Верхом по Темной Тропе - Ламур Луис - Страница 5

• Предыдущая
• 5/33
• Следующая

В конюшне никого не оказалось. Я оседлал лошадь, которая сразу грустно поникла головой, посадил девушку, и мы тронулись в путь. На окраине городка заметил, что кто-то стоит на тротуаре и смотрит нам вслед. Затем свернули с поля на узкую тропинку, ведущую в горы.

Тропа, скользкая от дождя и стекающей воды, начиналась у разбитой молнией сосны и змеилась круто вверх между скалами. Поднявшись футов на пятьсот, мы подъехали к огромному камню, нависающему над тем, что называлось тропой. На первые полторы мили у нас ушло почти два часа, но потом дорога выровнялась и шла по лесу в паре тысяч футов над прериями.

Мокрые ветви цеплялись за одежду, а за ворот стекали холодные капли. Несколько раз лошадь споткнулась на мокрой земле. Лошадь у меня сильнее многих, но она несла двойной груз. Через некоторое время я спешился и повел ее на поводу.

Логан Сакетт, сказал я себе, у тебя уникальная способность попадать во всякие неприятные переделки.

Вот, пожалуйста, иду по собственной воле к тому, что может кончиться пулей в моей дубовой башке, и все из-за какой-то никчемной бродяжьей дочки.

Дом, когда я его увидел, показался мне довольно большим. В таких домах, говорят, водится нечистая сила. Он стоял на вершине холма, свысока озирая округу.

За ним было длинное сооружение, скорее всего барак для ковбоев. Там же находились пара амбаров, сараюшки и несколько корралей. В яме с водой отражался огонек. Это, должно быть, приличное хозяйство, когда все в сборе и работают как надо.

Мы спустились по пологому холму за домом, и, вспоминая эту дорогу, я понял, почему никто не пробовал здесь пройти. Она шла по краю утесов и скал высотой двести-триста футов, по которым почти невозможно проехать верхом.

Я завел лошадь в сарай и расседлал ее. Сарай стоял пустой, пахло пылью и запустением. Мы осторожно прошли к бараку, я открыл дверь, вошел и зажег спичку. Он тоже был пуст. Ни одеял, ничего. Несколько старых, потрепанных, заскорузлых башмаков, ремни упряжи, куски веревок, пыльный пиджак на гвозде.

Мы прошли через двор и медленно поднялись по заднему крыльцу. Дверь сама открылась.

Везде было темно и тихо. Стоял затхлый запах давно закрытого помещения. Сверкнула молния, осветив кухонный чулан. Мы на цыпочках прошли мимо и приоткрыли дверь в кухню.

В печке горел огонь, пахло теплом и кофе.

Пол поскрипывал. Когда я дотронулся до двери, то почувствовал, как по спине бегут мурашки.

По всем правилам нам в лицо должно было уткнуться дуло ружья, но мы не услышали ни звука. Может, старая леди умерла?

Я осторожно открыл дверь. За ней была просторная темная комната. Свет молнии блеснул сквозь ставни и в маленьком окошечке над дверью. И при этой вспышке я обнаружил, что смотрю в черное дуло большого револьвера, который держала старая леди.

Вспышка, затем темнота. Все. Голос был твердым:

— Может, я и старая, но слух у меня как у кошки. Если вы шевельнетесь, буду стрелять, и точно говорю, мистер, что попадаю в любую цель.

— Знаю, мэм. Со мной леди, мэм.

— Хорошо. Справа от двери лампа. Там должно остаться немного керосину. Снимите колпак и зажгите спичку, но только очень-очень осторожно.

— Мы не враги, мэм. Мы совсем недавно повздорили с некоторыми ребятами из города.

Я осторожно приподнял плафон, зажег спичку и коснулся ею фитиля. Затем опустил плафон на место, и комната озарилась мягким светом.

— Лучше отойдите от лампы, — спокойно сказала старуха. — Эти бездельники уже расстреляли мне две или три штуки.

— Да, мэм. Меня зовут Логан Сакетт. А эту девушку — Пеннивелл Фармен.

— Не родственница ли Дика Фармена?

— Он мой отец.

— Не знаю, как насчет отца, но ковбоем он был никчемным. Никогда не отрабатывал деньги, которые ему платили.

— Похоже на него, — мягко сказала Пеннивелл.

Рука, державшая револьвер, ни разу не дрогнула. Это был один из тех старых кольтов, который пробивает в человеке дырку величиной с кулак. Мой, например.

— Что вы здесь делаете? — спросила старуха.

— Мэм, эта молодая леди взялась готовить для детей Тейвиса. Спад Тейвис стал к ней приставать, поэтому она сбежала и приехала в город. Она зашла в «Бон Тон» спросить у босса, нет ли у него работы, а некоторые из той банды — Лен Спайви, к примеру, — они с ней плохо разговаривали. Ей нужна женщина, чтобы научить тому, что ей нужно знать. Ей шестнадцать, и она хорошая девушка.

— Вы меня за дуру принимаете? Конечно, она хорошая девушка. Я это вижу. Но хочу знать, что вы за человек. Вы с ней вместе?

— Нет, мэм. Я плохой. Плохой и злой, как скунс, только я не думал быть с ней вместе, лишь хотел помочь. И привез ее сюда. Я собираюсь ехать дальше, как только отдохнет лошадь.

— Ехать дальше? — Ее голос окреп. — Куда?

— Я точно не знаю. Дальше. Просто дальше. Я работал во многих местах. Майло Тэлон ваш сын, мэм? В комнате вдруг стало тихо.

— Что вы знаете про Майло Тэлона?

— Мы встречались в Чихуахуа, давно уже, но я понял так, что все его родители умерли.

— Вы ошибаетесь, я его мать. Где сейчас Майло?

— Скитается, наверное. Мы одно время вместе бродяжничали и попали в перестрелку возле Ларидо.

— Майло всегда хорошо стрелял. И быстро.

— Да, мэм, иначе меня бы не было в живых. Он прежде меня увидел, что к нам подбираются, и начал стрелять. Да, Майло Тэлон может стрелять. Но он сказал, что его брат стреляет еще лучше.

— Барнабас? Может быть, по мишени или из винтовки, но в стрельбе навскидку и во всяких потасовках ему далеко до Майло.

В комнате воцарилось молчание.

— Мэм, там у вас стоит кофе. Нельзя ли нам по чашечке? Эм встала, вложив револьвер в потертую кобуру на бедре.

— И о чем я только думаю? У меня так давно не было гостей, что я забыла, как принимать. Конечно, мы попьем кофе. — Она направилась к двери, но остановилась: — Молодой человек, я могу попросить вас выглянуть наружу? Если вы увидите, что кто-то подбирается, стреляйте в него… или в нее.

Уверенно, по-хозяйски зажгла на кухне вторую лампу, затем принесла из передней еще одну.

— Никто не идет, мэм. Похоже, они спрятались от дождя.

— Дураки! Могли бы застать меня врасплох. Я уснула. Услышала, как скрипнула половица, когда вы уже вошли на кухню. Они все ленивые. Бандиты совсем не те, что были раньше. Было время, когда нанимали бойцов, но те, что у Фланнера, — это жалкое зрелище.

Она повернулась — высокая старуха в вылинявшем сером платье и поношенном коричневом свитере, оглядела меня с головы до ног и фыркнула:

— Мне бы следовало догадаться. Клинч Маунтин, верно?

— Что такое? — вздрогнул я.

— Я говорю, что вы из Сакеттов с Клинч Маунтин, так ведь? Это на тебе прямо написано, мальчик. Ты, наверное, один из бестолковых сыновей Тарбила Сакетта?

— Внук, мэм.

— Я так и думала. Я знала всех твоих родственников, всех до единого. Никчемушные они все, но задиристые и гонят самогон.

— Вы из Теннесси, мэм?

— Из Теннесси? Можешь быть уверен, что я из Теннесси! Я сама из Сакеттов с Клинч Маунтин! Вышла замуж за Тэлона и переехала с ним сюда. Дело в том, что мой двоюродный брат помог основать это место, а он был Сакетт. Потом он ушел в горы и не вернулся.

Был бродягой вроде тебя, все искал какое-то золото — поверил дурацкой сказке. А дома в Теннесси оставил сыновей и жену, которая слишком хороша для него.

Ну ладно, иди садись, сынок, ты ведь попал домой!

В старой кухне я почувствовал себя уютно, и пусть она старая, но такая аккуратная и опрятная. Пол был выскоблен, а медные кастрюли ярко отражали свет керосиновых ламп.

Кофе пах великолепно. Хотя я выпил чашку в «Бон Тон», этот мне показался лучше, и намного.

— В городе говорят, что у вас есть помощники, — сказал я ей.

Она рассмеялась:

— Я на это и рассчитывала. Вот уже с год живу совсем одна. Билл Брок получил пулю в последней стычке с теми людьми и умер. Я похоронила его вон там. — Она кивнула головой в сторону гор. — Придет время, перенесу его в настоящую могилу.

• Предыдущая
• 5/33
• Следующая