Мустанг - Ламур Луис - Страница 8
- Предыдущая
- 8/31
- Следующая
Я смотрел прямо перед собой, краем глаза наблюдая за двумя индейцами слева и справа. Там, конечно, было много других, однако начать драку могли только эти двое. Я касался шпорами боков мустанга, готовый в любой момент послать его вперед.
Индейцы приближались, и я ехал им навстречу. Неожиданно тот, кто находился слева, медленно опустил копье, направив его на меня, но я и глазом не моргнул, знал: покажи хоть намек на страх, и кайова тотчас же накинутся на тебя. Индеец приставил острие к моей груди. Мельком глянув на наконечник, я посмотрел ему в глаза и, подняв левую руку с зажатыми в ней поводьями, отодвинул копье в сторону — не оттолкнул, а просто отодвинул и проехал мимо.
Можете мне поверить, что в ту секунду волосы мои встали дыбом. Оглянуться я не осмелился. Внезапно раздался топот копыт по траве, но резкая команда прервала его. Один из индейцев, вероятно старый вождь, спас мою шкуру. Конь продолжал идти шагом. С моего лица пот лил так, словно я умылся и не вытерся.
Только когда позади осталась скрывшая нас от индейцев вершина невысокого холма, я пришпорил мустанга, и мы помчались, будто за нами гнались все черти ада. Через пару миль перешел на легкий галоп, свернул под прямым углом к руслу ручья и проехал по нему несколько миль на запад. Хотя давал себе отчет в том, что ручей не мог быстро полностью скрыть следы. Отпечатки копыт будут видны на мягком дне примерно в течение часа — ручей тек спокойно, и вода в нем была чистейшей. Чтобы замутить ее, добавить грязи, которая быстрее заполнит илом отпечатки, пришлось в нескольких местах обрушить нависший над руслом берег. Пройдет немало времени, прежде чем ручей опять станет прозрачным. Такая осторожность была вовсе не лишней.
Кайова позволили мне уйти из уважения к смелости, а возможно, искали жертву побогаче. Но молодые и безрассудные воины могли передумать и броситься за мной в погоню, особенно если им понравился конь или оружие.
Попеременно ведя мустанга шагом и рысью, я внимательно оглядывал окрестности, стараясь заметить малейшее движение, не забывая проверять тропу, по которой прошел. Постоянно попадались антилопы, иногда встречались небольшие стада бизонов. Чем дальше уходил на север, тем многочисленнее они становились. Индейцы больше не появлялись.
Как-то вечером наткнулся на старую колею фургона и поехал по ней. На ночевки останавливался около воды. В хорошем месте иногда задерживался до полудня, чтобы дать мустангу получше отдохнуть и попастись на сочной траве.
Щеки мои заросли щетиной, кости и мышцы ныли от усталости. Временами казалось, что тело наполовину состоит из пыли и песка. Каждый вечер я проверял и чистил оружие на случай, если придется защищаться.
Где-то на севере лежал небольшой старый мексиканский городок Ромеро. Народ там по-дружески относился к индейцам, и говорили, что в Ромеро обосновалось немало команчерос. Команчерос — торговцы с краснокожими — продавали им оружие, получая в замен все, что индейцы награбили у белых, переселявшихся на Запад. Их никто не любил, даже сами мексиканцы. Мне не верилось, что горожане Ромеро торгуют с индейцами.
На моем пути был поселок Боррегос-Пласа, до него осталось немного… по здешним меркам. Я рассчитывал заглянуть туда.
Ступив на землю команчей, я почувствовал охватившее меня напряжение, поэтому на рассвете спустился в каньон Пало-Дуро. До заката отдыхал в зарослях ивы, а Серый пил свежую чистую воду и щипал сочную зеленую траву. Когда тени стали длинными, я оседлал его и разыскал выход из каньона. Выбравшись на равнины, вздохнул посвободней.
Крохотное кафе в Боррегос-Пласа было ярко освещено, когда я шагом подъехал к поселку по тропе. Лаяли собаки, в домах люди занимались своими делами. Народ в Боррегос-Пласа был гостеприимный, однако мексиканцы научились остерегаться незнакомцев. Земля здесь дикая и суровая, и те, кто ездит по ней, часто обретают столь же суровый характер.
