Когда говорит оружие - Ламур Луис - Страница 18

• Предыдущая
• 18/92
• Следующая

Они вели с собой для него лошадь, и он сел в седло. Блэки посмотрел на него.

— Лучше скажи спасибо Мортону, — сухо заметил он. — Он единственный не сомневался, что ты чист.

— Нет, и еще кое-кто, — возразил Мортон. — Мэри тоже не сомневалась. Она говорила, что ты не бандит и обязательно выживешь. Говорила, что ты справишься с чем угодно.

Мортон выплюнул жвачку, затем снова взглянул на Нэта:

— Все ломали голову, где ты берешь деньги, Нэт?

— Я? — Бодин понял голову и усмехнулся. — Добываю бирюзу. Я нашел место, где работали индейцы. Я обрабатываю ее и переправляю на Восток. — Он остановился и подобрал жабу, затем осторожно положил ее в седельную сумку. — Эта жаба, — с особенным выражением произнес он, — отправится домой к нам с Мэри. Усадьба у нас зеленая и чертовски красивая. Она на самом краю пустыни, но там много воды. Эта жаба заслужила себе хороший дом отныне и навсегда. По-настоящему хороший дом!

Долина Тонто граничит на севере с кряжем Моголлон (жители Запада произносят это название как Магги-Оун) высотой в две тысячи футов. Она представляет собой красивое зеленое пространство, покрытое сосновым лесом и травянистыми лугами, где журчат ручьи и время от времени попадаются родники. Большая часть того, что старожилы относили к долине Тонто, находилась за ее пределами; она просто помогала точно определить местность.

На ней разыгралось несколько сражений с индейцами, в том числе те, которые генерал Крук вел с апачами. Но она больше известна в связи с войной долины Тонто между кланами Тьюксберри и Грэхэма.

Ее часто называли войной скотоводов с овцеводами, и, конечно, этот элемент там тоже присутствовал, но неприятности между Грэхэмами и Тьюксберри начались еще до того, как на сцене появились овцы. В разных источниках информации, оказавшихся в распоряжении рассказчика, число убитых указано различное. Однако, по всей вероятности, в этой войне погибло двадцать шесть человек, а может быть, и вдвое больше. Во время одной из схваток исчез и, вероятно, погиб отец мальчишек Блевинсов. В какой-то момент борьба стала настолько ожесточенной, что если человек видел незнакомца, то тут же убивал его. Идея состояла в том, что если он не на моей стороне, то наверняка на другой, иначе бы его здесь не было. Некоторое время в войне принимал участие Том Хорн.

В этой долине стояла хижина Зейна Грея.

Дождь, который лил три дня не переставая, превратил дорогу в реку слякоти и грязи. Вглядываясь вперед сквозь косой ливень, Мэтьюрин Сабри ругал себя за донкихотские принципы, вынудившие его отправиться именно по этой дороге — дороге к дому человека, которого он застрелил.

Ничего хорошего из этого не выйдет, размышлял он. И только мысль о том, что молодой вдове и ребенку, по всей видимости, очень нужны эти деньги, заставила его тронуться в долгий путь от Эль-Пасо в Моголлоны. Конечно же ни бармену, ни висельникам из салуна он не мог доверить деньги, и никто не отправился бы в столь опасную поездку в долину Тонто от нечего делать.

Мэт Сабри вовсе не искал приключений на свою голову. За свою жизнь ему пришлось совершить немало жестоких поступков. По природе и наклонностям он был человеком Запада, хотя большую часть взрослой жизни провел вдали от родных краев. Охотился на бизонов, старательствовал, а некоторое время даже служил судебным исполнителем в бандитском городке. И только из-за упрямого нежелания поддерживать кого-то или отступать перед кем-то он постоянно влипал в переделки.

Однако за некоторыми из его неприятностей скрывалось нечто большее, чем просто упрямство. Они возникали из темного, мучительного внутреннего стремления к насилию, — стремления, которое таилось в самых глубинах его существа. Он осознавал это и держал себя в узде, но временами агрессия вскипала, и он с разбегу бросался в какую-нибудь заварушку — большой, сильный и опасный человек, который сражался как неистовый викинг, но при этом спокойно и со знанием дела.

