Жила Комстока - Ламур Луис - Страница 28

• Предыдущая
• 28/95
• Следующая

— Я купил ее у Макнила.

— Простите. — Он потянулся за плащом. — Я сейчас же уберусь отсюда.

— Не делайте глупостей. Куда вы пойдете? В этом городе вы не найдете ночлега, не выложив денег на бочку.

Вэл указал на вторую койку.

— Можете спать здесь, если не боитесь стрельбы.

— Что это значит?

— Мое имя Тревэллион, и кое-кто здесь меня недолюбливает. Они выслеживают меня и могут забрести сюда.

Дэйн Клайд пожал плечами.

— Толкните меня, когда начнется стрельба, — весело проговорил он. — Я так устал, что меня из пушки не разбудишь.

Вэл запер дверь, прикрутил фитиль фонаря и повесил плащ на гвоздь. Лачуга оказалась аккуратно прибранной, видно, о чистоте заботилась жена Макнила, пока окончательно не расхворалась.

— Вы давно ели?

— Давно.

Вэл приготовил кофе и пошарил в буфете. Ему повезло: он нашел шматок копченой свинины, от которого уже отрезали несколько кусочков, и немного старых сухарей.

— Не густо, — заметил Тревэллион, — да уж как-нибудь обойдемся. — Потом он повернулся к Клайду и спросил: — А что актер делает в Вирджиния-Сити?

— Я слышал, в здешних краях начался бум… Вот и подумал, что в городе, наверное, не хватает увеселений.

— Может статься, вы окажетесь правы. А что вы умеете делать?

— Играю в спектаклях, пою, владею почти всеми музыкальными инструментами. — Он снял галстук и отстегнул воротничок, аккуратно положив запонку на стол, чтобы потом без труда найти. — На самом деле, это единственное, чем я занимаюсь с удовольствием. Мой отец настаивал на том, чтобы я учился. Сам-то он получил классическое образование.

— Откуда вы родом?

— Из Дублина. Из Ирландии. Многие ирландцы переселились в Англию, и мы, как и другие переселенцы, стали ирландцами даже больше, чем те, кто остался на родине.

Тревэллион положил на стол золотую двадцатидолларовую монету.

— Это взаймы. Спать можете здесь.

— Бог ты мой, как это мило с вашей стороны! Я перед вами в долгу.

— Перестаньте. Отдадите при случае. Говорите, что поете? Тогда пойдите в салун Лаймана Джонса и скажите об этом — пусть они собирают деньги в кружку. Как вы и предполагали, здесь действительно почти нет развлечений.

— Весной появятся. Две или три труппы собираются приехать сюда на гастроли. Есть здесь театр?

— Нет. Им придется играть в загоне или на постоялом дворе, как во времена Шекспира.

Клайд удивленно посмотрел на него.

— О, вам это известно?

На следующее утро Тревэллион сидел в кондитерской за чашкой кофе, когда туда вошел Уилл Крокетт.

— Когда вы наконец надумаете работать у меня? А, Тревэллион?

— Никогда. А когда мы с вами станем партнерами, Крокетт?

Тот рассмеялся.

— Мне не нужен партнер. Самому-то едва хватает.

— Может быть, именно поэтому вам нужен партнер?

— Что? Что вы хотите этим сказать? — От веселого настроения Крокетта не осталось и следа. — Дела у меня идут отлично.

— Не сомневаюсь. Только, наверное, этого недостаточно. Я видел, какую руду вы добываете. Вы правильно заметили, она неплохая. Кто у вас управляющий, Крокетт?

— Я сам. А что?

— Сколько тонн вы добываете? Сейчас, например.

— Сейчас мы пока ничего не добываем. Элу Хескету понадобилось съездить по делам на побережье, и так как некоторые из наших рабочих уволились, мы решили закрыться на зиму.

— Если у вас есть деньги, чтобы платить рабочим, то лучше продолжить добычу руды, с тем чтобы весной приступить к отгрузке.

Уилл Крокетт задумчиво уставился в окно, раздраженный не столько тем, что сказал Тревэллион, сколько выводами, которые вытекали из его слов.

— Мне нужен хороший горняк. Эл — против. Говорит, что дела у нас и так идут прекрасно и что у него есть кое-какие планы. Только в добыче он разбирается хуже меня, хотя дела ведет отлично.

— Может, вам прислушаться к тому, что он говорит?

— Почему бы вам не зайти к нам и не взглянуть самому? Скажете мне, что вы обо всем этом думаете. А?