Спрыгнув с седла напротив кафе, я привязал мустанга и, нагнув голову, прошел в низкую дверь. Одну стену занимала стойка футов двадцать длиной, перед ней — четыре столика со стульями. За стойкой, положив на нее локти, стоял толстый мексиканец в белой рубашке. Возле него, потягивая выпивку, расположились два одетые в кожу вакерос. За одним из столиков сидели двое мужчин постарше, один седой.
Кафе было маленьким, безукоризненно чистым и прохладным. Все посетители повернулись, когда вошел высокий, покрытый пылью дорог парень. Я остановился у стойки и заказал выпивку.
— Издалека, сеньор?
— Да… Нарвался на боевой отряд кайова.
— Вам повезло. Вы все еще живы.
— Индейцев не поймешь. Проехал прямо через их колонну, но никто и пальцем не шевельнул.
Сидящие в кафе обменялись взглядами. Все понимали, сколько требовалось храбрости, чтобы проехать рядом с боевым отрядом индейцев, понимали, что малейшая слабость, и меня здесь не было бы. Правда никто не знал, какой ужас мне довелось испытать, а я не собирался об этом распространяться.
— Вы голодны, сеньор? Садитесь, сейчас жена принесет ужин.
— Gracias.
Я подошел к столику и устало опустился на стул, затем снял шляпу и причесался пятерней. Спать хотелось так, что мог бы заснуть прямо за столом.
Сеньора принесла говядину с бобами, лепешки и кофейник. Было поздно, и посетители стали расходиться. Мексиканец вышел из-за стойки, сел за мой столик и налил кофе.
— Меня зовут Пио. Хотите остановиться здесь?
— Нет. Я так долго спал под открытым небом, что в комнате просто не засну. Заночую под деревьями.
— Спите спокойно, вас никто не тронет. Здесь живут хорошие люди.
— А чужие в поселке есть?
— Вчера проезжал один… но не остановился. Вел себя, будто его кто-то преследовал.
Он посмотрел мне в глаза, но я лишь усмехнулся.
— Вы неправильно меня поняли. Я просто еду на север в Ромеро, а если повезет, то, может быть, отправлюсь дальше, на прииски в Колорадо.
Мексиканец мне не верил, однако промолчал, очевидно надеясь услышать что-нибудь еще.
Я-то знал, что в таких маленьких спокойных городишках лучше вести себя тихо. Жители были спокойными, потому что их никто не осмеливался трогать. У каждого мужчины в любом доме были бизоньи винтовки, все без исключения дрались с индейцами, бандитами и всяким, кто хотел подраться. Если кто-нибудь надумал бы устроить здесь заварушку, он стал бы чем-то вроде мишени в тире. Более того, можно спорить, что Пио знал о моих приключениях в Нью-Мексико. Подобные новости разносятся очень быстро.
Плотно поев и выпив целую кварту кофе, я вышел и отвел коня к небольшой рощице, за которой начинался луг. Полдороги гадал, расседлывать его или нет. Вдруг опять придется бежать — «дать деру», как здесь говорят? Но затем все же решил дать ему свободу. Я тщательно протер Серого, пока тот хрустел зерном, взятым у Пио. Лошадей на Западе редко кормят зерном, но мой мустанг заслужил хорошую кормежку. Я с благодарностью вспомнил старика, давшего его мне.
Ночь была тихой. Шелестели тополя, изредка доносился шум из поселка. На холме койот пел свою песню звездам. Завернувшись в два одеяла, лежа на пончо, я стал, как ребенок.
Восход солнца был великолепным. Умывшись у конской поилки, я взглянул на повозку, стоящую у кафе. Какой-то мексиканец пристегивал свежую упряжку, и звон цепей был единственным звуком, разносившимся по маленькой улице, затененной огромными тополями.
Расчески у меня не было больше года, поэтому причесаться пришлось опять пятерней. Оседлав коня, я достал из седельных мешков бритву и наточил ее о ремень. Побрился над поилкой, за неимением лосьона обтер лицо виски. Глядя на свое отражение в воде, пришел к выводу, что стал выглядеть получше, хоть на конкурс красоты, только сломанный нос несколько портил вид.
Я жил такой жизнью, когда оставаться без оружия под рукой и оседланной лошадью поблизости просто опасно. Поэтому жеребца отвел к коновязи. В кафе у столика, занятого двумя мужчинами и девушкой, стоял Пио. Я сразу обратил внимание на девушку.
- Предыдущая
- 8/31
- Следующая