Он был высок, тяжелее, чем выглядел, а его худое смуглое лицо с жесткими скулами и спокойный взгляд зеленых глаз имели несколько аристократическое выражение. Он был привязан к лошадям и оружию, понимал животных, и они понимали его. Именно из-за хорошей лошади он совершил свой первый акт насилия.

Он охотился с дядей на бизонов и столкнулся с другим охотником, который бил свою лошадь. В шестнадцать лет охотник на бизонов уже мужчина, и считалось, что он должен вести себя соответственно. Мэт Сабри остался верным своим убеждениям и отстаивал их до последнего, застрелив первого человека. Если бы дело на том и закончилось, все еще, может, и обошлось бы, но двое друзей убитого стали охотиться за Сабри. Когда им не удалось найти его, они избили его больного дядю и похитили лошадей. Мэт Сабри шел за ними до Мобити, убил обоих прямо на улице и отвел лошадей домой.

После этого он уехал из тех мест. Он искал золото в Мексике, сражался вместе с революционерами в Центральной Америке, а потом вступил в иностранный легион в Марокко, из которого дезертировал через два года. Вернувшись в Техас, он отвел в Додж стадо, а затем вступил в должность судебного исполнителя города. Спустя полгода, в Эль-Пасо, он ввязался в ссору с Билли Куртином. Куртин назвал его лжецом и потянулся за револьвером.

С той невероятной быстротой, которая всегда его отличала, Мэт выхватил свой револьвер и выстрелил. Куртин грохнулся на пол. Через час его позвали в гостиничный номер, где лежал раненый.

Билли Куртин умирал. Его темные спутанные волосы рассыпались по свернутому одеялу, подложенному под голову, а лицо вытянулось и уже стало мертвенно-бледным. За дверью ему сказали, что Куртин может еще прожить час или даже два. Но не больше.

Высокий, прямой и спокойный, Сабри вошел в комнату и остановился возле кровати умирающего. Куртин держал в руке пакет, завернутый в тонкую клеенку.

— Пять тысяч долларов, — прошептал он. — Отвези их моей жене… Дженни, в Пайвотрок в Моголлонах. Она… у нее… неприятности.

Было странно, что умирающий человек доверяется своему убийце. Сабри пристально смотрел на него, слегка нахмурившись.

— Почему я? — спросил он. — Почему ты доверяешь мне?

— Ты… ты джентльмен. Я верю… ты ей поможешь, правда? Я… Я был вспыльчивый… идиот. Озабоченный… раздражительный. Это не твоя вина.

Блеск безрассудства и опрометчивости исчез из его голубых глаз, и еще оставшийся свет тоже угасал.

— Я сделаю это, Куртин. Даю тебе слово… слово Мэта Сабри.

И тогда на какое-то мгновение голубые глаза широко раскрылись и вспыхнули пониманием.

— Ты… Сабри?

Мэт кивнул, но свет уже угас, и Билли Куртин отошел в мир иной.

Это было тяжелое и трудное путешествие. К западу от Эль-Пасо произошла стычка с мародерствующими апачами. В Силвер-Сити два до странности знакомых всадника последовали за ним в салун и затеяли шумную ссору. Но Мэт, слишком искушенный в повадках негодяев, не попался на эту удочку. Он выстрелил в лампу и ускользнул в темноте.

А теперь чалый, скользя по грязной дороге, кое-как взобрался наверх и стал пробираться через лес. Неожиданно в ослепленных дождем сумерках мелькнул один огонек, потом другой.

— Йеллоуджэкет, — с облегчением выдохнул Мэт. — Держись, Малыш! — приободрил он коня. — Скоро нас ждет хорошая постель и хорошая еда.

Йеллоуджэкет находился на самой границе цивилизованного мира. Там были почтовая станция, салун, платная конюшня и полуразвалившаяся гостиница. Городок представлял собой скопище глинобитных домишек и лавок с фальшивыми вывесками. Хижины сбились в кучу в окрестностях Медного ручья.

Это был город Галуши Рида: Рид владел здесь салуном «Йеллоуджэкет» и прииском «Ринкон». Судебный исполнитель Сид Трумбулл работал на Рида. Куда бы Рид ни отправлялся, рядом с ним всегда скакал Тони Сайкс, и поговаривали, что хозяином Рида, в свою очередь, является Принс Маккаррен.

• Предыдущая
• 18/92
• Следующая