубала направо и налево. Самого же Шаронова представили к ордену и попытались сделать замдиректора. Шаронов заявил, что должность сучья, а у него на подходе уникальный охранно-заградительный комплекс «Тиски» — готовьте еще Госпремию, ребята. Поговаривали, что вояки тогда заметно сбледнули с лица. Им и «Рубанка» хватило по самое не могу.

Именно Шаронов подбросил коллеге Павлову дельную мысль завязать с кисками и заняться кошками. «Бросай свою мелочевку, — сказал он. — А то ведь помрешь в безвестности. Нужно учитывать конъюнктуру. Сейчас подходящее время спроектировать бойца. Универсального солдата. Вырасти здоровенную тварь. Закамуфлируй. Оснасти всякими прибамбасами. И главное — научи ее человека слушаться. Конечно, если это в принципе возможно. И будет тебе госзаказище. И цацки всякие, прямо как у меня. Потому что кошка твоя окажется в бою круче, а по жизни удобнее собаки. Это даже военные сразу поймут».

Много позже, сдавая опытную партию «Клинков», Павлов вспомнил тот разговор, и понял, что годами отгонял от себя мысль — а ведь придумал-то всё Шаронов! Одна брошенная вскользь фраза «оснасти всякими прибамбасами» задала изделиям столько важнейших тактических характеристик… И сустав тот самый подсмотрели, конечно, у гинеты — но кто сказал, что вообще надо искать, смотреть, выдумывать? Без такого направления конструкторской мысли полосатики выросли бы просто большими сильными кошками. Шароновские «Тиски» давили бы их как котят. Давили и ели.

Полосатики в серию пошли. Их уже опытный завод наклепал почти тысячу.

А рыжикам — опять Шаронов угадал — кирдык!

— Ты не Шариков, — сказал Павлов. — Утешься. Ты хороший.

— Да. Есть во мне такая фигня, — согласился Шаронов, снова рассматривая Бориса. Тот с демонстративным — чересчур — безразличием мыл себе за ушами. — У-у, пуфик с лапками… Спустить бы на тебя моего бабайчика… Посмотреть.

У Шаронова дома жил молодой туркменский алабай. Звали его в рифму — Бабаем. Шаронов уверял, что туркмен на самом деле не пес, а тот самый Ёкарный Бабай, только пока еще в начальной фазе развития — вы погодите, он вас научит родину любить. На прошлой неделе Бабай приступил. Чуть не загрыз соседского немца, который его маленького несколько раз бил. Припомнив детские обиды, здорово отдубасил матерого зверя и погнал. Овчар на ходу обкакался, и это его спасло — от двух-трех кусков дерьма Бабай увернулся, но потом схлопотал увесистый шмат прямо в нос, сбился с курса, врезался в хозяйский «Мерседес» и помял крыло. Страховщикам Шаронов честно доложил: машину ударила собака. Те не поверили.

— Рыжик драку выиграет, — сказал Павлов. — Когда его собьют и перевернут, он спокойно даст себя подмять и распорет нападающему брюхо. Теми самыми толстыми задними лапами. Типичный кошачий прием, только мы довели его до совершенства.

— Типичный? Кошачий? — переспросил Шаронов.

Павлову стало неловко.

— Ну да, я помню, это ведь ты идею подбросил. Слушай, придумай теперь чего-нибудь, а? Я тебе… Эх, была не была! — Павлов оглянулся на дежурного лаборанта, ухватил Шаронова поперек туловища и поволок вдоль ряда клеток, от входа подальше.

Рыжики провожали завлаба и его гостя равнодушными взглядами. Они уже освоились с присутствием чужака, и теперь вели себя вполне естественно. Кто-то вылизывался, кто-то нагуливал перед обедом аппетит, снуя по клетке туда-сюда. Виварий наполнился шорохами и легким топотом.

— Я дам тебе целый диск материалов по рыжикам! — громко шептал Павлов. — Они провалили тест на эмоциональный ответ, понимаешь? И я не вижу, в чем загвоздка. Может, ты, как человек со стороны — а? Свежим взглядом?

Шаронов хищно оскалился.

— Эмоциональный ответ? Это смотря какой у тебя… Эмоциональный вопрос! Ты хотел научить рыжих преданно смотреть на человека? Ловить каждый жест? Показывать, как их от хозяина колбасит? Но… Опять ты херней маешься! Некоторых хлебом не корми, дай изуродовать животное. Ведь кошка задает совершенно особый тип общения! Да, на любителя. Но зачем ее, бедную, портить? Особачивать…

— Посмотришь техзадание, увидишь, чего от меня требуют. Родишь наводку на решение — бутылку поставлю вкусную, — пообещал Павлов. — «Курвуазье». Ну! Ты же голова!

— Да я про кошек знаю только как их жрать! Если на серьезном-то уровне.

— И нормально!

— Чего нормально? Я же предвзятый! Забыл? Говорил сто раз — у тебя сам подход неправильный! Ты всю нагрузку даешь на чип. Возишься с ним, будто он голову заменить может. Так он и заменяет ее в итоге! Вот и получаются… Биороботы. Пуфики с лапками!