Расхитители прииска - Ламур Луис - Страница 4

• Предыдущая
• 4/39
• Следующая

Старый Джек приехал в пастуший лагерь, узнав о том, чем закончилась перестрелка с участием Майка — перекинутого через седло скотокрада доставили в базовый лагерь. Мурмэн заметил у паренька след от пули, задевшей руку.

— Он велел мне уматывать и помалкивать о том, что меня не касается. Сказал, если не буду открывать рот, проживу дольше. Я ответил, что работаю в команде «Полумесяца» и кража скота с таким клеймом «меня очень даже касается. Нападавший схватился за оружие, но я не спешил, а вот он поторопился, выстрелил первым и промахнулся.

— Сынок. — Мурмэн поудобнее уселся в седле. — Когда мы впервые встретились, у тебя был этот же револьвер. Я тогда подумал, что парень слишком для него молод, но вот прошло уже два года, и лишь первый раз ты взялся за оружие. Теперь я вижу достаточно взрослого, ответственного человека, достойного носить оружие.

В пятнадцать лет Майк Шевлин окончательно выправился и силой стал превосходить большинство мужчин. Каждый день он проводил в тяжелой работе и гордился тем, что трудится наравне с другими ковбоями и пользуется их уважением.

До приезда в Рафтер он вместе с дядей добывал золото на руднике, попеременно орудуя то киркой, то кайлом. От такого рода упражнений с тяжестями его мышцы обрели силу, а сам он научился вкладывать в удар всю свою массу.

Когда команда «Полумесяца» стала ездить на танцы в Рок-Спрингс или в Норс-Холлоу, Майк Шевлин победил в кулачном бою подряд шестерых противников, пока наконец сам не проиграл седьмому. Но и его он взгрел в следующую субботу.

И вот тогда он ушел от Мурмэна и стал работать с Гибом Джентри и Беном Стоувом. Элай Паттерсон предупредил его:

— Это плохая компания, Майк. Они тебе не ровня.

Теперь, прислушиваясь к шуму дождя за стенами старой лесопилки, он думал о словах Элая Паттерсона, в справедливости которых давно убедился. Джентри и Стоув всегда водились с дурной компанией. Их нелестную славу разделял и Майк — скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

— Старика нельзя было хоронить на Бут-Хилл. По отношению к нему это выглядело незаслуженным бесчестьем. Я намерен выяснить, что случилось.

— Спроси у своего приятеля Джентри, — сказала Ева.

— Послушайся моего совета, — покачал головой Винклер, — и смывайся, как только закончится дождь. Уноси отсюда ноги, пока цел.

Шевлин посмотрел на девушку.

— Я не знаю вашего имени.

— Ева Бэнкрофт. Я хозяйка ранчо «Три Семерки».

Но Винклер не собирался менять тему.

— Вали отсюда, — настаивал он. — Я хорошо тебя помню, Шевлин, и ту компанию, с которой ты шлялся. И все, что я о тебе слышал с тех пор, не заслуживает одобрения. Или ты отсюда уйдешь, или мы тебя тут похороним.

Не обращая внимания на старика, Шевлин сполоснул чашку и налил себе кофе. Его собственная чашка осталась вместе с вещами в конюшне.

Итак, это скотоводы. Но все дома в городе имеют отношение к руднику — пробирные палаты, склады по снабжению рудокопов, даже в названиях салунов отражается причастность к рудному делу. Так зачем эти люди с пастбищ собрались здесь на тайную встречу?

Жизнь Майка Шевлина прошла в атмосфере пастушьих стычек и скотоводческих войн, и у этой встречи налицо были все признаки подготовки к предстоящему конфликту. Зачем еще такая красивая молодая женщина, как Ева Бэнкрофт, будет встречаться здесь с таким отчаянным старым головорезом, как Винклер?

Он отхлебнул горячего крепкого кофе.

— Я залягу на чердаке, — предложил он, — и не стану вам больше мешать.

Он допил кофе, поставил чашку на место и подошел к лестнице. Взявшись за перекладину, почувствовал под рукой липкую грязь. Кто же там наверху ждет его?

Ева хотела было что-то сказать, но передумала. Винклер молча проводил его пристальным, ничего не выражающим взглядом.

Шевлин поднялся по лестнице и левой рукой приподнял крышку люка. Его внезапно ослепил яркий свет, но он небрежно сказал:

— Если нажмешь на спуск, Рэй, то будешь еще большим дураком, чем я думал.

