Одинокие мужчины - Ламур Луис - Страница 27

• Предыдущая
• 27/36
• Следующая

Мне показалось, что впереди, едва различимо, показались горы.

Вода… Мне нужна вода, коню тоже. Без нее под палящим солнцем пустыни долго не продержишься.

Столовая гора резко уходила вниз, но за этим обрывом следовала еще одна гора, заканчивавшаяся тридцатифутовым отвесным обрывом. За обрывом следовал крутой, усыпанный камнями склон.

Вдали, в складках гор, я различал зеленое пятно. Медленно продвигаясь по краю обрыва, я вдруг увидел отпечатки подкованных копыт.

Следы были знакомыми, это был конь Испанца Мерфи. Выросший в горах жеребец, который привык к суровым условиям, он был крупнее, чем обычный мустанг, и весил около тысячи фунтов. Я пошел по следу и скоро обнаружил обвалившийся край скалы и образовавшийся в этом месте легкий, хотя и крутой спуск в долину. Туда я и направил своего коня.

Вороной ускорил шаг, догоняя товарища. И точно — не проехали мы и пяти миль, как я увидел вдали гнедого мустанга. Он стоял, глядя вперед и насторожив уши.

Я выхватил винчестер, дернул затвор, и вороной приблизился к мустангу. Я заговорил с ним, тот сначала отступил, но потом узнал мой голос и успокоился. Он смотрел в сторону, я тоже взглянул туда.

В стороне раскинулись густые заросли кустарника, среди них с поникшей головой стояла лошадь, а на лошади сидел человек. Он просто сидел, положив руки на луку седла, с поникшей, как и у лошади, головой. Мы направились к нему, но он не шелохнулся.

Это был Тампико Рокка. Мертвый.

Уже издали я увидел у него на жилетке кровавое пятно: в него угодили как минимум две пули, однако Рокка еще успел ухватиться за луку седла и свернутое лассо.

Я сказал тогда в каньоне, что если Тампико заберется в седло, то останется там, живой или мертвый. Так оно и случилось.

Ближе к Рокке подъехать было нельзя — апачи вполне могли использовать труп моего друга в качестве приманки.

Неподалеку пролегал небольшой овраг, и я решил укрыться в нем. Быстро огляделся, спустился и стал ждать. В течение нескольких минут я держал в поле зрения Рокку, его коня и окружающие скалы. Особенно важно было следить за конем, поскольку по его поведению можно определить, не прячется ли кто поблизости.

Проехав чуть дальше, я увидел заросли кустарника и невысоких деревьев и оглядел их. Убедившись, что все спокойно, вернулся к коню с его скорбной поклажей.

Поводья запутались в кустах. Я не стал их распутывать — пусть конь стоит смирно, пока я буду снимать Рокку с седла и освобождать его руки от лассо. Мне нечем было вырыть могилу, поэтому пришлось отыскать русло пересохшего ручья, отнести туда тело и укрыть его хворостом и обломками скал.

Но для начала я взял оружие и боеприпасы Рокки, чтобы они не достались апачам. Патронная лента была заполнена, были также и рассыпные патроны, а во фляжке оказалось немного воды.

В кармане Рокки я обнаружил огрызок карандаша и клочки бумаги, на которых он учился выводить свою подпись. Кто-то написал ему, или Рокка скопировал ее с письма или какого-нибудь документа и, видимо, практиковался при каждом удобном случае. Я, правда, ни разу не видел его за этим занятием. И другие наверняка тоже, потому что Тампико был гордым человеком и стыдился своей неграмотности.

Адреса его родственников я не знал, но вспомнил, как он говорил об одной девушке. Поэтому я взял деньги — всего несколько долларов и песо, — чтобы передать ей.

На все про все мне понадобилось меньше двадцати минут. Исполнив свой скорбный долг, я поехал с гнедым в поводу в обратную сторону. На рыхлом песке не оставалось следов, и это меня вполне устраивало. Я проехал примерно с милю, выбрался из оврага и продолжил путь на север.

Солнце зашло, и в пустыне похолодало. Где-то вдалеке крикнула перепелка — я надеялся, что это была настоящая.

К тому времени я уже замерз и без конца шевелил пальцами, чтобы в нужный момент они не утратили живости. Пересев на коня Рокки, я ехал в темноте наугад, оглядывая местность в поисках воды. Зеленый оазис, который я приметил со столовой горы, должен быть где-то здесь.

