Голубые молнии - Кулешов Александр Петрович - Страница 49

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая

…Наконец у Тани состоялся с «неразлучными» большой разговор.

Время она не выбирала и речей не репетировала, положившись на наитие.

В воскресный вечер, затащив к себе Копылова и Васнецова на ужин, приступила к разговору решительно и без колебаний.

Рена при сем присутствовала, находясь в резерве главного командования.

Впрочем, начался ужин, как обычно, мирно и весело. Ничто не предвещало большого разговора. Как всегда, Копылов и Васнецов спорили, как всегда, Таня разжигала страсти, а Рена подавала реплики.

Потом заговорили об учениях.

Эта тема была у всех на устах. То, что в начале лета предстоят совместные учения в рамках Варшавского Договора и что проходить они будут на территории ГДР, не было тайной — об этом официально сообщили газеты. И что в учениях наверняка будут участвовать десантники, ни у кого не вызывало сомнений. А вот какие десантники — оставалось вопросом. В конце концов, дивизия Ладейникова была не единственной воздушнодесантной дивизией Советской Армии.

Но и Копылову, и Васнецову уж очень хотелось, чтоб выбор пал именно на их дивизию. Заслуженный, опытнейший генерал, отличное соединение, неизменно занимавшее первые места по многим показателям. Оба друга наперебой приводили аргументы в пользу своей теории. Им казалось неоспоримым, что только их дивизия должна быть отобрана для учений.

Порешив на этом, стали обсуждать более деликатный вопрос: а если нужна не дивизия, а, скажем, полк или даже батальон? Кого выбрать тогда?

И если в отношении дивизии Копылов и Васнецов выступали единым фронтом против заочных оппонентов, то, когда дело дошло до полков и батальонов, их мнения, конечно, разошлись. Каждый отстаивал свое подразделение.

Подобные разговоры вели не только офицеры, но и солдаты. Учения, выражаясь языком футбольных комментаторов, «назревали». И в душе все надеялись принять в них участие.

Бесплодный спор Копылова и Васнецова длился до тех пор, пока его не прервала Таня.

— Слушайте, ребята, я хочу вас пригласить на свадьбу. Я вышла замуж, — неожиданно заявила она таким тоном, словно сообщала, что купила новый утюг.

Сначала офицеры нахмурили брови, силясь разгадать, в чем смысл очередной шутки. Но внимательно посмотрев на Таню, единым движением опустили стаканы с чаем на стол. Первым пришел в себя Васнецов. Он пожал плечами и заметил:

— Если ты приглашаешь на свадьбу, значит, ты еще не вышла замуж. Насколько я знаю, выйдя замуж, свадеб не устраивают…

Копылов отозвался чуть позже, но несравненно темпераментней.

— Ты с ума сошла! — вскричал он. — Какая свадьба, какое замужество? Что ты нас разыгрываешь! Дурацкие шутки!

— Слышала, Рена? — Таня повернулась к подруге. — Удельный князь Копылов возмущен. Его крепостная девка Танька посмела искать жениха с чужого двора.

— Совсем и не чужого, — заметила Рена, — если уж на то пошло, то как раз с его собственного.

— В общем-то да, — согласилась Таня.

— Послушайте, — заговорил Копылов спокойней, — это розыгрыш, да? Если так, соглашаюсь — попался.

— Это не шутка, Володя. — Таня встала, — Я действительно люблю одного человека, действительно собираюсь за него замуж. Хотя и не сию минуту.

Наступило молчание.

Рена попыталась разрядить обстановку:

— Может, ко времени свадьбы кто-нибудь из вас комдивом станет. Так что за свадебным генералом ходить далеко не придется.

Шутки никто не поддержал.

— Ну и кто же счастливец? — задал наконец вопрос Васнецов.

Некоторое время Таня молча смотрела на своих притихших друзей, потом коротко бросила:

— Ручьев!

— Ручьев! — казалось, Копылов задохнется от изумления, — Анатолий Ручьев, мой солдат?

— Ручьев, — твердо повторила Таня, продолжая смотреть в глаза Копылову, — твой солдат и мой жених.

— Сюрприз! — вставила Рена.

— Действительно, сюрприз, — медленно произнес Васнецов, устремив взгляд куда-то вдаль. — Не представлял, не представлял…

— Не может быть! Очередной розыгрыш! — упрямо твердил Копылов. — Рена, ну скажи, это серьезно?

