Актеры на мушке - Кащеев Кирилл - Страница 31

• Предыдущая
• 31/41
• Следующая

– А номер мобилки оставить? – Отфыркиваясь, как тюлень, парень высунулся из-под барахтающегося сверху мужика. – Я ж тебя вроде как спас! Отличное начало знакомства!

Я аж споткнулась – а ведь он прав, да и парень симпатичный… О боже, совсем с ума сошла, о чем я думаю! Я побежала дальше…

Громко звеня, пестро раскрашенный евпаторийский трамвай приготовился отчалить от остановки… В последнюю секунду я вскочила на подножку. Яркие фонари бульвара мелькали за окном, светясь сквозь переплетение зеленых ветвей загадочным, мерцающим светом. Я опустилась на мягкое сиденье. Ноги невыносимо гудели, ступни жгло, туфли я сбросила у батута, а изодранные чулки от костюма Ассоль свисали клочьями.

– Господи, что же мне теперь делать? – пробормотала я, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. Сиденье подо мной мягко качнулось туда-сюда, туда-сюда…

– Девочка! Девочка! – Громкий голос, и кто-то трясет меня за плечо…

– А? Что? – Я резко вскинулась, открыла глаза – яркий электрический свет ударил, как хлыст, заставляя снова зажмуриться. Покачивающаяся надо мной физиономия незнакомой тетки мигнула, исчезла… появилась снова.

– Вставай, девочка! Ты уже в четвертый раз туда-сюда с нами ездишь! Тебе куда надо-то? – требовательно спросила тетка.

Я растерянно огляделась по сторонам: спереди и сзади тянулись ряды пустых сидений. Трамвай стоял.

– А… где мы?

– На вокзале, – неприязненно буркнула тетка. – Платить-то за проезд будешь или как?

Я невольно провела руками по некогда белой юбке… А то я не знаю, что в театральных костюмах карманы не предусмотрены!

– Мне… мне нечем! – прошептала я и почувствовала, как краснею.

– Почему я не удивляюсь? – поднимая глаза к лампам на потолке трамвая, пробормотала тетка. – Вот дура я – пожалела тебя, когда ты отрубилась! Надо было сразу выкинуть! Ну все, накаталась, вали отсюда! Домой иди! – сказала она, подпихивая меня к распахнутым дверям трамвая.

– А… я не дома… я в пансионате живу… – неизвестно зачем сказала я.

– На пансионат так денег хватает, а на проезд – нет! – рявкнула тетка и так пихнула меня в спину, что я чуть не скатилась по ступенькам. – Вот и чеши в свой пансионат! – Дверь с лязгом захлопнулась, и трамвай покатил по рельсам в обратном направлении.

Я стояла и смотрела ему вслед. Из ресторанчика поблизости доносились упоительные запахи, и я тут же вспомнила, что есть нам можно не позже чем за три часа до спектакля, что сегодня представление началось в полдевятого и с тех пор у меня во рту, кроме воды, ничего и не было. Желудок немедленно скрутился в голодном спазме и заорал изнутри: «Есть! Дай! Хочу!» Из вокзальных дверей вывалились два мужика бомжеватого вида. Увидели меня, один свистнул, второй помахал початой бутылкой пива:

– Эй, детка, давай к нам!

Я торопливо нырнула в ближайший переулок и пошла наудачу. Бугристый асфальт больно царапал босые ноги – я то пыталась идти на цыпочках, то на пятках, но невидимый в темноте осколок разбитой бутылки все равно царапнул ногу. Я провела ладонью по ступне – на пальцах осталась кровь. Теперь я еще и хромала. Ну и что мне делать? Босая. Одета в насквозь мокрый от пота, запачканный и кое-где порванный сценический костюм (ох, мне Душка-Череп за него устроит!). Голодная такая, что от боли в животе пополам складываюсь. А денег ни копейки. Я вошла в темную парковую аллею и устало плюхнулась на скамейку… но тут же вскочила и рванула бегом – из-за деревьев появились личности очень неприятного вида и направились явно ко мне. Конечно, не мои недавние преследователи, но слышать, как они кричат и свистят мне вслед, было также страшно. Хоть не погнались, и то хорошо!