— Согласен. Только это будет стоить вам пятьдесят долларов.

— Пятьдесят до… — Румянец вспыхнул на лице Крокетта. — Вы хотите пятьдесят долларов только за то, чтобы пройтись по шахте?! Ведь это займет всего полчаса!

Тревэллион допил кофе и встал.

— До свидания, Мелисса.

Когда он ушел, Крокетт поднял его чашку и с грохотом поставил на стол.

— Поразительно! Пятьдесят долларов! Неслыханно!

— Вы же сами обратились к нему, Уилл! Ведь не он к вам пришел. Он никогда ни к кому не пойдет… во всяком случае, не пойдет просить. Но готов бросить свои дела, чтобы помочь кому-то, как помог мне. А когда пропал Джим Ледбеттер, он сразу же отправился на поиски.

— Чтоб мне провалиться, он же отличный горняк! Сколько людей говорили мне, что Тревэллион разбирается в добыче руды лучше всех! Он нужен мне.

Мелисса улыбнулась.

— Уилл, если он нужен вам, то вам лучше решиться и заплатить. Поймите одно: Тревэллиону, похоже, ничего не нужно. Я просто не представляю, что или кто его в действительности интересует.

Некоторое время Крокетт сидел молча.

— Мелисса, вы замечательная женщина. И действуете на меня успокаивающе. Когда бы я ни пришел сюда, всегда ухожу в хорошем настроении.

Она улыбнулась.

— Это кофе так действует. Сделать вам чашечку?

Несколько минут они молчали, потом она сказала:

— Уилл, если Тревэллион все-таки зайдет взглянуть на вашу шахту, не говорит об этом Элу Хескету…

Он удивленно поднял брови.

— Не говорить Элу? Но почему? Я и шагу без него не делаю! Он моя правая рука!

— Вы когда-нибудь высказывали предположение пригласить Тревэллиона взглянуть на шахту?

— Да, я предлагал нанять его. Насколько помню, Эл счел, что в этом нет необходимости.

— На вашем месте, Уилл, я бы заплатила Тревэллиону, пригласила его и выслушала бы его мнение, но только ни словом не обмолвилась об этом с Элом Хескетом.

Крокетт взял сигару и откусил кончик. С минуту он задумчиво смотрел на нее, потом зажег. Мелисса наполнила его чашку.

— Многие надеются разбогатеть здесь, Уилл. Поверьте, так оно и будет. И вы один из таких людей. Как и Джордж Хирст, вы твердо стоите на ногах и преуспеваете в своем деле. Но, понимаете… вы слишком легко доверяете… мне, Элу Хескету, кому угодно.

— Может быть, — пробормотал он, — может быть.

Тревэллион отправился на участок Макнила и начал работать. Он откидывал пустую породу и сортировал ту, которая подлежала отгрузке, раскалывал на части лучшие куски и промывал их, чтобы отделить серебро. Это, казалось бы, никчемное занятие все же вносило свою крохотную лепту в его доход и к тому же помогало ему изучить возможности жилы.

Поначалу ему показалось, что залежь понижается к западу, однако он решил проверить это и долго бродил по горным склонам или просто сидел где-нибудь на откосе, внимательно изучая покатость и изгибы выходивших на поверхность пластов. Несколько раз он видел, как другие проделывают то же самое, но все они, казалось, не имели ни малейшего понятия о том, что именно хотели найти. Возможно, надеялись обнаружить обнаженные пласты золотоносной породы, словно вылезшей из земных недр специально для них.

О Ваггонере он ничего больше не слышал.

Через две недели после происшествия с Ледбеттером Тревэллион напал на первый след. В этом ему помог Лэнгфорд Пил.

Пил вошел в кондитерскую, когда Тревэллион сидел там, пересек комнату и подсел к его столику. Мелисса принесла кофе.

— Пару дней назад, — начал он, — я ездил в Геную. Так вот, один тип продавал там одеяла. Целую кипу. Сейчас караваны через горы не ходят и в ближайшие месяцы не предвидятся. Вот я и подумал, что тебя это заинтересует.

— Узнал, кто торговал?

— Да. Как я и предполагал, он из шайки Сэма Брауна. Называет себя Кипом Хозером. Только недавно его видели в Коринне, но под другим именем.

— Надо съездить взглянуть на него.

Пил кивнул.

— Хочешь, поеду с тобой?

• Предыдущая
• 28/95
• Следующая