Откинув дверцу, он пролез на чердак и ногой захлопнул люк, ни на секунду не спуская глаз с двух человек, которые поджидали его.

Рэй Холлистер казался старше своих лет и похудел, с тех пор как Шевлин видел его последний раз. В морщинах вокруг глаз и рта застыли горечь и разочарование. Майк не помнил таких морщин у Рэя. Видно, ему приходилось несладко. Он не тянул на ту роль, на которую претендовал, и сознание этого его явно удручало.

Спутником Рэя оказался Бэбкок, худой, терпеливый человек, руководствовавшийся немногими принципами, но придерживавшийся их с безжалостной решимостью. Он верил в Холлистера и в скотоводов. Шевлин не сомневался, что из этих двух Бэбкок — наиболее опасный; мнение, которое не только удивило бы, но и возмутило Рэя, знай он о нем.

— Кто сказал тебе, что я здесь? — спросил он. — Ева?

— Тебя ждут в городе. Увидев в конюшне четырех лошадей, я догадался, что кто-то прячется наверху, а поразмыслив, понял, что встречу тебя.

— Я не прячусь! Будь я проклят, если от кого-то скрываюсь.

— В кого ты стрелял? — спросил Бэбкок.

— В человека, который следил за ним. — Шевлин кивнул в сторону Холлистера, на чьих сапогах все еще поблескивала мокрая грязь. — Не знаю, кто напал на меня, но я застукал его, и он в меня выстрелил.

— Никто не следил за мной! — заорал Холлистер. — Они даже не предполагают, что я поблизости!

— Джентри знает, — напомнил ему Бэбкок.

— С Гибом все в порядке. Он скотовод.

— Разве? — усомнился Бэбкок. — Не мешало бы тебе в этом как следует убедиться.

Холлистер был возбужден и настроен воинственно. Он всегда имел глупость соревноваться в расточительности с мотами, садиться за карточный стол с шулерами и мериться силами с теми, кто заведомо сильнее его. Рано или поздно и его самого, и тех, кто его поддерживает, обязательно прикончат. Майк не хотел иметь с ним ничего общего.

— Я слышал, что Джентри убил Элая Паттерсона, — произнес Майк, не спуская глаз с Рэя.

В атмосфере на чердаке произошли неуловимые изменения. За годы конфликтов и разборок Майк научился распознавать, когда в разговоре кто-то задевает больное место противника. Сейчас так и произошло.

— Не могу до сих пор понять. — Бэбкок выглядел действительно озадаченным. — Не верится, чтобы Элай взялся за оружие.

— Всякий, кто утверждает, что Элай стрелял, — отрезал Шевлин, — лжет. Элай — квакер. Его принцип — миролюбие.

— Кто знает? — слабо возразил Холлистер.

— Я хорошо знал его.

— Да черт с ним! Никогда до конца не разгадаешь человека, пока не припрешь его к стенке. Ладно, ты пришел сюда спать, так спи. Нам нечего делить.

Шевлин подошел к куче соломы, взял охапку, подстелил и улегся, накрывшись плащом. Успокоившись, он стал думать о Паттерсоне. Старик прожил жизнь, руководствуясь принципами, и он, Шевлин, должен жить так же, хотя между их принципами и могут быть различия. Миролюбивый человек Элай, ненавидевший насилие, погиб от пули. А как закончит свои дни он? На этом его размышления оборвались, и Майк погрузился в сон. Но открыв глаза навстречу яркому свету дня посреди опустевшего чердака, он продолжил свои раздумья. Потом спустился по лестнице и расшевелил огонь в очаге. Кто-то проявил заботу, поставив кофейник на угли. Кофе оказался горячим, как ад, и черным, как грех.

Ладно, наконец решил Майк, раз уж он тут, то будь что будет. Он не станет изменять себе и поступит как всегда — пойдет вперед не сворачивая, беспокоя тех, кому есть что скрывать, и вынудит их на ответные действия. Когда люди действуют поспешно, они часто совершают ошибки.

А начать стоит, наверное, с Мэйсона.

Прискакав в город, Майк завел вороного в стойло, даже не взглянув на худого старика с узким лицом и проницательными голубыми глазами, по которым невозможно было прочитать его мысли. Конюх сидел, откинувшись на спинку плетеного кресла, и держал в зубах видавшую виды трубку.

Подойдя к двери конюшни, Шевлин остановился и раскурил испанскую сигару. Прикрыв руками горящую спичку, он сказал, не поворачивая головы:

• Предыдущая
• 4/39
• Следующая