Справа показался овраг. Я спустился в него, прислушался, затем пустил коней дальше, зная, что овраг выведет к воде. И точно — вскоре моему взору открылся маленький оазис: дюжина тополей, несколько ив в окружении кустов меските и густая сочная трава. В просветах между деревьями блеснула вода. Кони устремились вперед. С винчестером наготове я удерживал их, готовый в любой момент пуститься наутек.

Внезапно на моем пути оказалась низкая каменная стена, похожая на часть trincheras — ограждения, которые древние индейцы возводили на границе своих земель, иногда служившие дамбой. Мне часто приходилось их видеть.

Спешившись, я повел коней вдоль стены, отыскивая пролом. Стояла мертвая тишина — лишь тихо журчала вода да мягко шелестели листья тополей. Я прошел на открытое место и увидел развалины какого-то крупного сооружения, тянувшегося от края пруда до обрыва скалы.

Сохранился только пол да угол стены высотой футов в шесть, понижающейся к воде до трех футов. Все вокруг заросло травой. Место было глухое, и оттого тишина казалась зловещей.

Прежде всего я дал коням напиться, но немного, потом попил сам и наполнил флягу Рокки, все время прислушиваясь к ночи. Но по дороге я не встретил ничьих следов, не нашел пепелищ походных костров.

Привязав коней на длинные веревки, устроился в углу стены, которая прикрывала меня с двух сторон, но сон не шел, хотя я здорово устал. В таких местах одолевает какая-то печаль. Здесь жили люди, и, судя по всему, разные люди в разные времена. Когда-то дом был построен из местного камня, потом он обвалился, и на его месте построили новый, глинобитный, укрепленный плоскими обломками скал, и сейчас выглядел он так, словно в нем жили всего тридцать — сорок лет назад. Сначала, из камня, его построили индейцы, и новый, глинобитный, тоже они, потом, наверное, здесь поселились белые, но их выгнали или истребили апачи.

Это было тихое место. Здесь сохранились признаки некогда возделываемого огорода, рядом раскинулся луг, где, видимо, косили сено, но никто не сможет долго прожить по соседству с бесчинствующими апачами.

Я еще немного поразмышлял и заснул, а проснулся, когда сквозь листву начали пробиваться первые солнечные лучи. Вокруг было так же спокойно, как и вчера. Я напоил и оседлал коней, и уже собрался было в путь, но прежде решил разведать местность.

Сбоку виднелись грубые, высеченные в скале ступени, ведущие наверх. Поднявшись по ним, я обнаружил удобное, явно устроенное человеком укрытие для дозорных, откуда открывался вид во всю ширь горизонта.

Несколько минут я изучал пустыню, но не заметил ничего, заслуживающего внимания. Спустившись вниз, порылся в седельных сумках и достал маленький пакетик с кофе, который всегда возил с собой на всякий случай. Часто добавлял к неприкосновенному запасу вяленое мясо и муку, но теперь у меня остался только кофе.

Я разжег небольшой костер и сполоснул найденный поблизости глиняный кувшин. Когда кофе вскипел, налил себе кружку, прошелся по оазису и нашел съедобные семена чиа. За неимением лучшего пришлось довольствоваться ими. Потом поднялся наверх, чтобы еще раз оглядеть пустыню.

На севере заметил стервятника. Там мог оказаться палый бычок, но мог быть и кто-нибудь из моих друзей, а ведь стервятники не всегда ждут, когда человек умрет.

Я ехал строго на север, потом отклонился на восток, описав широкую дугу, в надежде обнаружить следы. Кто бы там, впереди, ни был, он должен был оставить следы, и мне хотелось хотя бы приблизительно знать, что ждет меня впереди.

— Ну-ка, Телль, покрепче держись в седле, — сказал я себе. — Похоже, тебя ждут неприятности.

Вороной, словно изъявляя согласие, повел ухом. Одинокий человек в глухих и диких местах часто разговаривает с лошадьми, и некоторые вроде бы даже понимают людскую речь.

Следов нигде не было. Я объехал стороной место, над которым кружил стервятник, и только потом начал приближаться. Стоя в стременах, оглядел округу и вначале увидел лишь заросли опунции и чоллы, с белыми шипами сверху и коричневыми снизу.

• Предыдущая
• 27/36
• Следующая