Тропа чероки - Ламур Луис - Страница 33

• Предыдущая
• 33/38
• Следующая

Мерсер, поколебавшись, тоже сел верхом, сзади него взгромоздился Джорди Нефф. Лошадь, оступившись под непривычной тяжестью, пошла вперед.

Нефф оглянулся:

— Я еще вернусь, Бун! Жди меня!

Когда они уехали, Мэри вошла в дом и в изнеможении опустилась на стул.

— Спасибо, мистер Бун. Большое вам спасибо!

Мэтти подошла к двери и заслонила глаза от солнца.

— А кто же эти трое? — спросила она. — Кто…

Из-за загона показались три индейца.

— Вы! Вот спасибо!

Лица их были серьезны.

— Не ради тебя, — сказал один, — ради папуасиков!

И они уехали, посмеиваясь.

— Хочу заявить, барышня, — сказал Ридж Фентон, — жить рядом с вами — все равно что поселиться на поле битвы. Я — старый человек, мадам. Мне уже не до таких развлечений. Когда я приехал сюда, то думал: наконец-то и для меня настало спокойное время. Я собирался осесть здесь, успокоить нервишки, пожить тихо-спокойно.

— Спасибо, мистер Фентон. Когда я услышала ваш голос, то поняла: теперь-то уж, по крайней мере, на одного станет меньше.

— Возможно. Я не часто мажу. Во всяком случае, не из такого положения и не из охотничьего ружья. Я бы выпустил из него кишки, поверьте мне.

— Игра еще не окончена, — заметил Бун. — Думаю, мне нужно съездить в город. Теперь это касается только меня и Джорди Неффа.

— Пожалуйста… оставьте его в покое.

Темпль Бун повернулся к Мэри.

— Выбор у меня небольшой, мэм. Это — мой край. Я тут живу. И всегда буду тут жить. Неприятности мне не нужны, однако иногда случается так, что их не избежать. Отныне, куда бы я ни поехал, рядом может оказаться Нефф, поджидая удобного случая. Лучше уж покончить с этим раз и навсегда.

— В этом есть смысл, мадам, — вступил в разговор Ридж. — Конечно, на месте Буна я бы засел где-нибудь на горном хребте и стал поджидать его. Нефф открыл счет, мадам. Он ясно сказал, что намерен убить Буна, значит, и Бун может открыть охоту на Неффа. Это он все начал, а когда так поступают, тут уж никаких правил нет. Стреляешь при первой возможности. Только вот Бун не станет так поступать. Он встретится с ним лицом к лицу, честно и справедливо. А это хороший способ, чтобы тебя убили.

Дилижансы приезжали и уезжали. То был бесконечный круг обедов, дилижансов, пассажиров всех типов и категорий: актеры, старатели, картежники, горняки, охотники, газетчики, матери семейств и барышни сомнительного поведения, спекулянты спиртным и торговцы оружием, вербовщики индейцев, коммивояжеры, мужчины и женщины со всех концов света разного сорта и всяких национальностей.

В то время в тех краях женщины встречались редко, и каждые три дня Мэри и Мэтти получали предложения руки и сердца: от старых и молодых, от процветающих владельцев шахт, хозяев ранчо и бизнесменов, от бродяг ковбоев, старателей и остальных представителей мужского пола, проезжающих мимо.

— У некоторых намерения самые серьезные, — говорила Мэтти. — Но есть и такие, что только языком болтают. Скажи им «да», так они просто умрут. Людям здесь одиноко — не большое удовольствие возвращаться в пустой дом и слушать эхо собственного голоса. Мы-то тут — как одна семья, мы можем поделиться своими бедами и поговорить о тех мелочах, которые важны только нам. В своей семье можно смеяться, и плакать, и пересказывать всякие пустяковые события, о которых потом забудешь. — Мэтти сняла фартук. — Вот потому-то я сейчас буду сидеть с чашкой горячего кофе и болтать.

Мэри Брейдон вышла во двор и постояла минутку на теплом солнышке. Все казалось ей удивительно близким.

Разве не тут она должна обрести свой дом? Здесь она делала нечто важное. Здесь она стала одной из тех, кто стремился вперед, на Запад. Своими скромными делами она помогает строить Америку.

До войны Мэри смутно представляла, что такое Запад — место, куда отправлялось столько людей и откуда возвращались только очень немногие. Восток был местом обитания семей, которые годами занимались бизнесом; детей, чьи прапрадеды и прабабки выросли вместе. Это был надежный, прочный мир, мир без опасностей.

Здесь все было не так. Здесь все только начиналось. Это — грубый, тяжелый, еще не устоявшийся мир. Законы существовали, но не работали. Люди должны были сами справляться со всеми трудностями. Храбрость и способность ухватить за хвост удачу считались наиболее уважаемыми добродетелями. Здесь лучше назвать кого-то вором, чем лгуном или трусом — рискуешь получить пулю.

Со двора пришел Темпль Бун.

— Это хороший край, — сказал он, как бы продолжая ее размышления. — Не судите его слишком строго. Мы еще молодая страна. Мы еще растем. Там, где общество не имеет организации, чтобы справляться с беспорядками, приходится улаживать их нам самим.

— Я знаю. — Мэри смотрела на дорогу.

Скоро подъедет дилижанс. Она улыбнулась промелькнувшей у нее мысли: неужели вся ее жизнь теперь будет состоять из одних встреч и расставаний?

— Как мне стало известно, — сказала она Буну, — вы — поклонник сэра Вальтера Скотта?

Он посмотрел на нее.

— Я читал его, хотя читаю с трудом. Люди, о которых он пишет, очень похожи на нас — по характеру, борцовскому духу. Мой первый предок в этой стране был мятежником, отправленным из Англии на Барбадос. О своем семействе я знаю мало, только о традициях. О них мне говорили много. Я знаю даже название корабля, на котором его везли, — «Джон Фриггат» из Бристоля. — Бун бросил взгляд на дорогу. — Да, мне нравится Скотт. Он как бы разговаривает с нами. И в Каролине, где я как-то жил, и в Джорджии он очень популярен.

— Мы будем читать его сегодня вечером, если вы захотите — останьтесь. Я читаю Пег и Уоту почти каждый вечер.

— Останусь, если все будет в порядке. — Бун коснулся своей шляпы. — А теперь у меня дела.

— Мамочка! — Пег взяла ее за руку, наблюдая, как он, уходит прочь. — Ты его любишь?

— Думаю, он — хороший человек.

— Но ты любишь его?

Мэри улыбнулась.

— Не приставай! Я еще не готова думать о подобных вещах. Твой отец еще так мне близок! Когда я думаю о мужчине, то представляю его. Когда вспоминаю еще о чем-то хорошем, для меня это всегда связано с ним. Я хочу сохранить эти воспоминания, они — самая богатая и самая прекрасная часть моей жизни. Кроме того, у меня столько дел! Содержать эту станцию, найти школу для тебя и для Уота, обустроить получше наш дом.

— Думаю, ты любишь мистера Стейси.

Мэри рассмеялась.

— Ты пытаешься найти мне романтического героя? Марк Стейси тоже хороший человек, я думаю. Он удачлив и, полагаю, далеко пойдет. Но хочу, чтобы ты запомнила, Пег, — одной романтики мало. Когда ты будешь влюбляться, помни: тебе придется жить с этим человеком день за днем, как говорится, в здоровье и болезни. Тебе захочется гордиться им, когда будешь знакомить его со своими друзьями, захочется, чтобы ему было хорошо с ними, как и тебе с его приятелями. Никогда не связывай себя с человеком, думая, что он изменится или что ты сможешь изменить его. Если такое и произойдет, это будет уже не тот человек, за которого ты выходила замуж, совсем другой, не похожий на прежнего. Но тебе еще не время думать об этом! Да и я напрасно разболталась. Пойди помоги Мэтти накрыть на стол, скоро подъедет дилижанс.

— А где же Уот?

Мэри заглянула в конюшню.

— Уот!

Ответа не последовало.

Дверь в кладовку приоткрыта, постель аккуратно застелена, но мальчика нет.

Выйдя наружу, Мэри огляделась. Ридж Фентон что-то шил из кожи.

— Мистер Фентон! Вы не видели Уота?

— Нет, мадам, не видал, но припоминаю, он говорил, что хочет пойти поискать наконечники для стрел. Мечтает найти что-нибудь особенное для Пег.

Конечно! Как же она забыла! Но она ведь не разрешила ему туда ходить! Это хоть и близко, однако со станции не видно. Почему она вдруг забеспокоилась? Пока мальчик не прибился к ним, он бегал свободно, как дикий зверек. Уот — упрямый маленький мужчина и знает, как выжить в дикой природе, гораздо лучше, чем она. А возможно, лучше, чем все они, вместе взятые, включая и Риджа.

• Предыдущая
• 33/38
• Следующая