Путь воина - Ламур Луис - Страница 37

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая

— Уходишь в море? Эх, как звучит! Однажды я дал себе клятву, что больше никогда в жизни не выйду в море, но теперь просто не нахожу себе места и был бы готов глаз отдать за то, чтобы оказаться сейчас на борту хорошего корабля и чтобы на горизонте показалось судно с богатой добычей. Но для меня там нет места. — Он помахал обрубком, оставшимся от руки. — Вот, гляди! Одиннадцать лет в море, и за все это время лишь одна-две царапины, а потом я напоролся на ядро из дальнобойной пушки и был разорван в клочья.

— Хорошо, что еще жив остался, — ответил я. — Далеко не всем так везет.

— А вот это уже как посмотреть. — Он снова взглянул на воду, затем презрительно плюнул в нее. — Я гордый человек, я своим горбом зарабатывал себе на жизнь и хорошо дрался, чертовски хорошо. А теперь все это в прошлом. Остается лишь сидеть тут и дожидаться смерти.

— Вздор! — раздраженно сказал я. — У тебя есть одна рука, два глаза, и, судя по всему, соображаешь ты неплохо. Такой человек должен подыскать себе что-нибудь стоящее, то, что он хорошо умеет и с чем сможет справиться. А если ты ставишь на себе крест, то ты просто слабак.

Он сверкнул глазами и насупился.

— Тебе легко рассуждать. Сам-то ты целехонек.

— Легко, — согласился я, — но доведись мне оказаться на твоем месте, я бы ни за что не опустил руки.

Я достал из кармана золотую монету и показал ее ему.

— Если я дам тебе шиллинг, — сказал я, — ты изведешь его на выпивку. Но вот на это ты можешь прожить целый месяц, если, конечно, не пропьешь. У тебя будет время на то, чтобы оглянуться вокруг и вспомнить, что голова тебе дана не только для того, чтобы вешать в уши золотые серьги.

— Скажи, кого я должен убить? — спросил он, рассматривая монету.

— Мне нужно, чтобы ты дождался прибытия «Абигейл», а также держал меня в курсе всех новостей, имеющих к ней отношение. Как только она войдет в гавань, дай знать об этом Августу Джейну. А уж он все как есть передаст мне. Меня зовут Кин Сэкетт…

— Сэкетт? Надо же! Это имя мне знакомо! Помнится, знавал я одного чертовски крутого парня, который носил то же имя. Давно это было… Видел, как он однажды посреди улицы набил морду нашему шкиперу. Здорово он ему тогда врезал, приятно было посмотреть. Его звали Барнабас Сэкетт.

— Это мой отец, — сказал я.

— Да уж, ты на него похож, хотя, думаю, он был малость пониже. Да… нужно было мне пойти в море вместе с ним. А вот ведь не ушел, остался. Так значит, «Абигейл»? Ладно, буду глядеть в оба.

Он протянул руку за монетой, и я вложил ее ему в ладонь.

— Я бы и за шиллинг согласился, — добавил он. — Я сейчас на мели.

— Знаю, что не отказался бы, — сказал я, — но все же будь внимательней. Присматривайся ко всему, ничего не оставляй без внимания. Знающий море человек и на суше сможет найти себе применение. Так ищи его.

Я пошел вдоль берега и лишь теперь заметил, что уже почти стемнело. Глубокие тени пробрались на улицы города и затаились там между стенами домов, ожидая того, чтоб вырваться из своего укрытия и окутать тьмой все побережье.

Мне давно пора было возвращаться, но откуда-то доносились звуки музыки, и я направился туда. Подошел к кабачку, где собирались моряки, и остановился на пороге, наблюдая за тем, как компания кутил азартно режется в кости. Какой-то дородный бородач ухватил меня за руку.

— Идем! Выпьем по стаканчику рома за добрые старые времена!

— За старые времена? — улыбнулся я ему. — Какие? Мы с вами не знакомы.

Он расплылся в улыбке, обнаруживая отсутствие переднего зуба.

— Ну и что? Какая разница? Выпьем за прошлое, ведь оно есть у всех! Идем!

Он принялся прокладывать путь сквозь толпу, и я, чувствуя крайнее изумление, все же пошел за ним. В тот вечер общество в кабачке собралось шумное, но мирно настроенное. Многие, похоже, были хорошо знакомы с моим бородачом, судя по тому, как они наперебой зазывали его подсесть к ним. Он же лишь решительно мотал головой и продолжал идти дальше, пока мы наконец не отыскали свободный стол в углу.

— Ром будешь? Неразбавленный, крепче не бывает. Да и выдержанный тоже недурен на вкус. И все-таки мы с тобой — ты и я — попробуем чего-нибудь другого, потому что теперь мы с тобой приятели, вне зависимости от того, знаешь ли ты меня или нет. А вот я, парень, тебя знаю и поэтому сейчас же велю принести чего-нибудь немецкого, например, изысканного мозельского вина.

— Здесь подают такое?

Он посмотрел через плечо, разглядывая меня из-под кустистых, начинающих седеть бровей.

— Ага, и такое, и какое только пожелаешь. И запомни, за все я плачу сам.

Мы сидели за дощатым столом, к которому были придвинуты грубо сколоченные скамьи. Это был самый обычный захолустный кабак, где все было устроено наспех и кое-как, без особой заботы об удобстве невзыскательной публики. Высокий здоровяк принес и поставил перед нами на стол бутылку, но мой радушный хозяин жестом приказал унести ее обратно.

— Желаю белого мозельского, вина изысканного, с тонким вкусом.

— Только для тебя, — ворчливо проговорил подавальщик, — у нас его почти совсем не осталось.

Когда подавальщик ушел, бородач посмотрел на меня через стол. Теперь у меня появилась возможность разглядеть его.

Мысленно я отметил, что хотя он, пожалуй, будет фунтов на тридцать потяжелее меня и дюйма на четыре пониже, но сложен плотно и мускулист. У него была темная с проседью борода. Его широкое, волевое лицо покрывал бронзовый загар, а взгляд был насмешлив и чуть высокомерен, как если бы его обладатель относился ко всему вокруг со снисходительной иронией. У него были огромные, сильные руки, переделавшие, наверное, много самой тяжелой работы, а также не один раз выручавшие своего обладателя в драке.

— Я бы сказал, что мы как два корабля посреди океана: встречаемся, поднимаем флаги, а затем расходимся, и каждый идет своим курсом. Дружище, ты мне сразу пришелся по душе, а я не могу пить в одиночестве и разговаривать сам с собой, хотя, видит Бог, пару раз было со мной и такое.

Он пронзительно взглянул на меня.

— Ты не моряк, хотя и мог бы им стать. И надолго здесь?

— Думаю задержаться еще на день или на два, — ответил я.

Я выбрал себе место в углу, он сел напротив. Мы оба сидели боком к комнате.

— И куда потом?

— Плимут. Есть такое место на побережье, которое когда-то было частью Вирджинии. Теперь его называют Новой Англией или собираются называть.

— Эге, знаю я это место. Компания чудиков, поющих псалмы, да?

— Они приехали позже. Первые поселенцы были гораздо проще. — Бутылка вина была холодной. Первым делом он наполнил мой бокал, затем налил и себе. — Но мой дом не там. Я живу в горах, на западе Каролины.

Он пожал плечами.

— Какие названия! Я слышал их, но сам о тех землях ничего не знаю. И как вам там живется?

— Охотимся. В лесах много дичи. Возделываем землю и собираем неплохие урожаи. Это еще не обжитой, благодатный край.

— А дикари?

— И они есть, если вам так угодно их называть. У них совершенно другая, своя жизнь, и они ею вполне довольны. Я бы, пожалуй, смог жить и среди них, хотя тогда мне очень недоставало бы книг.

— Вот! Так я и знал! Я ведь сразу почувствовал в тебе родственную душу. — Он поднял свой бокал. — Ты не поверишь, но двадцать с лишним лет назад я учился в Кембридже и к тому же был одним из прилежнейших школяров. Я должен был стать священником.

— И что?

Он снова передернул плечами.

— Что? Я встретил женщину. Тогда я был еще слишком молод, а она, хоть и была постарше, но особым умом не отличалась. Кончилось все тем, что нас застали вдвоем… Между нами ничего не было, но в это никто не поверил, и ее муж нанял несколько головорезов, чтобы те убили меня.

Он осушил стакан и наполнил его снова.

— Я был один, когда на меня напали, но я был сильным, а они, по-видимому, посчитали меня беспомощным сопляком. Короче, двоих я заколол шпагой и был вынужден бежать. И вот теперь, по прошествии двадцати с лишним лет, я оказался здесь.

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая