Строитель руин - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 16

– Бросится или нет? – С каким-то даже философским спокойствием спросил неизвестно у кого десятник, раскручивая в руке топор и, кажется, собираясь метнуть его в магического мутанта. Интересно, чем он потом с ним драться будет, неужто голыми руками? Да он спятил! Хм… Или втихомолку нажрался каких-нибудь специфических грибов для повышения боевого духа и полной атрофии инстинкта самосохранения.

– Обязательно нападет, – со вздохом констатировал я, припоминая время, проведенное в доме охотника на чудовищ. Одной лишь грубой силой с подобным врагом управиться будет себе дороже, а на свои собственные жалкие потуги в искусстве волшебства и надежды-то нет. Ими надо зайцев останавливать. Или, лучше, хомячков. Придется опять полагаться на помощь живого артефакта, надеюсь, он согласится удовольствоваться измененной стихийной аномалией плотью. По отношению к стоящей передо мной твари, с окровавленными лапами и пастью, полученные еще в детстве моральные запреты не подействуют. Мозги знают, что это пускай и бывший, но человек, однако осознавать сей простой факт отказываются, и потому даже если хищный верзила будет сожран слившимся с телом паразитом-симбионтом, то совесть терзать не будет. – Такие существа крайне агрессивны и не могут спокойно пропустить мимо живую добычу, даже если вокруг полно свежих трупов, которыми можно легко закусить. И они почти полностью теряют разум, а потому не боятся смерти, даже если видят явное преимущество у противника.

– Тогда чего он ждет? – Вертящийся в руке четвертьорка топор слился в единый круг, словно лопасти вертолета.

– Напарника! – Родилась у меня в голове паническая мысль, тут же переросшая в вопль и сопровождающаяся разворотом на сто восемьдесят градусов. Большинство магических мутантов одиночки. Исключение – те существа, которые и при жизни имели очень развитые социальные навыки, а потому могут кооперироваться с себе подобными даже в таком состоянии. Насекомые. Собаки. Люди.

Невероятно, но еще две такие туши, на фоне которых бегемот смотрится лишь крупным поросеночком, почти умудрились подкрасться к нам на расстояние считаных метров, и теперь не оставалось иного выхода, как вступить с ними в ближний бой. Причем желательно делать это первым, пока многокилограммовые твари не ринулись вперед, набирая скорость, ведь тогда их можно будет остановить лишь прямым попаданием из противотанковой пушки или чем-то подобным.

Мы кинулись друг на друга почти одновременно. Я и два монстра. Впрочем, возможно, солдаты, до того о жуткой смертоносности и кровожадности щупалец, время от времени отращиваемых придворным магом только слышавшие, сомневались, кто из нас большее чудовище. И твари двигались достаточно быстро, пусть и немного неловко, примерно как самые опасные хищники обычных лесов – медведи. Грузные и неуклюжие, но вовсе не медлительные! С обычным человеком в скорости реакции мутанты бы посостязались на равных, но тому, чьими мускулами управлял слившийся с плотью живой артефакт, однозначно проигрывали.

– Получааай! – М-да, надо, наверное, сочинить какой-нибудь звучный боевой клич, а то простые слова в подобной ситуации звучат не очень к месту. Впрочем, плохие вокальные данные исполнителя нисколько не помешали навершию посоха ударить снизу вверх, вспарывая живот и грудь бывших людей, исковерканных и усиленных дикой магией. Не знаю точно, что за магия заключена в хрустальном шаре, но действует она очень эффективно. Шкуру и мясо чудовища будто ветром сдуло примерно на сантиметров десять-пятнадцать глубины. Проблема лишь в том, что осталось еще раз в шесть-семь больше. Кишки не спешили вываливаться из ран, а вот лапы твари уже надвигались с боков, в то время как ее зубастая пасть опасно приближалась к шлему.

Из своеобразного окружения ушел перекатом по земле, едва разминувшись с короткими загнутыми когтями и напоследок дав живому артефакту команду выплеснуть в глаза твари накопившиеся у того отходы магического метаболизма, по своему взаимодействию с окружающей средой сильно напоминающие широко известную в родном фольклоре мертвую воду. Поток мелких, но очень-очень напитанных негативными магическими энергиями капелек сорвался с высунувшегося из лат короткого щупальца и там, где он коснулся тканей чудовища, те начали стремительно стареть. Плоть бывшего человека, в общем-то, осталась целой. Вот только уже едва ли не мумифицированной. Увы, но мой паразит-симбионт упорно отказывался держать в себе больше, чем один заряд подобного вещества, накапливающегося не быстрее, чем за пару-тройку дней, да и тот стремился сделать очень маленьким. Особенно печален этот факт в свете того, что, буквально выскользнув из объятий одного монстра, я попал в цепкую хватку другого.

Громадная лапа, пожалуй, все еще сравнимая по функциональности с настоящей рукой, сомкнулась вокруг ноги, и металл протестующе заскрежетал, сминаясь под действием жуткой силы чудовища, поднимающего добычу на уровень морды. Вторую его конечность, протянутую к моей голове, удалось кое-как отбить посохом, развалив кисть на две несимметричные половины.

– Твой выход, – с мысленным вздохом дал отмашку слившемуся со мной живому артефакту, и щупальца, проникшие через открывшиеся в доспехах бойницы, забурились в десятке мест в мясо бывшего человека. А рукам моим пришлось впиться в челюсти твари, намеревающиеся сомкнуться где-то в районе груди. На надежность доспехов против нескольких рядов треугольно-острых зубов надежды почему-то было мало. Медленно, но клыки твари сжимались, перебарывая сопротивление с безжалостностью гидравлического пресса.

– Ну, скоро ты там? – зло зашипел я прямо в шлем, не беспокоясь о том, что беседу с поселившимся внутри тела объектом может кто-то услышать. – Это же человек, пусть и бывший. Сердце у него все там же!

– Данный орган уже съеден, – пришел ответ, содержащий некоторое беспокойство. – В настоящее время поглощаемый объект прекращает свое существование.

Треугольные зубы уже заскользили по броне, ломаясь, но оставляя после себя отчетливо видимые царапины, а кольчугу, там, где ее сжимала лапа выкидыша магической аномалии, вдавило в ногу так, что кольца теперь, пожалуй, придется доставать из-под кожи. Странно, но никакого особо зловония из пасти, осматриваемой уже едва ли не изнутри, не чувствовалось, равно как и слюна оттуда водопадом не стекала. Мутант, очевидно, не понимал, что умирает. И, похоже, намеревался оставаться в этом заблуждении достаточно долго, чтобы прервать карьеру одного самонадеянного землянина, сдуру не сбежавшего в теплые края после того, как его поставили по ошибке на пост придворного мага.

Монстр упал резко, словно подрубленное дерево. И позы своей не изменил, даже уже явно будучи бездыханным. Собственно, что он отдал концы, я сообразил, лишь когда вывернулся из его пасти и встал на ноги, одновременно замахиваясь посохом и наблюдая у противника отсутствие какого-либо желания продолжать борьбу. Вторая тварь лежала рядышком, схватившись за свою морду. Очевидно, омертвение распространилось по ее плоти достаточно далеко, чтобы зацепить мозг, а без него не смог функционировать даже измененный магией дальше некуда организм. Третий же ходячий кошмар, отвлекавший наше внимание от своих собратьев, обнаружился там же, где и был, с не слишком далеко засевшим в башке топором четвертьорка, ушедшим туда до половины зазубренного лезвия, и истыканный другим оружием. Чей-то меч торчал у него из горла, и о судьбе владельца оружия лишний раз гадать не приходилось. Из-под туши высовывались чьи-то ноги, и можно было не сомневаться, будь у парня малейшая надежда, его бы уже попытались оттуда вытащить. К тому же отрядная пародия на настоящего медика уже бинтовала воина с залитой кровью головой, а еще четверо или пятеро уцелевших выглядели куда более помятыми, чем ранее.

– Хорошая драка была, мэтр. – Грофон, слегка покусанный, но, к сожалению, живой, подошел ко мне, прихрамывая. – Как этот бугай принялся нас кулаками гвоздить… Жуть! Его бы в сержанты…

– Тебе понравилось? – Вопрос вслух был задан четвертьорку, видимо, окончательно тронувшемуся умом, а мысленно такое же послание было отправлено слившемуся с телом артефакту.