И имя мне – легион - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 41

«Нишкни, папаша, – посоветовал ему уголовник, ставший главой сталкеров. – Тут еще большой вопрос, чьего труда в этих хреновинах больше и кто кого предал. Мы после встречи с головастиком, считай, дни и ночи не спали… гы… и ничем другим не занимались, только одежонку клепали. А если здесь есть Иуда, так это ты. Всех, кто на речи борзописца не зациклился, по клеткам распихал и радуешься с подельниками, волк позорный».

«Не смей называть меня головастиком, урка, у меня имя есть!» – выказал недовольство рунолог.

«Заткни пасть, умник, я те не общество защиты прав потребителей, в рыло дам. А вы че приперлись, не видите, тут серьезные дяди после стрелки власть перетирают?»

Последнее адресовалось, без сомнения, нам, а замершие вокруг в стазисе тела, среди которых находился и один одоспешенный сталкер, были лучшим доказательством того, что оба спорщика говорят правду. Бой был жестокий. Хм… теперь мне стал понятен источник информирования наркоманов. С агентом влияния в виде рунолога они действительно могли первыми узнавать все планы триумвирата. Если уж программист сумел сочинить чары, которые передают изображение из внешнего мира в пространство амулета, то уж сочинить жучок для прослушки ему вообще раз плюнуть.

«Да вот мы и пришли поинтересоваться, что это за власть такая, что своей политикой выбрала геноцид, – улыбнулся я. – Кстати, если этот узкоглазый любитель мороженого вам еще ничего не рассказал, то спешу обрадовать – половина вашего воинства, включая Листа, теперь снова выполняет роль батареек».

«Журналюгой больше, журналюгой меньше», – пожал плечами уголовник. О как! Похоже, о способностях паранорма он был невысокого мнения. Показатель собственной крутизны? Плохая информированность? Обычная тупость?

«Кстати, господа триумвират, – обратился я к полковнику и его прихлебателям, – с чего вдруг вы начали устранять неугодных и промывать мозги, а? Неужели нашли какую лазеечку из этой побрякушки в более комфортные места? Или, может, просто захотелось покоя и уединения, вот и решили уменьшить количество гражданских?»

«Да, гнида, – поддержал меня Василий Иванович, с ненавистью глядя на душу, по-прежнему облаченную в форму полковника. – Как сейчас такие уроды, что присягали защищать людей, оправдывают свои преступления? Или, может быть, вам легче мундир перекрасить так, чтобы пятен на нем видно не было?»

«Думаю, смерть аннулировала присягу, – презрительно хмыкнул военный. – А если считаешь иначе, жалуйся на меня, куда хочешь. Эй, Шило, предлагаю сделку. Загасишь предателя и этих партизан, возьму к себе на службу. Те, кто не боится запачкать руки, мне нужны».

«Не гони пургу, начальник, – едва не рассмеялся от столь «щедрого» предложения уголовник, – без цацок и фокусов головастика ты пошинкуешь нас в момент. У меня есть лучшее предложение. Эй, братаны, давай замочим этих козлов, а уж потом между собой перетрем, что и как дальше будет. Обещаю, все будет по чесноку. Идет?»

«Нам надо посоветоваться, – ответил я. – Василь Иваныч?»

«Я мертвый, но не пьяный, в спину ударят и скажут, что так и было», – категорически отверг предложение о союзе старик, недобро посматривая на сталкеров.

«Вера? Макс?»

«Аналогично», – откликнулась девушка, и телекинетик поддержал ее кивком.

«Эй, Шило, мы согласны, – крикнул я. – Но чтобы не было недопониманий, ты заходи справа, а мы слева. Встретимся как раз, когда остальные претенденты на власть в этом амулете кончатся».

«Идет, – хмыкнул уголовник. – Эй, головастик, заводи свою шарманку».

Рунолог скрипнул зубами, но окружавшие его письмена покинули свои орбиты и рванулись вперед, как маленькие торпеды, а сам программист спешно стал рисовать прямо в тумане, заменяющем воздух, новую порцию чар.

Темная паутина энерговампирши взметнулась вверх и перехватила почти все смертоносные гостинцы, оставшиеся же разбились о силуэты защитников беседки. Ахмед послал светящийся синий шар в Максима, решив продолжить дуэль с телекинетиком.

