Без Предела (СИ) - Лобанова Елена Константиновна - Страница 41

Берег озера встретил Повелителя Темных идиллической картиной, которая опять качнула его настроение в противоположную сторону. Только что он готов был шипеть как выползень, но когда хочется улыбнуться — тут как-то не до шипения. Элермэ и дети мирно дремали, устроившись на коврах, постеленных на берегу. Весеннее солнце пускало зайчиков по озерной глади, песок прямо-таки приглашал прогуляться босиком. День и правда был тёплый и даже пытался казаться летним. Холодные купания Амалирос любил и решил, что взбодриться не помешает. Тем более, что Элермэ дремала не слишком натурально, подглядывая сквозь опущенные ресницы. Арк Каэль сделал вид, что не замечает, как у неё подрагивают веки всякий раз, когда налетает легкий ветер. И поза излишне живописная, можно даже сказать призывная из разряда "я вся твоя, но не сейчас". Если бы рядом с Элермэ не было детей, такую игру следовало расценивать, как приглашение, ну а поскольку дети все-таки были, то это означало, что его дразнят. Амалирос и сам умел дразнить выползней, доводя из перед боем до бешенства. Доводить до того же состояния Элермэ он не собирался, но до чего-нибудь довести её определенно стоило. Ар Ниэль Арк Каэль повернулся спиной к мнимой спящей и стал не торопясь раздеваться.

Элермэ наблюдала за представлением, чувствуя, что её прямо-таки разрывает на части от противоречивых эмоций. Темный супруг все-таки понял, что она не спит, и сейчас устраивал представление. Цель его действий была ясна, что не могло не вызывать морального удовлетворения — старается же. Но сами действия заставляли кусать губы и пытаться не дернуться — все слизняки подгорий умерли бы от зависти, глядя на эти медленные наклоны-повороты. Одна только попытка снять сапог стоя потребовала затаить дыхание, чтобы проблема нехватки воздуха затмила потрясающее зрелище: Повелитель Темных в позе цапли. Куда Амалирос дел ногу и что он с ней делал, Элермэ поняла, только когда сапог отправился в полет и приземлился на ранее брошенном плаще. Пережив второй сапог, Светлая уже с неподдельным интересом гадала, что будет с рубашкой. Где Амалирос набрался таких странных знаний по искусству соблазнения, она примерно предполагала — вычитал в одном из тех трактатов, где наряду с отворотами и советами против любовных чар, присутствовали советы обратного характера.

Амалирос полагал, что он всё делает правильно. Маг с Архипелага уверял, что при наличии достойной фигуры, любую деву можно довести до состояния изнеможения демонстрацией своих достоинств. Фигура была. Главное было ничего не напутать. Совет не садиться в скрюченной позе и не слишком наклоняться к обуви он уже с блеском применил. Правда, этот маг советовал поставить ногу на возвышение, но ставить на песчаном берегу было не на что, и Амалирос просто представил себе большой валун. Элермэ уже прерывисто дышала, а маг-обладатель сорока наложниц описывал это как самый верный признак успеха. Следующий этап — рубашка, был не менее важным. Следовало повернуться чуть боком, выгодно показав корпус и обязательно втянуть живот. Насчет живота маг особенно настаивал и утверждал, что женщины терпеть не могут именно эту часть мужского тела. Повелитель Темных сразу по прочтении отнес "казус живота" к загадкам женской натуры. Снимать рубашку, в случае с жителями Архипелага — халат, надо было начиная с одного плеча. Но не рвать же её напополам. Разрывание на себе одежды входило в список советов по демонстрации дикой страсти. Способ снятия через голову предполагал дополнительное преимущество. Сквозь тонкую ткань можно было посмотреть на реакцию девы. Опираться следовало на одну ногу, слегка согнув другую в колене. Амалирос потянул рубашку вверх и посмотрел сквозь ткань. Реакция была. Элермэ уже не прикидывалась спящей, а смотрела на него во все глаза с некоторым испугом, как будто он сейчас улетит и не вернется. Амалирос и сам считал себя редким сокровищем, поэтому такой эффект не стал для неожиданностью. Налюбовавшись на осознающую его неповторимость супругу он продолжил.

