Майло Тэлон - Ламур Луис - Страница 20

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая

Когда до лагеря Пабло оставалось около мили, вынул винчестер. Конь ходил подо мной слишком долго, чтобы не догадаться, что это означало; словно читая мои мысли, он начал ступать осторожно и мягко. Знал, видно, бродяга, если из чехла вынимают винчестер, жди неприятностей, но он был старым боевым конем, который любил запах пороха.

Натянув поводья, я выглянул из-под прикрытия деревьев и осмотрелся. Лагерь передо мной лежал как на ладони, хотя до него оставалось еще довольно далеко, но я находился на возвышенности.

И ничего. Совсем ничего. Однако вместо того чтобы припустить туда коня, я затаился и тихо сидел, наблюдая за склоном.

Кто же еще, кроме меня, сейчас занимается тем же? Мои глаза медленно искали самое удобное место для секретки. Я бы занял пост на той же высоте или даже чуть повыше.

Но меня беспокоил Пабло. Что с ним стало? Его лошадей разогнали или украли, во всяком случае, поблизости я не видел ни одной. Что бы я сделал на его месте, если бы на меня напали врасплох? С другой стороны, если бы опасался нападения, как бы я приготовился к нему? Пабло — не новичок в таких делах, он ожидал неприятностей и наверняка имел какой-то план отступления, возможно, приготовил и укромное местечко поблизости, куда мог незаметно добраться и где его трудно отыскать.

Почему на Пабло напали? Считали, что слишком много знает? Или потому, что был моим другом?

Осматривая расстилающуюся передо мной прерию, я искал путь к лагерю. Небольшая ложбинка между низкими холмами позволяла спрятаться ползущему человеку и вела к высохшему руслу ручья. А по руслу… Стоит попробовать.

Небо было голубым и широким. Облака уплыли, и день стал светлым и ясным. Ведя коня вдоль склона холма, я искал следы, но не нашел ни единого, пока не добрался до места, где когда-то ручей стекал с холмов на равнину. Дважды в течение нескольких минут я наткнулся на пятна крови на камнях. Судя по ним, человека тащили либо он полз сам.

Повернув, я начал пробираться по высохшему руслу, пытаясь найти укрытие, которое выбрал бы Пабло, если спасался он. По мягкому песку мы двигались бесшумно, но вдруг конь насторожился, и я почувствовал, как напряглись его мускулы. Впереди, перекрывая русло, которое теперь шло между двумя низкими стенами песчаника, лежало несколько бревен и вывороченных кустов.

Несмотря на настойчивые понукания, жеребец отказывался идти дальше. Неожиданно мои руки сами натянули поводья. На выступе песчаника, едва различимая, сливаясь окрасом с камнем, лежала пума, или, как ее у нас называют, горный лев. Зверь был огромен.

Пума бросила на меня злобный взгляд, раздраженно фыркнула и снова обратила все свое внимание на жертву. Я догадывался, кого она стерегла. Пабло истекал кровью, пума почуяла ее запах.

Я похлопал коня по шее и несколькими тихими словами постарался успокоить его. Мы и до этого охотились вместе, и, хотя запах диких кошек ему не нравился, конь умел стойко держаться до конца.

Оттуда, где мы остановились, я не видел Пабло — если это был действительно он. Выступ песчаника, на котором лежала большая кошка, чуть возвышался надо мной, но ее голову, часть лапы, плеча и около фута хвоста я различал четко. Нас разделяли редкий кустарник и трава.

Хотя пума лежала совсем близко, стрелять я не решался. Меня не надо предупреждать, как опасен раненый горный лев. Если его не убьешь наповал первым же выстрелом, он бросится на жертву, а жертвой мог оказаться беспомощный Пабло. Моя пуля не должна задеть край выступа и точно попасть в голову пумы за ухом или чуть впереди. Цель размером с детскую ладошку. При обычных обстоятельствах мне большего и не надо, но сейчас вдруг пуля отклонится? Слишком большой риск!

В сознании ли он? Есть ли у него оружие?

И я едва слышно спросил:

— Пабло? У тебя есть револьвер?

Ответа не последовало. Хвост кошки дернулся, возможно, перед прыжком. Иногда, готовясь к нападению, пума встает, затем пригибается и прыгает. Если это случится, у меня появится шанс для лучшего выстрела. Единственного выстрела. Немного подождав, я снова позвал:

— Пабло?