— Вот что, ребята. — Таня говорила спокойно, слишком спокойно, и было что-то новое, незнакомое в этом ее тоне. — Вы можете меня упрекать, что я не сказала вам раньше. Упрек принимаю — вы мои самые близкие друзья. Если не доверять вам, то кому? Но и вы поймите: не так все просто. Пока в себе разберешься, пока поверишь в него, пока все станет окончательным, решенным, нужно время. И потом скажу тебе, Володя, честно, то, что Толя, как ты изволил выразиться, «твой солдат», дела не облегчало. Я знаю, ты о нем хорошего мнения, ценишь его, да он и действительно солдат отличный, но какую-то двусмысленность в наши отношения это могло внести. Неловкость какую-то. Уж не знаю, как объяснить… Ну да ты меня понимаешь. Имей в виду, это Толя настоял, чтобы я тебе сказала, он давно настаивал. И был прав — дальше так нельзя. Вот теперь вы все знаете.

Она замолчала, отвернувшись к окну.

Молчали и остальные.

А что было говорить? Казалось бы, ничего особенного не произошло. Дружат девушка и двое парией. Именно дружат. Она влюбляется, даже собирается замуж. Надо бы радоваться всем троим. И все же. Все же появилось что-то незримое, неосязаемое, что сразу все осложнило.

Не для Васнецова. В конце концов, Васнецов встречал Ручьева не так уж часто — отвечал на приветствие и шел дальше.

Но для Копылова все обстояло иначе. Ручьев действительно был «его солдат», его подчиненный. А вдруг он получит взыскание? Или Таня попросит для него какую-нибудь внеочередную увольнительную? А как они почувствуют себя, встретившись, например, у Тани за ужином? Все это вносило в их маленький, привычный мирок определенные сложности.

Затаив дыхание, Рена следила за происходящим. За Таней, спокойной, но внутренне напряженной. За Васнецовым, равнодушно перебиравшим бахрому скатерти. Рена достаточно хорошо знала его, чтоб понять, насколько он уязвлен. За Копыловым, теребившим светлый чуб и устремившим на Таню растерянный взгляд.

В конце концов, Копылов и разрешил все вопросы. Широко улыбнувшись, он наклонился к Тане, обнял ее и похлопал по спине, словно приятеля, которого давно не видел.

— Поздравляю, Татьяна, поздравляю. Ручьев хороший солдат и хороший парень. Дай вам бог, как говорится… Только когда это вы успели, не пойму. Ну Ручьев ясно — он «ходил в библиотеку» имени Татьяны Кравченко. — Копылов рассмеялся. — Но ты-то! Ведь мы же у тебя едва не каждый день вечеряли…

— Кроме тех, когда Ручьев получал увольнение, — заметил Васнецов.

— Верно, кроме тех… — улыбнулась Таня. Она опять была веселой и радостной. Напряжение спало. Самое трудное осталось позади.

Репа достала заранее припасенную бутылку шампанского. Хлопнула пробка.

— Жалко, Толи нет, — заметила Рена.

Действительно, уж если кому и следовало присутствовать на этом скромном торжестве, так это Ручьеву.

Но он отсутствовал.

…А жизнь военного городка текла своим чередом.

Шли занятия.

С утра раздавались раскатистые команды и четкие шлепки подошв на асфальтовом, совсем очистившемся от снега плацу.

Со стрельбища доносились щелкающие выстрелы. Иногда надрывно ревел мотор в автопарке. А где-то репетировал оркестр. Звуки музыки неслись стройные и ладные, потом вступала труба, и через минуту музыка обрывалась. Труба, видимо, играла не так. Наступали секунды тишины — опять звучал оркестр, опять вступала труба и опять неожиданно замолкала — все начиналось сначала. Он, наверное, был неважным музыкантом, этот трубач…

Вдруг, покрывая все звуки, гремела песня, громкая, грозная, так что мурашки пробегали по коже, или задорная, так что хотелось подпевать. Умолкала. Только низкий бас запевалы выводил свой запев. И снова гремела песня и замирала на хватающем за душу аккомпанементе теноров.

В разных направлениях маршировали роты и взводы. С оружием, с геодезическими приборами, с сумками… В шинелях — на занятия и без шинелей — в столовую.

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая