Южная звезда (с иллюстрациями) - Верн Жюль Габриэль - Страница 16

• Предыдущая
• 16/50
• Следующая

Соблазнялся он обычно вещами малозначительными: ножом, галстуком, вставочкой для карандаша или иной подобной безделицей. И все же, наблюдая подобный изъян у существа столь симпатичного, Сиприен сокрушался всем сердцем. «Подождем!… Не будем терять надежды! — говорил он себе.— Может, мне еще и удастся растолковать ему, почему нельзя брать чужое!» И теперь Сиприен, глядя на спящего кафра, размышлял о причудливых контрастах души, объясняя их прошлой жизнью Матакита среди дикарей его касты!

К ночи юный кафр проснулся свежим и бодрым, словно и не было нескольких часов почти полной остановки дыхания. Теперь он мог рассказать, что произошло.

Ведро, случайно накрывшее ему лицо, и длинная лестница, выгнувшаяся над ним опорной аркой, сначала защитили его от механических последствий обвала, а затем в течение длительного времени спасали от полного удушья, сохранив для него в глубине подземной тюрьмы небольшой запас воздуха. Он в полной мере оценил эту счастливую случайность и сделал все, чтобы ею воспользоваться, стараясь дышать как можно реже. Однако мало-помалу воздух ухудшился. Матакит почувствовал, как сознание его постепенно угасает. В конце концов, он впал в какой-то тяжелый и тревожный сон, и если время от времени приходил в себя, то лишь для отчаянной попытки сделать еще один вдох. Потом все померкло. Он больше не сознавал, что с ним происходит, он был мертв…

Сиприен позволил ему поговорить, дал поесть и попить, несмотря на протесты велел остаться на ночь в кровати, куда его положили. Наконец, уверившись, что опасность миновала, оставил своего подопечного одного, чтобы нанести обычный визит к Уоткинсам.

Молодой инженер чувствовал потребность поделиться с Алисой впечатлениями дня, а главное — поведать о растущем отвращении к руднику, отвращении, которое после прискорбного утреннего несчастья только усилилось. От мысли, что жизнь Матакита подвергается опасности ради очень сомнительного шанса добыть кучку жалких алмазов, ему становилось тошно. «Заниматься таким ремеслом самому — это еще куда ни шло! — рассуждал Сиприен.— Но за скудную плату принуждать к этому несчастного кафра, который мне ничего не должен,— просто гнусно!»

И он рассказал девушке обо всем, что произошло в этот день: о несчастье на руднике, о молодом негре, заживо погребенном в его клеме, обо всем, что передумал, пока ухаживал за спасенным, и о письме, полученном от Фарамона Бартеса. И впрямь, не лучше ли последовать дружескому совету? Чем плохо отправиться на берега Лимпопо и попытать охотничьего счастья? Это было бы куда благородней, чем скрести землю самому или заставлять скрести ее для себя каких-нибудь бедолаг, не так ли?

— Что вы об этом думаете, мисс Уоткинс, ведь у вас такой тонкий ум и столько здравого смысла? Дайте мне совет! Я очень в нем нуждаюсь! Я утратил душевное равновесие! Чтобы вновь обрести его, мне так не хватает дружеской поддержки!

Последние несколько минут беседа шла уже по-французски и в силу этой простой причины особенно доверительно, хотя Джона Уоткинса, за минутку перед тем, на третьей трубке, задремавшего, никогда, кажется, не заботило, о чем это молодые люди говорят — будь то на английском или каком ином языке.

Алиса слушала Сиприена с глубоким сочувствием.

— Все, что вы мне говорите,— ответила она,— я уже давно за вас обдумала, месье Мэрэ! Мне трудно понять, как это такой инженер и ученый, как вы, могли ни с того ни с сего решиться на подобный образ жизни! Разве это не преступление против самого себя и против науки? Тратить ваше драгоценное время на труд чернорабочего, с которым простой кафр или заурядный готтентот справятся лучше вас,— это дурно, уверяю вас!

Сиприену хватило бы одного слова, чтобы объяснить девушке свой поступок, и, как знать, не потому ли она чуть преувеличивала свое возмущение, чтобы вырвать у него признание?… Но это признание Мэрэ поклялся сохранить для себя; открывшись, он перестал бы себя уважать; и он сдержался.

