К далеким голубым горам - Ламур Луис - Страница 23

• Предыдущая
• 23/72
• Следующая

В небольшой каютке на корме повесили занавеску, отделив уголок для Лилы.

Когда мы, оставив позади изумрудно-зеленую гавань Глендора и миновав острова, вышли в открытое море, небо затянулось серым. Я, стоя на палубе между мачтами, смотрел назад, на Ирландию. Доведется ли мне еще когда-нибудь увидеть Британские острова?

С юга дул крепкий ветер, но Торвальд все равно поставил все паруса, какие были, чтобы поскорее добраться до Исландии. Дальние раскаты грома и проблески молнии предупреждали нас, что впереди непогода, но Торвальд вырос на палубе, а на руле у него стоял кряжистый человек лет сорока или больше — вылитый викинг.

Перед самым полуднем я сменил рулевого. Торвальд стоял рядом, не спуская с меня глаз, — не тот он был человек, чтобы доверить свой корабль неизвестно кому. Но я набил себе руку давным-давно, еще плавая по нашим болотам. Довольно скоро он поуспокоился, поверив в мою руку и здравый смысл.

Лила почти все время оставалась внизу. Когда погода держалась умеренная и корабль не сильно качало, она готовила что-нибудь из корабельных припасов — всегда горячую, питательную пищу.

Торвальд поглядывал на нее и качал головой.

— Ты, Лила, нас совсем испортишь. Моряку нелься привыкать к такой роскоши.

Он не терял времени зря и гнал корабль на северо-запад, прокладывая курс подальше от мест, куда могли быть направлены поиски, и направляясь в холодные северные воды.

В полночь я проснулся, вышел на палубу и остановился рядом с Торвальдом.

— Если хочешь спать, можешь оставить «Снорри» на меня.

— Устал, — просто сказал он. — Курс норд-вест-тень-норд.

Он ушел вниз, а я остался наедине с рулевым, лицо которого скрывалось в тени под капюшоном.

С каждым днем ветер становился все холоднее, и когда наконец впереди прорезались бледной тенью горы Исландии, мы собрались на палубе, чтобы вновь посмотреть на землю. Торвальд легко провел корабль в маленькую бухту, где стоял его дом.

Три дня простояли мы в порту, а потом вновь подняли паруса. Теперь ветер был ровным, но холодным. А во время ночной вахты он внезапно стал еще холоднее. С подозрением отнесясь к возможной перемене погоды, я разбудил Торвальда.

Он вышел на палубу, принюхался к запаху ветра, подождал немного и наконец сказал:

— Лед!

Мы изменили курс и пошли к югу. Неожиданно я заметил в воде что-то белое и блестящее. Это была льдина. Вскоре нам попались несколько пятен битого льда, а потом мрачно торчащий из воды большой айсберг.

Мы прошли мимо него в нескольких сотнях ярдов — это была огромная белая башня, указывающая ледяным пальцем на облака.

Время проходило быстро. Однажды, серым пасмурным днем, мы заметили птиц из залива Уитлесс-Бэй и повернули вдоль берега к северу, потому что вышли к земле чуть южнее своего порта назначения.

Мы вошли в гавань Сент-Джона и бросили якорь. Вокруг было много небольших судов, в основном рыбаки — португальцы, баски, исландцы, — но попадались и другие, судя по всему — пираты. Они любили изрезанные бухты и маленькие гавани острова. И людей набирать здесь любили, потому что ньюфаундлендцы славились как народ твердый, крепкий, искусный во всем, что связано с кораблями и морем, а потому им рады были на любом судне, но на пиратском — вдвойне: там ловкость и моряцкое искусство были главнейшим требованием.

— Фсе, тальше мы не пойтем, — объявил Торвальд. — Распротатим то, что привесли, и сагрузимся рыпой, томой повесем.

— Жаль, не смогу тебя уговорить. Я скупал меха вон на тех берегах, — я ткнул пальцем в ту сторону, где за островом должна была лежать большая земля. — Там ждет целое состояние — только приди и возьми.

Торвальд покачал головой, хоть глаза его и застыли на западном горизонте.

— Подумай, друг, — настаивал я. — Ты можешь за одно плавание добыть столько, сколько за обычных четыре.

Он снова покачал головой.

— Я найту вам корапль, — сказал он. — Я тут всех снаю, и меня все снают.

Этот остров, куда мы приплыли, был обрывистый и крутой, и люди здесь были крутые, и корабли отважно ждали встречи с морем. Суда приходили в эту гавань, чтобы высушить пойманную рыбу или пополнить запасы перед новым выходом в темные воды.

Меня сжигало нетерпение. Я уже прошел немалую часть своего пути и мог думать только об Абигейл, о нашем корабле и о моих друзьях. И всегда на заднем плане моих мечтаний висели, словно туман, голубые горы, и ничто другое не манило меня так, как они, — я рвался увидеть их и помериться с ними силами.

Мы сошли на берег — Торвальд, Лила и я, — и бродили среди рыбаков, покупая то, что нам было нужно; в этом порту можно было хорошо пополнить припасы.

Внезапно передо мной возник здоровенный человек. Он был больше меня и ростом, и в ширину. Выглядел он очень сильным и, конечно, именно таким себя и считал.

— Вот эта девчонка, — он ткнул пальцем в Лилу. — Даю за нее пятьдесят английских фунтов!

— Она — свободная женщина, — сказал я.

— Х-ха! — насмешливо выдохнул он. — Какая женщина свободна, когда предложены такие деньги? Я ее хочу! Ладно, тогда сто фунтов!

Он наклонился ко мне, чуть выкатив глаза. Рожа у него была красная от пьянства.

— Нет, — сказал я. — А теперь уйди с дороги.

— Уйди с дороги! — зарычал он. — Это ты мне говоришь?!

Это был очень крупный человек — но пьющий. Опасный человек, и я вовсе не собирался затевать с ним драку. Мне не терпелось отплыть на юг, мне не терпелось найти попутный корабль и меня страшно раздражал этот здоровенный олух, который торчал на дороге, обдавая меня вонью изо рта.

Он потянулся за шпагой, я выбросил вперед руку, чтобы помешать ему, а другой двинул его под ложечку.

Кулак ударил крепко, у здоровяка со свистом вырвался воздух из легких. Ему было здорово больно — но это отнюдь не значило, что он уже побит. Я расставил ноги пошире и обоими сложенными кулаками шарахнул его по челюсти.

Я уже говорил, что силы во мне хватит на двоих… а то и на троих.

Он шлепнулся задницей в грязь. Кровь текла струйками из разбитого носа и рта. Мои удары его оглушили. Я переступил через его ноги и пошел дальше. Торвальд внимательно посмотрел на меня.

— А в тепе есть силенка… Но ты снаешь, кто он такой?

— Нет.

— Вот и я не снаю… сошел он вот с того корапля, — он показал на голландский флейт, стоящий в укрытой гавани, — и он пират.

— Не имеет значения, — отозвался я.

И соврал. Потому что внезапно меня охватила страшная зависть. Этот флейт был небольшой, ладный, аккуратный и красивый кораблик, и каждая его линия говорила о скорости и легкости в управлении.

— Он идет, — негромко предупредила Лила.

Я повернулся и увидел, что здоровяк пришел в себя и встал на ноги. Вокруг него собрались с полдюжины человек, и все глядели в мою сторону. Он показал пальцем, потом сделал шаг ко мне, но пошатнулся и чуть не упал снова.

К нам подошел узколицый человек с приятными темными глазами.

— Этот вот… скандальный, драчливый тип. Каждый раз, как он появляется, мы только и мечтаем, как от него избавиться.

— Это действительно его корабль? — спросил я.

— Действительно.

— И он на самом деле пират?

— Да уж… только-только вернулся, грабил честных рыбаков на Банках, а теперь собирается на Антилы, когда покончит с пьянкой.

— Я — Барнабас Сэкетт из Англии, а это — мой хороший друг Торвальд.

— Его-то я знаю, — сказал узколицый. — Вы путешествуете в хорошей компании.

Люди пирата уже приближались к нам.

— Лила, — сказал я, — когда это кончится, надо будет забрать твои вещи. Скоро у нас будет корабль.

— Корабль?

— Ага…

Они надвигались на меня — люди самого неприятного вида, а двое — явные негодяи.

Они начали было вытаскивать свои шпаги, но я поднял руку.

— Если вы обнажите клинки против меня, это будет бунт. Где это видано, чтобы команда бунтовала против своего капитана?

— Капитана? — они ошарашенно уставились на меня.

• Предыдущая
• 23/72
• Следующая