Элермэ никогда не думала, что живот можно вот так втянуть. Если бы не мышцы, то наверняка стал бы виден позвоночник. Такая поза могла бы соблазнить любого повара и сподвигнуть его на приготовление обеда из сотни блюд. Воплощенный голод, трогательно поджавший ногу, вызывал уже не смех, а сострадание и некоторый испуг за дальнейшее развитие событий. События не заставили себя ждать. Амалирос повернулся спиной, рубашка поползла выше и, наконец, отправилась в общую кучу. Далее последовало нечто отдаленно напоминающее танец линяющей змеи. Наверное, снятие штанов было бы самым удачным с точки зрения зрелищности, если бы под ними не имелось вторых — нижних. Оставшись в исподнем, Амалирос тряхнул многочисленными косами и, легко разбежавшись, нырнул в озеро. Элермэ не удержалась и ахнула. Наверняка он забыл со всеми этими выкрутасами, что лето еще не наступило. Сын проснулся и впервые в жизни увидел голову отца над поверхностью воды.

Амалирос заставил себя сделать вдох. Тело обжигало сотнями иголок — вода оказалась просто ледяной. С берега донесся голос Элермэ и плач сына. Дочь не заставила себя долго ждать. Визг "папа" заставил его повернуть к берегу и плыть быстрее. Дальнейшее произошло стремительно и одновременно — он попытался радостно улыбнуться детям, берег дети и Элермэ скрылись в густом тумане, а сам он камнем рухнул на дно, как и плыл — плашмя. Глубина в этом месте была небольшая, поэтому извернуться и приземлиться удачно не удалось. Как был с поднятой для очередного гребка рукой, так и рухнул, пребольно рассадив подбородок об донную гальку. Не дожидаясь еще какого-нибудь чуда, Амалирос рванул к берегу бегом. Элермэ кричала "Лирмо, где ты?", дочь требовала папу, сын просто кричал на одной ноте. Голоса были уже совсем рядом, когда туман вдруг разом осел хлопьями мокрого снега. Дети увидели отца и замолчали. Амалирос оглядел изменившийся пейзаж и побрел дальше. Идти по колено в мокром снегу было холодно, неудобно, а так высоко задирать ноги маг с Архипелага не советовал.

Элермэ отряхивала снег с детей, с себя и не знала — то ли радоваться, то ли переживать, то ли за детей, то ли за Амалироса, чьи вещи оказались погребены где-то рядом под толщей снега.

Повелитель Темных подхватил сына на руки и отправился вперед, протаптывая дорогу Элермэ с дочерью.

Ар Намэль ждал Повелителя в зале, чтобы доложить о приготовлениях к поединку. Выползень был загнан к воротам, подданные извещены о вечернем развлечении. Внезапно от внешних арок вполз густой туман, который так же неожиданно обрушился снегопадом на зацветавшие миэли. Ар Намэль помянул нехорошим словом происки Черного Властелина и стал мысленно взывать к Единому Создателю на предмет спасения их всех от этого чудовища. Повелитель явился как ответ на его молитвы. Но явился со всей семьей, синий от холода, со следами битвы на лице и в нижних штанах. Ар Намэль немедленно возблагодарил Создателя за то, что его не постигла участь присутствовать при явлении Супруги Повелителя в том же виде — Черный Властелин не успел и её обобрать до исподнего.

Отпустив дрожащего Ар Намэля, Амалирос закутался в плащ, усадил сына на колени и задумался. Расспрашивать двухлетнего ребенка, как он превратил столько воды в туман, минуя кипячение, было бесполезно.

— Элермэ, как читающая по воде, ты можешь объяснить, как из воды получить туман без нагрева, а потом осыпать его снегом? Как он это сделал?

— Лирмо, я так рада, что ты не… сварился! — Она тоже понятия не имела, как и что сделал сын. — Испугался и убрал воду. Как мог. А дочь перестала тебя видеть и тоже испугалась. Я была ближе и знаю: снег — это её заслуга. Какие у нас талантливые дети! — Наконец-то у неё как у матери появился повод для гордости. А то она уже начинала ощущать вину за то, что дети Повелителя не имеют никаких выдающихся способностей. — Через месяц будет праздник поименования. Теперь придется выбирать имена с учетом их способностей.

Амалирос пристально посмотрел на детей. Когда рождался универсальный по Силе Повелитель, с ним было всё ясно. Старший Повелитель сам определял направление Силы и проблем с именем никогда не возникало. Отец назвал его Арк Каэль, что на древнем Темном наречии означало "всепобеждающий". Определить направленность сына Амалирос не мог, но догадаться — вполне.