Может, его и нет рядом? Но если это он, то наверняка лежит на скале за выступом, скрывавшим его от меня. Я положил руку на шею коня.

— Все хорошо, мальчик, — сказал я мягко. — Все хорошо.

Пума раздраженно повернула голову, блеснула холодными глазами и угрожающе зарычала, обнажив огромные клыки. В обычных условиях она скорее всего отступила бы, но возбуждающий запах крови и близость жертвы делали это маловероятным. Пума стерегла найденную ею добычу, и я не имел никакого права вмешиваться.

Едва я успел так подумать, как кошка вдруг привстала, продемонстрировав все свое великолепие, и прыгнула.

Мой палец лежал на спуске, времени для рассуждений не оставалось. Я выстрелил.

Тело пумы резко дернулось в воздухе, а я пришпорил жеребца, и он рванулся вперед, обогнув скалистый уступ как раз в тот момент, когда зверь упал на колени, немного не долетев до своей жертвы. Пума яростно цеплялась когтями за камни, чтобы не свалиться вниз, и я увидел на ее боку рану от моей пули. На выступе скалы, с которой прыгал зверь, распростерся Пабло, по его рубашке расплывалось большое кровавое пятно.

Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы оценить ситуацию. Как только пума обрела равновесие, она тотчас же прыгнула, на сей раз — на меня. Винтовку я держал наготове и, когда огромная кошка — совершенное создание песчаного окраса — взвилась в воздухе не больше чем в десяти футах от меня, нажал на спуск. Выстрел отбросил пуму на скалы. Она упала, перевернулась, соскользнула на дно, дернулась в последний раз и умерла.

Секунду мы с жеребцом спорили. Я хотел проехать дальше по руслу мимо распластавшейся на песке кошки, а ему моя затея совсем не понравилась. С его точки зрения, он уж и так достаточно натерпелся.

Наконец нам удалось договориться, и я провел его с наветренной стороны от мертвого животного. Проехав ярдов тридцать, я спешился и крепко привязал коня к невысокому кедру. Потом, звякая шпорами, взобрался на выступ скалы, нависавший над высохшим руслом ручья, туда, где, раскинув руки, лежал окровавленный Пабло.

Солнце скрылось за облаками, опять откуда-то набежавшими, и я решил не откладывая осмотреть его.

Пастух потерял много крови. Пуля прошла навылет, войдя в области плеча и выйдя из дельтовидной мышцы спины. Она пронзила не более двух дюймов тела, но рана сильно кровоточила. Налив в шляпу немного воды, я как мог промыл ее. Пабло зашевелился и скоро очнулся.

— Похоже, тебя нельзя оставить одного даже на минуту, — проворчал я.

— О, амиго, это ты!

— К счастью для тебя, приятель. Ты видел ту кошку? Когда я подъехал, она уже приготовилась пообедать тобой.

— Видел. — Его губы скривились в улыбке. — Открыл глаза, как раз когда она прыгнула.

— Что с тобой случилось?

— Я не спал, амиго. Пума, может быть эта самая, беспокоила лошадей, я пошел посмотреть. Вдруг лошади насторожились, повернули головы. Я упал на землю и заметил на фоне неба шляпы, сначала одну, потом другие. А затем они напали. Лошади разбежались. Я бросился в укрытие. Пару раз выстрелил. Но их было много — восемь или десять человек. Началась перестрелка, один упал. В меня тоже попали, и они погнались за мной. Я побежал вдоль русла по песку, который заглушал звук моих шагов, оторвался от них и забрался на выступ скалы, который приметил раньше.

Они еще поискали, поругались и начали все крушить. Моих лошадей нет, куда делись — не знал. Я истекал кровью, но насколько серьезна рана — понятия не имел. Покончив с фургоном, нападавшие разбрелись и опять стали искать меня. Я услышал, как они поднимались по руслу, проехали мимо, под скалой. Окончательно решив, что потеряли меня, бандиты умчались, но мне кажется, что вернутся.

— Попей-ка воды. — Я протянул ему фляжку, и он жадно напился. — Ты можешь идти? — Повесив фляжку на плечо, я помог ему подняться.

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая