Жила Комстока - Ламур Луис - Страница 18
- Предыдущая
- 18/95
- Следующая
С каждым днем его все больше охватывало растущее чувство неудовлетворенности, повергая в состояние подавленности и беспокойства. Кроме того, его уже несколько раз предупреждали, что какие-то люди расспрашивают о нем. Он имел много знакомых, но не близких друзей, и вероятность того, что кто-то станет его разыскивать, равнялась практически нулю. Теперь пришло время жертвам становиться преследователями. Но почему? Кто знает о нем? Кто вообще может что-то знать? Да, действительно, двое из этой компании убиты, но всякий, кто знал Рори, не сомневался, что рано или поздно это случится с ним. Он слыл не только картежным мошенником, но и очень неудобным человеком, вздорным и придирчивым.
Что касается Скиннера, то он приехал на Запад вместе с Рори, и они долгое время являлись сообщниками в самых разных преступлениях, совершаемых ими в поселениях и на дороге, ведущей на Запад. Скиннеру стало известно, что его старый дружок убит.
Тревэллиону вспомнился день, когда они повстречались на дороге. Скиннер скакал ему навстречу, и Вэл сразу узнал его. Он остановился и стал ждать. Скиннер осторожно приблизился.
— Привет, Скиннер.
— Ты меня знаешь?
— Ты друг Рори. Вы с ним приехали с берегов Миссури.
Скиннер придержал лошадь. Чутье подсказывало ему — надо ждать беды. Только он не имел ни малейшего понятия почему.
— Кто ты?
— Ты не помнишь меня. Тогда я был всего лишь маленьким мальчишкой, безоружным и сильно напуганным.
Правая рука Скиннера поползла к поясу, где у него висел револьвер.
— Что-то не пойму, о чем ты толкуешь.
— Помнишь лагерь на берегу? И два фургона.
Во рту у Скиннера пересохло, и он почувствовал приступ тошноты. Обычно он занимался кражами и, если случалось, убивал, но лишь изредка, и уж конечно, не женщин. Но в ту ночь… когда они выпили столько виски…
— Чего тебе надо? — Голос его сделался хриплым. Он не очень беспокоился — стрелял ведь без промаха. Но не забыл той ночи и все эти годы по какой-то неведомой причине старался быть начеку.
— Это я убил Рори. Он был шулером, но не это послужило причиной.
Скиннер все взвесил и уже приготовился, выбрав цель — середину живота, чуть повыше пряжки.
— Скажи, Скиннер, откуда взялось тогда виски?
Этот внезапный, неожиданный вопрос вызвал у него замешательство.
— Черт!.. Будь я проклят, если знаю! — честно ответил он. — Все мы тогда сидели на мели. Без гроша в кармане…
— И сколько вы получили за это?
Скиннер злобно сплюнул.
— Ни черта мы не получили! Кто-то заорал… ну мы и убрались оттуда.
— Мне известно, что ты сделал, Скиннер. Ведь я все видел. Я видел, как ты убежал, а потом один из вас забрался в фургон. И убил мою мать, забрал коробку с деньгами. Я хочу знать его имя.
Значит, вот как все вышло. А он подозревал Скиннера больше всех. Их всех обманули и попросту использовали.
— Если бы я имел представление об этом подонке, — сказал Скиннер, — я бы убил его…
— Он напоил вас, заставил сделать всю черную работу и один заграбастал деньги. — Тревэллион помолчал, потом прибавил: — Но ты был там, Скиннер, и ты один из них.
— Послушай, — возразил тот, — я… — Он потянулся за револьвером.
Вэл выстрелил.
Скиннер успел схватиться за рукоятку, но силы покинули его, оружие выскользнуло из его пальцев.
— Будь ты проклят! — выдохнул он. — Я еду… Все равно я…
— Скиннер, я знал, куда всажу эту пулю. И больше ты уже никуда не поедешь.
Тревэллион не спеша объехал его и выбрался на дорогу. У подножия горы он повернулся в седле и посмотрел назад. Бандит лежал лицом вниз, рядом в нескольких шагах топтался его конь.
Никому и в голову не могло прийти, что это он убил Скиннера. Как ему стало известно позже, тело нашли спустя несколько дней у дороги в траве, а в руке убитого так и остался револьвер. Этого бандита знали все и поэтому решили, что он погиб в перестрелке или от руки одной из своих бывших жертв.
Ни радости, ни удовлетворения Тревэллион не испытал. Только где-то внутри возникла тягучая тяжесть. Когда-то давно, еще ребенком, он сказал себе, что убьет их всех, но теперь он больше уже не хотел… И все же он приехал сюда, предчувствуя, что рано или поздно жажда легкой наживы пригонит их в Комсток. Ведь стервятники всегда слетаются в места, где можно подстеречь невинную жертву и поживиться.
На каньон спустилась ночь. Тревэллион сгреб в кучу угли, сделал себе постель под кедром и долго лежал, глядя на звездное небо. Он вспоминал ту маленькую девочку, которую он так крепко держал в своих объятиях, закрывая ей рот, чтобы их тоже не убили. Ведь той роковой ночью она потеряла своих родителей. Пережить такое тяжело мальчику, но ей в тысячу раз тяжелее. Ее звали Маргерита Редэвей, или просто Грита. Он еще сказал, что женится на ней.
Вэл улыбнулся, глядя на верхушки кедров, когда вспомнил эти слова. Что сталось с ней? Где она теперь? Может, ее нет в живых?.. Но как бы там ни было, выйти замуж за него — не самая легкая доля для женщины.
Глава 10
Человек в сером костюме откинулся в кресле и сложил на столе руки.
— Мадемуазель Редэвей, похоже, вы не совсем понимаете. У вас нет ничего. Или скоро не будет ничего. Ваша тетя наделала столько долгов. Дом продадут, лошадей тоже. Вы получите тысячу американских долларов и несколько действующих приисков. Ну и кое-какое личное имущество, оставшееся после нее. Вот и все.
— А мне больше и не надо.
— Нет, вы, похоже, не понимаете. Сумма эта, несомненно, кажется вам огромной, но, живя так, как привыкли, вы очень скоро останетесь без гроша. Эти деньги можно вложить в какое-нибудь дело, и вы могли бы жить на доходы от него, но я полагаю…
— Дядя Андре, не стоит так сильно беспокоиться. Со мной все будет в порядке. Я уже приняла решение.
— И какое же?
— Хочу стать актрисой.
Руки Андре бессильно упали на подлокотники, он подался вперед.
— Актрисой! Да это невозможно! Вас же не учили этому. И потом… я бы не выбрал себе подобной доли…
Она рассмеялась.
— Но ведь не вы же выбираете, дядя Андре, а я!
— Должен ли я напоминать вам, что вы еще не достигли совершеннолетия?
Улыбка исчезла с ее лица.
— Об этом знаем только мы с вами, и больше никто. Ведь вы же не мой опекун и не близкий родственник. Вы просто хороший друг, и я надеялась, что вы поможете мне.
— Я? Я мало кого знаю в театральном мире, мадемуазель.
— Но кое-кого знаете. Рэчел, например. Рэчел Феликс.
Он покраснел, и это позабавило ее.
— А-а, так значит, вы все-таки знали ее?
— Немного, мадемуазель. И это было давно. Очень давно.
— Но если бы вы пришли к ней, она бы вспомнила ваше имя?
Он колебался.
— Ну… мы оба были так молоды… и это случилось так давно. — Он махнул рукой, словно больше не желая вспоминать о прошлом. — При чем тут это? Вы не актриса. Неужели вы думаете, что профессионалы, играющие на сцене каждый вечер, согласятся принять в труппу неподготовленную девочку?
Она села напротив него.
— Дядя Андре, давайте говорить откровенно. Когда тетя вышла замуж за графа, это был ее второй брак. Он знал о ее прошлом, но больше никто. Никто по эту сторону Атлантики.
— Ну и что?
— В течение многих лет тетя играла на сцене. Она гастролировала по всей Америке, и я вместе с ней.
— Вы?
— Моих родителей убили, когда мне исполнилось только восемь, и я осталась с другой тетей. Потом, через два года, я стала жить у Клэр и часто выступала в спектаклях. Я играла мальчиков и девочек, девушек, а позже и настоящие роли. Когда Клэр вышла за графа, он настоял, чтобы я бросила сцену и вернулась в школу. Мне это ничего не стоило. Я занималась музыкой и танцем. Рэчел собирается ставить пьесу, которую я очень хорошо знаю, и в ней есть роль, небольшая… и я легко бы справилась с нею.
— Она не распределяет роли, я уверен.
— Официально — нет. Но неофициально… она, безусловно, имеет право голоса.
- Предыдущая
- 18/95
- Следующая