С попутным ветром - Ламур Луис - Страница 17
- Предыдущая
- 17/64
- Следующая
Кори был самым смуглым цыганом, какого я когда-либо видел, но глаза у него были ярко-зеленые и удивительно блестящие. У него были впалые щеки и крутые скулы. На вид ему можно было дать лет тридцать, но, судя по тому, что он рассказывал у костра, на самом деле ему было лет шестьдесят, если не больше. Он двигался легко и непринужденно, как танцовщик. Увидев моего старика, он широко улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы.
— А, приятель! Как давно мы не виделись! — Он бросил быстрый оценивающий взгляд на меня. — Ты хочешь присоединиться ко мне?
— Да, мы для того и пришли. — Старик положил руку мне на плечо. — Кори, у меня нет сына, но если бы он у меня был, я хотел бы, чтобы он походил на этого юношу.
Улыбка исчезла с лица Кори. Он взглянул мне в глаза и кивнул:
— Ты пришел ко мне... Зачем? Чего ты хочешь?
— Он привел меня к тебе, — сказал я. — Я хочу научиться владеть клинком. Хочу стать лучшим фехтовальщиком в мире.
Услышав мои слова, он не засмеялся.
— Это хорошо, — сказал он, — нужно с самого начала стремиться стать мастером своего дела. — Затем выражение лица у него изменилось. — Чтобы стать лучшим фехтовальщиком в мире, ты должен превзойти меня.
— Этому научить меня можешь только ты. Только такой учитель, как ты, способен научить ученика большему, чем умеет сам.
— Да, это правда. — Он повернулся к старику: — Вы ели? Нет? Тогда садитесь. У меня еды достаточно, я как чувствовал, что у меня будут гости.
Он снова повернулся ко мне:
— Принеси-ка дров.
Я сразу же пошел за дровами, а он стоял, глядя мне вслед, и его цепкие глаза оценивали каждое мое движение.
Я подошел к изгороди и собирался перелезть через нее.
— Прыгай! — неожиданно крикнул он, и я перепрыгнул изгородь, а потом, сообразив, что это своего рода испытание, перепрыгнул обратно.
Набрав дров, я вернулся к костру. Кори со стариком разговаривали, перебирая события прошлых лет. Наконец, обратившись ко мне, спросил:
— Почему ты решил овладеть боевым искусством? Тебе надо кого-то убить?
— Нет. Но я видел, как умер мой отец, а он был неплохой фехтовальщик. Я хочу отлично владеть шпагой, чтобы, когда придут убивать меня, я смог дать отпор. Даже если они убьют меня, я хочу, чтобы они дорого за это заплатили. Среди убийц моего отца был один, который хорошо владел шпагой. Я хочу превзойти его в этом искусстве.
Помолчав немного, я продолжал:
— Пути Господни неисповедимы. Я не стану искать этого человека, но, боюсь, он сам найдет меня. И я не хочу разочаровывать его, я должен стать достойным противником.
— Ха, — сказал Кори, снова взглянув на меня. — Похоже, твой отец кое-чему научил тебя!
— Очень многому. Но он был мирным человеком. Он научил меня драться, как это принято у джентльменов, и с ними я так и буду драться. Но ведь встречаются люди иного склада.
— Да, и еще как часто, — отозвался старик.
— Ладно, — Кори взглянул на старика, — я беру его в ученики. — И, повернувшись ко мне, продолжил: — Это будет нелегко. Ты будешь работать, пока у тебя не заноют мышцы, и снова работать, пока они не перестанут болеть. Этого не добьешься за месяц, и даже за год, но, во всяком случае, я обучу тебя всему, что умею сам.
— А это больше, чем умеет кто-либо еще, — добавил старик. — Отлично, ты увидишь, он хороший парень.
— Да, — тихо сказал Кори. — Я знаю. Ему предстоит пройти кровавый путь, но он неизбежен. Ну, сейчас мы поедим, выспимся, а завтра с утра за работу!
Как стремительно неслись месяц за месяцем! Как быстро наступил конец года! Мы кочевали по лугам Англии, пересекали границу и оказывались в Шотландии. Мы разбивали лагерь возле Стены Адриана и на берегах озера Лох-Ломонд. Мы бродили по Йоркширу и останавливались в самых глухих местах. Мы точили ножи, ножницы и любые лезвия, лудили кастрюли, подковывали лошадей, торговали тканями, нитками, иголками. И все время занимались фехтованием.
При дневном свете и при свете костра, на лесных прогалинах и в вересковых пустошах, в пустынных дюнах — словом, всюду, где можно было найти подходящее место, мы дрались на шпагах. Но всегда старались делать это не на людях, потому что к цыганам, владевшим оружием, здесь относились с подозрением. Кори особенно приходилось соблюдать осторожность: если бы его схватили, ему грозила бы виселица.
Итак, мое обучение взял в свои руки мастер своего дела. Отец прекрасно фехтовал, но Кори был непревзойденным бойцом.
По ночам мы со стариком читали при свете костра или обсуждали книги, прочитанные раньше, или говорили о том, что произошло днем. Иногда в наших беседах участвовал и Кори, но обычно он молча слушал, изредка улыбаясь.
Старика звали Томас Бренсби. Его настоящего имени я не знаю, но за время нашего путешествия кое-что мне открылось. Он учился в самых престижных учебных заведениях, занимал важный государственный пост, но затем потерял его, при этом пострадала и вся его семья. Думаю, что он принадлежал — или его заподозрили в том, что он принадлежал — к одной из группировок, которые после смерти Генриха VIII выдвигали своего претендента на престол.
Иногда мы расставались с Кори на день и даже на несколько дней, но затем он вновь появлялся. По мере того как я совершенствовался в искусстве фехтования, он тоже восстанавливал забытое было мастерство.
— Нас неправильно называют цыганами, — сказал он мне однажды, — неправильно считают выходцами из Египта. В действительности это не так. Цыгане — одно из древних кочевых племен Индии. Наш язык похож на хинди, некоторые наши песни напоминают индийские, у нас одинаковые обычаи.
Кори был умный человек, и не было места, где бы он не побывал. На привалах, или когда я ехал в его фургоне, или же когда мы с ним, давая отдых лошадям, шли пешком, он рассказывал мне о своих странствиях по Европе и Азии. Он знался со многими важными людьми, служил у них или просто сопровождал в путешествиях. Племя, к которому он принадлежал, было почти целиком уничтожено войной и чумой, но его знали в других цыганских племенах и всюду встречали дружески.
По дороге мы собирали целебные травы. Они здесь росли во множестве, но по незнанию их обычно принимали за сорняки. Целебные травы мы увязывали в пучки и продавали их потом в аптеки или докторам, которые изготовляли из них лекарства.
Я набирался знаний и в других областях. Так, Кори рассказывал мне об уловках и трюках воров, карманников, мошенников и шулеров. Эти нравы царили на большой дороге, и тогда я не предполагал, что эти знания мне вскоре понадобятся.
Путники на больших дорогах постоянно подвергались нападениям местных бандитов, которые без зазрения совести грабили тех, кого считали бродягами и кто не был под защитой закона, даже если таковой существовал.
Странники, в свою очередь, объединялись для совместного отпора шайкам разбойников. Когда напали на нас, наш караван состоял из трех фургонов — Бренсби, Кори и двух братьев-цыган, которые часто выступали на состязаниях по боксу на местных ярмарках.
Братья были хорошие боксеры и искусные борцы. Они нередко состязались с местными парнями — иногда побеждали, иногда проигрывали, и последнее порой приносило даже большую выгоду.
В тот раз Бренсби ехал впереди, а мы с Кори шли поодаль рядом с его фургоном и должны были нагнать старика в ближайшей лощине.
Только Бренсби скрылся за поворотом, как мы услышали стук копыт, громкие голоса и возмущенные крики старика.
У меня всегда при себе была тяжелая дубинка, и сейчас, перехватив ее поудобнее, я бросился вперед. Добежав до поворота, я увидел, что человек шесть молодых парней и подростков, все верхами, окружили фургон старика и выбрасывают его содержимое на землю. Двое заломили ему руки и громогласно глумились над ним. Одни еще сидели в седле, а другие спешились и хватали кому что приглянулось.
Я сразу понял, что это не простые грабители: все были хорошо одеты и лошади у них были отличные. Я бросился вперед. Один из бандитов резко повернулся и поднял на меня свою палку. Драться на палках я научился еще в детстве в Ирландии. Получив от меня сильный удар под ложечку, он со стоном согнулся. Я отпрянул, чтобы избежать ответного удара, выбил у него из рук палку и следующий удар нанес по голени — парень вскрикнул от боли.
- Предыдущая
- 17/64
- Следующая
