Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки - Бианки Виталий Валентинович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/102
• Следующая

В широких долинах между гор, в густых колючих кустарниках живут великолепные фазаны, цветные, яркопёрые, длиннохвостые, а в болотах — расписанная в пурпурный, зелёный, синий, голубой, чёрный и белый цвета султанская курица. Не уступает ей в яркости красок только разве лесная утка мандаринка с ржаво-красными перышками на крыльях, с жёлтыми боками, с фиолетовой грудью, с красным носом и в бронзово-зелёной шапочке с хвостиком.

А в пустыне? Там ветер перегоняет с места на место зыбучие волны песка. Что там делать птицам, как жить, чем кормиться?

Но нет места на всём земном шаре, куда бы не залетали птицы. В наших пустынях живёт кулик-бегунок — птица-скороход. Она широкими шагами обегает свой охотничий участок и всегда находит в песках пищу себе и даже своим птенцам. И странная птица — не то куропатка, не то голубь — с копытами на ногах — саджа, или копытка. И не так птицам страшна пустыня голодом, как тем, что нет в ней воды.

Но и тут выручают птиц крылья.

Копытка очень далеко улетает от гнезда на водопой и детям своим приносит воду в клюве.

Весной коротка ночь и короток сон дневных птиц, долог сон птиц ночных. Чуть свет — и первым зазвенел в небе жаворонок, каркнула ворона, донеслось издали «ку-ку!». Птицы одна за другой просыпаются и запевают. В ветвях, в кустах, в траве мелькают хлопотливые крылья, гомон птичьих голосов наполняет воздух.

И так до полудня.

В самый полдень — к той минутке, когда солнце станет как раз над твоей головой, птицы затихают, замолкают совсем. . Они попрятались в тень. Отдыхают. Дремлют.

Но вот солнце перевалило на другую половину неба, начало незаметно спускаться, и опять замелькали крылья, раздались песни, крики, писк.

Солнце на покой — и птицы на покой: спать.

Самочки спят в гнёздах, защищают своим тёплым тельцем нежные яйца и птенчиков от ночной прохлады и сырости.

Самцы спят поблизости в укромных уголках, где придётся.

Спят ночью птицы, но не все.

Чуть смеркнется, вылетают на охоту совы. Берегись, мыши, зайчата, птицы — все, кто плохо спрятался! Неслышно раздвигают тьму пуховые крылья сов. Не успеешь и пискнуть, как над тобой зажгутся круглые глаза и в сонного вонзятся острые кривые когти.

Большой филин гулко ухает в тёмной глубине леса: «У-гуу! У-гуу!» От его страшных когтей не спасётся и ёж своими колючками.

На покрытом туманом лугу надрывно кричит коростель-дергач: «Крек-крек! Крек-крек!» — как траву стрижёт ржавыми ножницами.

На озёрах, реках, на болотах плещутся, покрякивают утки: они по ночам жируют-кормятся, а днём дремлют. Стоя на одной ноге по колено в воде, опустив нос, караулит рыбок и лягушек ночная цапля — кваква.

Беззвучной тенью мелькает в ночном воздухе серенький козодой-полуночник. У него крошечный клювик и широкая пасть. На лету он ловит в неё сотнями комариков и мух. А запоёт — смешно слушать: точно всё накручивает ручку патефона и вдруг крыльями — хлоп, хлоп! — точно в ладоши захлопает.

И всю ночь, всю ночь напролёт в кустах свищет и щёлкает, рассыпается соловей. Только в полночь, в самую полночь, когда ночь переламывается, помолчит немножко, как все птицы и звери, и опять поёт.

Так весной и летом.

А осенью? А зимой?

Короток зимой день, длинная ночь. И долго спят дневные птицы. Зато совам, филину много времени для охоты.

Куда от них спрячешься? Гнёзд нет: гнёзда только летом для яиц и птенцов. Лиственные деревья стоят голые. И вот забираются дневные птицы на ночь кто куда: кто под защиту еловых лап, кто в дупло, кто под куст. А тетерева, рябчики, куропатки с разлёту бух в снег! Устроят себе там спаленку и ночуют. Им тепло под снегом, и уж там никто их не увидит. Спят спокойно.

Весну открывают птицы. Но велика наша Родина, и в разных её краях открывают весну разные птицы: под Москвой, Ленинградом, на Украине первым прилетает белоносый грач, на севере — серая ворона, в Сибири — галка.

Чуть появятся первые проталинки, уже тут как тут чибис, скворец и жаворонок. А растопит солнце лёд на реках, — глядь, на полыньях уже сидят утки, по берегам суетятся белые трясогузки, в небе звонко, торжественно трубят лебеди, гогочут гуси, вьются над водой чайки.

Шумными стаями перелётных наполняются воды, леса, степи. Одни птицы остаются здесь — эти здесь и сами родились, здесь будут и детей выводить. Другие летят дальше на север: это пролётные, они там родились и гнездятся. И в это же время идёт отлёт от нас: подорожники, чечётки, чижи, снегири, свиристели, белая полярная сова. Только на зиму к нам прилетали. Теперь спешат домой, на север, там тоже потеплело, опять можно жить. Даже вороны, которые были у нас зимой, не наши вороны, а северные. Они отлетают, с юга прилетают наши.

Но мы этого даже и не замечаем, потому что весь год все наши вороны серы.

Прилёт идёт не как попало, а в строгом порядке: первыми к нам весной прилетают те птицы, что улетали от нас последними осенью; последними — те, что улетали первыми.

Птички, которые собирают на земле зёрна или клюют почки — зяблики, щеглы, коноплянки, прилетают раньше. Мухоловки, горихвостки, ласточки, козодои, стрижи ждут, когда вылетят мухи, комары, бабочки.

Всем в глаза бросилась бы на голой земле, в голом лесу золотая иволга, жёлтая трясогузка, яркие разноцветные щурки, сизоворонка, чеканчики, если бы они явились, когда ещё у нас ни травы на земле, ни листьев на деревьях. Они прилетят, когда солнечные зайчики заиграют в траве и листве, когда яркий свет сделает их яркое цветное оперение не таким заметным.

И воздушные дороги у разных перелётных разные. Одни стаи тянут из года в год, из поколения в поколение вдоль морских берегов, другие — над реками, третьи — по лесам, полям и перелескам. Тянут из года в год одинаково, как по ниточке, и ни одна стая даже ночью не собьётся со своего пути, разве только попадёт в густой туман или бурей занесёт её в сторону.

Выстраиваются птицы в пути по-разному. Треугольником строятся на полёте журавли.

Некоторые кулики летят редкой цепочкой, гуси вытягиваются длинной вожжой. А лесные мелкие птахи — просто кучкой, а в кучке то и дело все меняются местами.

А что в это время делают те птицы, которые и не улетали от нас на зиму?

Ворон, сорока, сойка, воробей, рябчик, тетерев, глухарь, филин и многие другие давно уже встретили весну, радуются ей, кто как может.

Куропатки, синицы, чижи жили зимой дружными стаями, а пришла весна — и дружба врозь: живут парочками, а тетерева и глухари даже поодиночке: каждая самочка отдельно и каждый самец сам по себе.

Весной птицам настаёт время петь. И они поют до половины лета, пока не вырастут их птенцы.

Кто не умеет петь — кричит.

Сильноголосые журавли курлыкают по зорям так громко, что их слышно за несколько километров. Лебеди, пролетая в поднебесье, трубят оттуда, будто в большие звонкие трубы. Страшно ухает в ночи филин, и жутко, нечеловеческим голосом хохочут большие совы-неясыти, а маленькая совка-сплюшка выговаривает нежным голосом: «Сплю! Сплю!..» Лесной голубь — витютень — густо воркует! «На дубу-у сижу, витютень! На дубу-у сижу, витютень!»—и вдруг взовьётся, как в ладоши, звонко захлопает крыльями.

Громкие звуки умудряются издавать даже те птицы, у которых голос ослаб и непевуч, даже совсем безголосые.

Аист резко трещит двумя половинками своего длинного клюва— как трещотка трещит. Дятел носом об сухой сук звонко выбивает барабанную дробь. Рыжая выпь ткнёт нос в воду, дунет в него — получается у неё громкий рёв. А бекас, залетев в высоту, мчится оттуда вниз головой, и ветер играет перышками его хвоста, и слышится будто барашек блеет в вышине.

• Предыдущая
• 47/102
• Следующая