Уголовники неспешно приближались к выставившим вперед оружие душам.

«Отходим», – скомандовал полковник. Отряд триумвиратовцев дружно отступил внутрь беседки, перекрыв вход.

«Ну че встали? На штурм!» – скомандовал Шило, сам, однако, не спеша подавать пример и бросаться своим закованным в броню телом на стену клинков.

«После вас, – уверила его Вера. – У нас, сам видишь, доспехов дефицит».

«Че ты сказала, лярва?! Быстро вперед, на амбразуру!»

«Быстро только кошки родятся. Ты тут хоть одну кошку видишь? Вот и я нет», – отбрила его девушка.

«Вы че, совсем? – опешил уголовник. – Подписались же на то, что вместе их мочить будем».

«Вместе – это когда мы и еще кто-то, – ответил ему я. – Но что-то твои орлы вперед не лезут, крылья берегут».

Шило оглядел нас, уверился в том, что ради его светлого будущего никто и пальцем не шевельнет, после чего буркнул своим что-то совсем уж маловразумительное и потопал прочь от беседки, остановившись только затем, чтобы захватить с собой вырубленного сталкера. За ним потянулись и остальные из его банды, включая программиста.

«Что дальше?» – спросила меня Вера.

«Тактическое отступление, – пожал плечами я. – Сил, чтобы штурмовать хотя бы два входа в беседку, у нас явно мало».

И началась позиционная война. Каждая из группировок сидела в своем логове, периодически делая вылазки, чтобы проверить состояние соперников и попытаться застать их врасплох. И вот тут у членов триумвирата появилось серьезное преимущество. Источник энергии остался в беседке, а остальные могли рассчитывать лишь на запасы и трофеи от регулярных, но по большей части бесплодных стычек с конкурентами. Если бы тем, кто засел в беседке, хватило терпения сидеть и не дергаться, они бы наверняка победили… Пусть и не скоро. Но они, как видно, этой добродетелью не отличались. Хотя, возможно, их просто очень нервировали наши партизанские налеты, во время которых мы каждый раз заходили с нового направления и пытались вырвать при помощи телекинеза Максима кого-нибудь из рядов защитников резервуара. Банда уголовника, впрочем, действовала похожим образом.

За дни, прошедшие с начала конфликта, полковник потерял всего одного зомбированного бойца, которого сталкеры, сами оставшиеся без потерь, умудрились запихнуть в клетку. В моей группе, к счастью, тоже никто серьезно не пострадал, за что большое спасибо следовало сказать Василию Ивановичу, оказавшемуся прямо-таки генератором идей по части засад и ловушек. Если бы не свободный обзор всего внутреннего пространства амулета, то наша победа стала бы просто делом времени. Фантазия старика была неистощима, но карательным экспедициям триумвирата и рейдерам сталкеров просто неприлично везло. Вот и сейчас наиболее дальнобойный юнит противника, Ахмед, смог избежать расставленной именно на него ловушки.

«Если так пойдет и дальше, то еще неделя, и по нам можно будет служить панихиду, – поделилась своими опасениями Вера после того, как очередная наша попытка вывести из строя наиболее дальнобойный вражеский юнит, Ахмеда, сорвалась. – Запасы стремительно сокращаются».

«Ну а что ты предлагаешь?» – спросил я девушку.

«Штурм?» – неуверенно предположила она, по оставшейся еще от жизни привычке потерев пирсинг на лице.

«Самоубийственно, – вздохнул Василий Иванович. – Одного, двух… ну, пусть пятерых мы, может, и успеем в клетки запихнуть, но и сами по соседству с ними окажемся».

«Может, окажемся, а может, и нет, – возразил ему Максим. – В конце концов, солдатики у полковника аховые, узбека я уже надежно блокирую, а Анна Павловна от ближнего боя бежит как от огня… Но вот то, что Шило легко добьет победителя, это точно».

«Точно ли, не точно, но время играет против нас», – возразила ему девушка.

«Увы, но ты права, – согласился я с ней. – Будем ждать, сколько сможем. А потом…»

«Врагу не сдается наш гордый «Варяг», – буркнул телекинетик. – Тем более что в плен брать никто не будет».

Его слова мне не понравились, но были правдивы. Время шло. Последняя и решительная атака была уже не за горами… И тут появился программист.