Джубал Сэкетт - Ламур Луис - Страница 31
- Предыдущая
- 31/69
- Следующая
— Мы не нуждаемся в них.
— Нужда и желание не связаны между собой. Люди часто мечтают о том, в чем не нуждаются. А разве счастье определяется только тем, в чем мы нуждаемся? В течение многих лет, — спокойно продолжал я, — жизнь в деревнях разных племен ничем не отличалась. Ни у кого никаких новых идей. Вы знали, что находится вокруг вас. Оружие ваших воинов оставалось тем же, как у воинов соседей. Но вот у некоторых племен появились ружья. Останется все по-прежнему? На севере голландцы и англичане продали огнестрельное оружие ирокезам, и ирокезы…
— Я не знаю ирокезов.
— Говорят, что несколько племен объединились и воюют вместе. Одно из них — сенека. Теперь оно начало уничтожать племена, которые живут рядом с ним. А племя крик — ваши соседи? У них тоже есть ружья. Ходят слухи, что они больше не настроены дружелюбно по отношению к вам.
Она молчала, и я понял, что Ичакоми задумалась над моими словами. Ей не понравилось, что я сказал, но она размышляла над новой информацией. С осины снова посыпались листья, несколько золотистых пластинок упали ей на волосы, образовав как бы маленькую диадему. Я отвернулся.
Нашел время мечтать о женской красоте! Перед тобой горы, которые ты должен перейти, прикрикнул я на себя.
— Вы живете у большой реки, — продолжил я нашу беседу, а люди всегда искали большие реки, потому что они ведут к морю и дают возможность торговать с другими народами. Чужаки придут и на вашу реку, и их будет гораздо больше, чем вас, и они придут со своим оружием и со своими желаниями и законами. Они ничего не знают о Великом Солнце, и им до него нет никакого дела. У них своя вера, свои правила жизни, и вам придется защищать себя и землю, на которой стоят ваши вигвамы, когда путем переговоров, а когда и с оружием в руках.
Спустя минуту она произнесла:
— Я не могу поверить твоим словам. Человек, которого ты назвал Де Сото, и его Люди Огня приходили и ушли, и ничего не случилось. Великое Солнце сказал, что они уйдут и будут забыты. Так и произошло. До нас дошли слухи о других Людях Огня, одетых в железные рубашки, которые придут в Далекие Земли, и они тоже уйдут.
— Придут другие, которые не захотят уйти. Сначала они будут искать золото и жемчуг, но затем захотят иметь землю. Ваш народ должен быть готов к этому.
Она покачала головой:
— Ничего не изменится. Ничего никогда не менялось.
Ну что я мог сказать? Она говорила на основании своего собственного опыта и того, что помнили их старики. Года сменялись годами, дни — днями, все ритуалы сезонов свершались, и все оставалось без перемен.
Но как же «достучаться» до нее?
— Ичакоми, твой народ не всегда жил здесь. Разве вы не находили старые могилы, древние каменные инструменты, непохожие на наши наконечники стрел?
— И что?
— Те, кто ушел до вас, тоже не ждали перемен, но они произошли. Разве лист на дереве знает, что придет зима? Разве этот лист знает, что он упадет и погибнет среди других листьев под снегом? Если ваш народ хочет выжить, он должен быть готов ко всему. Ты пришла сюда, потому что кое-кто из ваших мудрецов понял, что надо искать новый дом. Но и новый дом — не решение проблемы. Когда они придут, здесь перевернется все, не останется ни одного забытого уголка.
Посмотри на меня — я здесь. Почему? Потому что хотел увидеть, узнать, понять. Меня очень интересовало, что за страна лежит за Великой рекой и какие они, большие равнины. Я даже решил перейти горы, у подножия которых мы находимся. Мне иногда кажется, что я пришел в этот мир, чтобы открыть красоту самых уединенных уголков земли. Мой отец был таким же. Почему он покинул свой дом в Кембриджшире? Почему пересек океан, чтобы попасть в такую далекую страну? Почему, имея дом на Стреляющем Ручье, он так мечтал перейти через голубые горы? Не знаю, но что-то гонит нас вперед, в дальние страны. Едва ли я останусь здесь. Когда человек проплыл по самым длинным рекам, взошел на самые высокие горы и пересек самые обширные пустыни, у него еще остаются звезды.
— Звезды?
— Саким, мой старый учитель, говорил мне, что некоторые мудрецы в Индии и Китае считают, что звезды — это такие же солнца, как наше, и что где-то есть другие миры. Кто знает, правда это или нет? Но думаешь, людей оставит равнодушными такая проблема? Когда-нибудь они найдут дорогу к звездам и получат ответы на свои вопросы.
Она удивленно смотрела на меня:
— Ты странно говоришь. Почему ты не удовлетворен тем, что имеешь?
— В самой человеческой натуре заложено удивляться, стремиться к чему-то. И слава Богу, что это так. Через желание знать мы и приходим к знаниям.
Я замолчал, взволнованный собственным монологом. Как долго их мир оставался нетронутым, как они постепенно привыкли к тому, что имели, к тому, что их окружало. В Европе все происходило иначе. Многочисленные гавани и порты стали не только воротами для товаров, но и для совершенно новых идей. Люди знакомились, общались и изменялись. Усиление миграции жителей Европы, Азии и Африки формировало новые обычаи, новый образ жизни. Все это шло не плавно. Были войны и беспорядки, но и они несли перемены.
Мы молча стояли рядом. Я — погруженный в свои мысли, она — в свои, река бежала у наших ног. Откуда-то появились низкие серые облака, которые остановились над безмолвной долиной, окруженной холмами и горами. Медленно закружились крупные редкие снежинки, тонкая, нежная пелена повисла над утренней землей.
— Пора идти, — сказал я.
Она повернулась, какое-то мгновение смотрела на меня, но ничего не сказала. Мы пошли обратно вместе, потом она свернула в свою пещеру, а я — в свою.
Прошло несколько дней. Я охотился и обследовал горы в западном направлении. Так я нашел еще одну долину, расположенную выше нашей, куда мы могли отступить, если потребуется. Подыскав укромное местечко, я на всякий случай натаскал туда дров. Такой уж у меня характер — заранее готовиться к возможным, хотя и необязательным трудностям. Теперь, если бы нам пришлось покинуть пещеры, мы уже имели укрытие и дрова для костра. Уходя, я наметил ориентиры и сделал другие заметки, которые можно было найти даже ночью.
Мне понравилась та, верхняя долина, и я рассказал о ней Кеокотаа, сообщив и о пещере, и о топливе.
— Наверное, есть места и получше, но это, по крайней мере, вполне подходящее, — заключил я.
Где-то рядом находился Капата — я не верил, что он отступит. Неподалеку зимовали и коунджерос, но снег продолжал падать, и это вселяло надежду, что они не обнаружат наше пристанище.
В тот день я стал впервые ставить капканы на пушного зверя. Если я когда-нибудь вернусь к цивилизованной жизни, мне понадобятся деньги, а самый надежный источник денег — пушнина. Но мех нам требовался и сейчас. Я опасался, что зима будет долгой.
Кеокотаа охотился каждый день и всегда возвращался с добычей. Чаще всего он ходил один, иногда с кем-нибудь из начи.
Однажды ночью, сидя у костра, он вдруг сообщил:
— Они ищут нас.
Пораженный, я уставился на него:
— Кто?
Он пожал плечами:
— Коунджерос. Капата. Точно не знаю. Кто-то.
— Ты видел следы? В долине?
— Нет, за пределами долины. Я ходил за гору. В деревьях… Среди деревьев, — поправился он, — пять мужчин искали следы.
Похоже, объявился Капата. Едва ли коунджерос полагали, что мы еще здесь, но Капата знал наверняка.
Конечно, новость не прозвучала как гром с ясного неба. Мы понимали, что он ищет нас.
На третий день с начала снегопада я подошел к выходу из пещеры и выглянул наружу. Было бело и тихо. Снег уже не валил, но ветки деревьев опустились под его тяжестью, и, куда ни посмотришь, мир везде стал белым-белым. Я вернулся в пещеру. Кеокотаа спал.
Внезапно мне остро захотелось взять в руки книгу. Я так давно не читал! Может ли человек разучиться читать? Вопрос взволновал меня. От нечего делать я проверил наши запасы мяса. Его хватит надолго, но все равно при возможности охотиться необходимо. Вот бы повстречаться с паснутой, зверем с хоботом, о котором говорил Кеокотаа. Такой длинношерстный слон мог наверное обеспечить нас мясом до самой весны.
- Предыдущая
- 31/69
- Следующая