Горящие холмы - Ламур Луис - Страница 2
- Предыдущая
- 2/27
- Следующая
Наконец он увидел еле заметную красноватую тропку и, выбравшись из зыбкого песка, поехал по ней — так легче было двигаться по склону горы.
Целый час раненый упорно поднимался вверх, двигаясь по гравийным и песчаным насыпям, в которых то тут, то там пробивались пучки жёсткой травы и опунции. Прямо перед ним громоздились груды огромных камней — обрушился один из уступов нависшей скалы, между которыми извивалась узкая тропа — она вела на вершину столовой горы. Проезжая между скалами, он осторожно повернулся в седле, оберегая рану на боку, и посмотрел назад.
Джордан был поражен тем, что смог подняться на такую высоту. Хребет остался позади в нескольких милях, и мужчина еще раз поблагодарил судьбу за то, что выбрал именно этот путь.
Трэйс Джордан проанализировал свое положение и не нашел в нем ничего хорошего. Вздрогнув, он вышел из состояния апатии, и ум заработал ясно и четко, но он еще не доверял себе, зная, что ясность в мыслях — это начало бредового состояния. Он чувствовал слабость, ему нужны отдых, вода и время, чтобы залечить рану.
Ему не надо было объяснять, что за люди гонятся за ним. Безжалостные и непреклонные, они не прекратят погоню, пока не убедятся, что он мертв. Они знают эту страну, и все преимущества на их стороне.
Его след через плато очевиден для любого глаза, но вопрос, в какую сторону он пошел по пересохшему руслу реки на некоторое время заставит их задуматься, а каждая задержка врагов очень важна для него.
Голова раскалывалась, во рту пересохло, губы запеклись и потрескались. Его начало лихорадить… На рану попала грязь, и, похоже, она воспалилась и теперь постоянно терзает его болью. Руки неестественно опухли, а голова потяжелела, ее трудно было поворачивать.
Наконец лошадь достигла вершины, и он натянул поводья. Почувствовав холодное дуновенье ветра сквозь свою пропитанную потом рубашку, Трэйс повернулся в седле и вновь посмотрел назад.
Вдали, по другую сторону голубоватых холмов, взметнулось еле заметное облачко пыли, затем еще одно и еще.
Лошадь шла и шла вперед… вершина столовой горы была плоской, казалось, она уходила в бесконечность, лишь кое-где однообразие пейзажа нарушали одинокие скалы; отдельно стоящие корявые кедры и сосны. То здесь, то там попадались пучки травы, упорно цепляющиеся за песок. Местами проступала обнаженная ветром каменная поверхность вершины. Лошадь продолжала идти.
Трэйс положил в рот камень, чтобы облегчить жажду. Дважды он спешивался и шел пешком, давая лошади отдохнуть. Он не знал, как долго все это будет продолжаться, и может случиться так, что от выносливости лошади будет зависеть его жизнь.
Джордан прошел несколько миль и упал…
Долгое время он лежал не в состоянии собраться с силами и встать. Ветер шевелил волосы у него на лбу, и лошадь нетерпеливо обнюхивала его. Мысли путались, как в тумане он встал на колени и, ухватившись за стремя, выпрямился. Каким-то образом ему удалось взгромоздиться в седло, и лошадь тронулась, сама проявив инициативу.
Волны жара заставили дрожать воздух, скрадывая расстояние. В красном как медь небе висело несколько перистых облачков… Из каждой поры его тела сочился пот, перед глазами плясали дьявольские пыльные смерчи. Верхушки кедров, которые выглядывали над миражом голубого озера, казались странными пришельцами из фантастического мира.
В голове отдавались удары сердца, когда он переводил взгляд, глазные яблоки сухо поворачивались в глазницах, двигаясь с болезненной медлительностью. Затем начались бредовые видения, сквозь которые проступали короткие всполохи реальности.
Вскоре он сможет отдохнуть. Если бы он упал сейчас, то не смог бы уже встать и лежал бы и ждал, пока не подъедут его враги и не прикончат его. Он не сделал ничего из того, что любой мужчина должен был сделать. Он не предпринял абсолютно ничего, он и не должен был ничего предпринимать.
Старый Боб Саттон мертв… а его сыновья и племянники будут охотиться за Трэйсом Джорданом, пока не выследят и не убьют.