Мисс Уоткинс продолжала:

— Если вы так уж хотите найти алмазы, месье Мэрэ, почему бы вам не поискать их сначала там, где у вас и в самом деле есть шанс их найти,— в вашем тигле?[57] Послушайте! Ведь вы же химик, вы лучше кого бы то ни было знаете, что представляют собой эти жалкие камни, которые так дорого ценятся, и тем не менее хотите получить их посредством неблагодарной механической работы? Что до меня, я возвращаюсь к своей идее: будь я на вашем месте, я скорее попыталась бы сама изготовлять алмазы, чем отыскивать уже готовые!

Алиса говорила с таким воодушевлением, с такой верой в науку и самого Сиприена, что сердце молодого человека словно омыло освежающей росой.

К несчастью, в этот момент Джон Уоткинс очнулся от своего оцепенения и поинтересовался, что нового в Вандергаарт-Копье. Пришлось вернуться к английскому языку, очарование рассеялось. Однако семя упало в добрую почву; возвращаясь домой, молодой человек вновь и вновь мысленно перебирал вечерний разговор с девушкой. И сколько ни говорил себе, что человеку ученому, трезвому не следует поддаваться несбыточным фантазиям юной мисс Уоткинс, все же ее великодушие и доверие не могли не захватить его в плен.

«А почему бы и нет, в конце концов? — думал Мэрэ.— Производство алмазов, которое могло бы показаться утопией сто лет назад, сегодня в некотором смысле свершившийся факт! В Париже господа Фреми и Пейл создали рубин, изумруд и сапфир, которые представляют из себя не что иное, как кристаллы алюминия[58], по-разному окрашенные! В Глазго господа Мактир, Бэллэнтин Хэнней получили в тысяча восемьсот восьмидесятом году кристаллы углерода, имевшие все свойства алмаза при единственном недостатке — они ужасно дорого стоили, гораздо дороже, чем природные алмазы из Бразилии, Индии или Грикваленда, и, стало быть, не отвечали интересам коммерции! И все же, когда научное решение проблемы найдено, то и промышленное решение не за горами! Почему не попытаться его найти?… Все те ученые, которые до сих пор терпели неудачу,— это теоретики, кабинетные и лабораторные ученые! Им не приходилось изучать алмазы на месте, там, где они рождены, в их, так сказать, колыбели! Я же, наряду с их трудами и опытом, могу воспользоваться и своим собственным! Ведь я добыл алмаз своими руками! Проанализировал и со всех точек зрения изучил места его залегания! Если кто-то и должен, при некотором везении, преодолеть оставшиеся трудности, так это я!… Это должен быть я!»

Вот какие мысли не давали Сиприену покоя, так и сяк поворачиваясь в его голове большую часть ночи. Вскоре пришло решение: уже на следующее утро он предупредил Томаса Стила, что не будет, по крайней мере временно, ни сам работать на участке, ни нанимать рабочих. И затворился в лаборатории — обдумать свои новые планы.

В ходе блестящих исследований о растворимости твердых тел в газах — а именно этим он занимался весь предшествующий год — Сиприен имел случай заметить, что некоторые химические элементы, например — кремний и алюминий, не растворяющиеся в воде, растворяются в водяном паре под высоким давлением и при очень высокой температуре. Отсюда пришло решение — проверить, нельзя ли найти еще и газообразный растворитель для углерода с тем, чтобы потом перейти к его кристаллизации. Однако, после нескольких недель тщетных попыток, Мэрэ решил сменить вооружение. Слово «вооружение» здесь вполне уместно, ибо, как мы увидим, важную роль в дальнейших исследованиях должна будет сыграть пушка.

Отправляясь от разных аналогий, молодой инженер предположил, что на рудниках Копье алмаз мог образоваться тем же путем, что и сера в серных сопках. Между тем известно, что сера возникает в результате полуокисления сернистого водорода: после превращения части сернистого водорода в серную кислоту оставшаяся часть осаждается на внутренних стенках пещеры в виде кристаллов. «Как знать,— рассуждал Сиприен,— а не являются ли месторождения алмазов настоящими углеродными пещерами? Поскольку туда вместе с аллювиальными отложениями[59] неизбежно, в форме болотного газа, поступает смесь водорода и углерода, то не может ли окисление водорода совокупно с частичным окислением углерода привести к избыточной кристаллизации углерода?» От этой идеи до попытки наделить некоторое вещество — в условиях аналогичной, хотя и искусственной реакции — теоретическими функциями кислорода для химика не столь уж далеко.

• Предыдущая
• 16/50
• Следующая