Я снова захромала: нога болела все сильнее. Но теперь я хотя бы знала, где нахожусь. С одной стороны старый город – и кафе Эннановых родителей. Не-ет, туда точно нельзя! Там у Эннана «добрый» дедушка! С другой стороны хорошо знакомая набережная. Если пойти по ней, можно добраться до пансионата…

А почему бы, собственно, и не пойти? Я посмотрела на громадные часы на каком-то здании. Ого, скоро полночь! Вряд ли «полупородный» с приятелями до сих пор бегают по набережной. А уж в пансионате я точно буду в безопасности: там все наши – Душка, Боренька, Микулишна, даже Лешка. Даже Витка! В конце концов, там девушка на ресепшн, горничные и пара охранников! Уж там меня точно не станут хватать. И я заковыляла в сторону пансионата.

Тяжело дыша, как после тысячекилометрового марафона, я повисла на решетке ворот. Дворик пансионата являл собой безмятежное спокойствие – по-ночному остро пахла магнолия, мирно стрекотали цикады. Я толкнула калитку – с громким скрипом та открылась. Я замерла, настороженно прислушиваясь и озираясь по сторонам. Но ничто не шелохнулось. Свет не горел не только в окнах комнат, но даже на первом этаже. Только смутно мерцала слабая лампочка над стойкой администраторши. И не ждет меня никто, и ругать не собирается…

Через холл в любом случае не пойду – окно, оно надежнее. И привычнее. Я заковыляла вокруг здания и, цепляясь за обвивающий стену виноград, полезла в наше с Виткой окно. Раненая нога болела. Со стоном я навалилась животом на подоконник и наконец заползла внутрь.

Вот Витка, зараза, дрыхнет и не слышит, как я тут мучаюсь! Я поднялась и, приволакивая ногу, заковыляла к соседней кровати, где смутно виднелись очертания спящей. Пусть хоть ступню забинтовать поможет!

Под ногу мне что-то подвернулось, вызвав новый всплеск боли… Чертыхаясь, я нагнулась… и подняла с пола туфельку. Изящную сценическую туфельку темного шелка. На каблучке. С бантиком. Одну из тех туфель, что я сбросила возле батута!

Мгновение я тупо пялилась на нее… а потом отшвырнула туфлю и кинулась обратно к окну.

Одеяло на соседней кровати взметнулось, будто подброшенное взрывом, хищная тень восстала в лунном свете, цепкие пальцы ухватили меня за плечи, раздался злорадный смех… перед глазами у меня сверкнуло, в голове бабахнул гром, и я провалилась в темноту.

Яркий свет сочился сквозь склеившиеся ресницы. Рядом промелькнула смутная тень… и в боку вдруг вспыхнула резкая боль! От удара меня перевернуло на спину… и поток ледяной, пахнущей хлоркой воды хлынул мне в лицо.

– А-а-ах! – Вода запечатала нос и горло… Хлопая мокрыми ресницами, я открыла глаза.

– Нравится? – поинтересовался нависший надо мной «полупородный», тыча пальцем в ссадину на лбу. – Ничего, теперь моя очередь тебе личико изукрасить! – раздался щелчок, и холодное лезвие ножа прижалось к моей щеке. – Узнаешь мой ножичек-то? Вижу, узнаешь… Жалко, я его еще в автобусе тебе в живот не воткнул! Тебе станет жалко, – уточнил он. – Потому как что я теперь с тобой этим ножичком сделаю… – Он зажмурился в предвкушении.

– Не трогай ее! – закричали сразу несколько голосов. Кажется, Душка. И кажется, Микулишна. И… вроде как Эннан? Разобраться не было никакой возможности: «полупородный» замахнулся снова, и тупой носок его не по-курортному тяжелых ботинок врезался мне в бок. Я не закричала. Чтоб кричать, воздух нужен, а весь воздух из меня выбило. Сквозь застилающие глаза слезы я только видела, как «полупородный» снова отводит ногу назад, как его лаково отблескивающий ботинок движется ко мне…

– Прекратить! – звоном медного колокола перекрыв грохочущие у меня в ушах барабаны, раздался приказ…

…Занесенная для удара нога остановилась, не дотянувшись до меня пару сантиметров. Разочарованно повисела в воздухе… «Полупородный» выругался и ткнул меня носком ботинка – без замаха, как отбрасывают валяющуюся на дороге тряпку. Потом круто повернулся на каблуках и отошел в сторону.

– Вставай, хватит валяться! – снова прозвучал голос у меня над головой.

Я села. От боли перед глазами полыхнуло огненно-красным. Потом жар с шипением отполз назад, как отползает с пляжа штормовая волна, и я смогла осмотреться.

Кафель, кафель, кафель, металлическая лестница – вода. Неестественно голубая, как в гламурных журналах. Надо же, я еще переживала, что мы не успеваем в бассейн сходить. Пожалуйста, бассейн – что хотела, то и получила.

• Предыдущая
• 31/41
• Следующая