Еще несколько дней назад Трэйс Джордан был беззаботным охотником на мустангов. Он и Джонни Хендрикс с ног сбились, прочесывая пустыню и, наконец, двигаясь в западном направлении, набрели на стадо диких лошадей. Целый месяц они жили в этих местах, поймали два десятка мустангов и загнали их в тупиковый каньон. Затем приятели их объезжали и выжигали клеймо — «ДХ» — инициалы Джонни Хендрикса. Лошади были отличными — лучше, чем можно было ожидать в диком табуне. Через месяц Трэйс Джордан отправился на поиски магазина, чтобы купить продовольствие на последние оставшиеся у них три доллара и поймать еще несколько намеченных лошадей.
Хозяин магазина помнил Хендрикса, еще когда тот жил в Дюранго, и позволил Трэйсу закупить все необходимое взаймы.
Когда Джордан вернулся в лагерь, он не обнаружил ни лагеря, ни лошадей. Не осталось ничего, лишь утоптанная лошадьми земля, да мертвый Джонни с четырьмя всаженными в него пулями. Его ружье также пропало.
Стоял безветренный и жаркий полдень. Солнце слепило, отражаясь от воды в роднике. Джонни лежал, уткнувшись лицом в сухую, потрескавшуюся землю. Он лежал, раскинув руки, в неудобной позе, когда ему еще дважды выстрелили в спину. Тот, кто это сделал, хотел быть твердо уверен в его смерти. Им не нужны были свидетели, но они ничего не знали о Трэйсе Джордане.
Говорили, что Трэйс Джордан — это черт на колесах и к тому же с ружьем и что он ходит по следу, как индеец племени апачей. Он был непобедим в драках и ссорах, постоянно случающихся в салунах и на охотничьих стоянках. В Таскосе он убил человека, который обозвал его лгуном, кроме того, он расправился с четырьмя индейцами, которые поймали его в ловушку во время охоты на бизонов к северу от Адоуб-Волс. По приговору суда Руидозо, он также убил одного главаря банды. Но при всем при том Трэйс Джордан вел скромный, тихий образ жизни.
Медленно, стараясь не поддаваться отчаянию, он попытался понять, как это произошло.
Шестеро мужчин. Они приехали с севера. Когда заметили лагерь, спрятались в кустарник, росший по берегу ручья, и изучили обстановку.
Должно быть, это произошло в полдень. (Рядом с Джонни валялась пустая бадья, сковородка лежала на развороченном кострище.) Затем они медленно приблизились. Как раз в этот момент Джонни наполнил водой бадью и отходил от родника (отпечатки его сапог на обратном пути от родника стали глубже). Здесь они его и остановили.
За время преследования, Джордан дважды задерживался у водных потоков, но каждый раз вновь находил след. К этому времени он мог сопоставить отпечатки копыт каждой из шести лошадей со следами ее всадника. Он изучал следы вокруг их стоянок и следы, когда они двигались вперед, и уже сейчас кое-что знал, в каком порядке они едут и их привычки.
Один из этих людей редко выкуривал больше половины сигареты. Обычно он делал несколько нервных затяжек, а затем выбрасывал окурок. У другого были мексиканские шпоры с большими колесиками, которые оставляли характерные отпечатки, когда он садился на корточки.
Через неделю пути Трэйс въехал на улицу Токеванны. В городе была единственная пыльная улица, застроенная обычными глинобитными домами, с выходящими на улицу слепыми стенами. На улице слонялся без дела один-единственный человек, который бросил быстрый, испуганный взгляд на клеймо его лошади и нырнул в салун.
Трэйс Джордан спрыгнул с лошади и привязал ее к коновязи. Когда он вошел в салун, того человека и след простыл. Трэйс заказал выпивку и обернулся к трем мужчинам, играющим в карты… еще один человек опирался на стойку бара. Джордан как бы невзначай глянул на его шпоры.
— Выпить хочешь?
Мужчина кивнул. Это был молодой человек с суровой внешностью — по виду ковбой. Когда стаканы наполнили, ковбой поднял свой и, глядя на Трэйса Джордана, сказал:
— За тебя и удачу в пути.
Они выпили, и Трэйс спокойно заметил:
— Пожалуй, задержусь здесь на время.
— Мой тебе совет, — молодой человек улыбнулся, — лучше двигай дальше!
- Предыдущая
- 2/27
- Следующая
