Дневник одного паломничества - Джером Клапка Джером - Страница 2

— Ну и так дальше, в том же духе, — договорил Б. — Это нисколько не хуже твоего, а стоит гораздо дешевле.

— Ну, оставим это, — сказал я. — Тебе не влезть в мою душу. У тебя не бьется бурными ударами в груди сердце страстного путешественника, и его томления тебе незнакомы. Но это не беда. С тебя достаточно и того, что я охотно готов отправиться в предлагаемое тобою путешествие. Я куплю книжку для ведения немецких разговоров, клетчатый костюм, синюю вуаль, белый зонтик и все те предметы, которыми всегда щеголяют английские туристы в Германии. Но когда же мы отправимся?

— Придется выехать в пятницу. Дорога ведь не близкая.

— В пятницу? Но ведь этот день считается несчастливым для начала путешествий, — заметил было я.

— Ну, это что еще за глупости! — негодующе вскричал Б. — Неужели судьбы мира изменятся от того, что мы с тобой поедем в пятницу, а не в четверг или субботу?..

И он долго распространялся на эту тему, удивляясь, что такой, по его мнению, в общем довольно рассудительный человек, как я, может предаваться подобному суеверию, простительному разве только старым, невежественным бабам. Но в конце концов, вероятно для смягчения своего выговора, Б. добавил, что когда-то, чуть ли еще не в детстве, он сам был так пропитан этим суеверием, что в пятницу не решался даже выйти из дому. Однако как-то раз дело сложилось так, что ему нужно было пойти в одно место непременно в пятницу, или же совсем не ходить туда и этим испортить всю свою жизнь. Он в то время был уже взрослым и имел понятие о том, что значит портить себе жизнь. Он пошел, вполне уверенный, что его ждет целый ряд всевозможных злоключений, и молил судьбу лишь о том, чтобы хоть вернуться домой живым. Вышло, однако, так, что ему в этот день повезло во всем, как никогда не везло раньше, и вообще получился полный успех. После этого он решил, что каждое важное дело всегда будет начинать в пятницу; так и стал делать и никогда не имел причины раскаиваться. Значит, страшна вовсе не пятница, а страшно лишь суеверие насчет этого дня.

Вот мы и порешили отправиться именно в пятницу. В четверть восьмого, вечером, я должен был приехать на станцию «Виктория».

Весь день прошел в хлопотах о багаже, т. е. о тех вещах, которые необходимо брать с собой в предстоящее путешествие. Утром, при выходе из дому, встретил одного приятеля, которому и сообщил о своем намерении ехать в Обер-Аммергау.

— В таком случае тебе необходимо запастись теплой одеждой, — сказал приятель, делая самое серьезное лицо. — Там только в теплом и можно ходить.

Рассказал, как один из его знакомых ездил туда, не захватив с собою теплой одежды, так простудился там, что едва добрался назад домой и, прохворав несколько времени, умер.

— С тобой этого не случится, потому что ты встретился со мной и мог получить мой совет. Это твое счастье, — добавил в утешение приятель.

Немного спустя встретил другого приятеля, который сказал:

— Я слышал, что ты собираешься куда-то ехать. Куда же именно? Когда я узнаю, могу дать тебе полезный совет. Какую часть Европы намерен ты посетить?

Я ответил, что место, куда я направляюсь, должно находиться приблизительно в середине Европы.

— Ага! — произнес приятель номер второй. — В этом случае вот мой совет: оденься как можно легче, хоть в коленкоровый костюм, и бери с собой хороший зонтик. Не стесняйся оригинальностью такого костюма; только в нем ты и будешь чувствовать себя там сносно. Ты и представить себе не можешь, какая страшная жара царит в это время года на континенте. Обыкновенно наши земляки упорствуют ездить летом туда в той самой одежде, в которой привыкли ходить дома. Благодаря этому многие делаются жертвой солнечным ударом и всю остальную жизнь страдают от этого, то и совсем умирают. Послушай моего совета, скажешь потом спасибо. Хорошо, что ты встретился со мною…

Завернув по пути в свой клуб, я застал там третьего приятеля, газетного корреспондента, исколесившего вдоль и поперек всю Европу. Я передал ему противоречивые советы первых двух приятелей и спросил его, какого совета держаться.

— В сущности, оба правы, — ответил третий приятель. — В тех горных местностях, куда ты едешь, погода то и дело меняется. Днем ты можешь там изнывать от жары, а вечером будешь рад надеть фланелевую рубашку и теплое пальто.

— Так это то же самое, что у нас! — воскликнул я. — И я не понимаю, почему те, которые приезжают к нам оттуда, так ворчат на несносность нашего климата?

— Да это уж такая манера у людей — ворчать на все чужое; их не отучишь от этого, — резонно заметил мой собеседник. — Что же касается твоего путешествия, то послушай моего совета: запасись всем, что нужно и в жару, и в холод. Тогда тебе не придется страдать ни от того, ни от другого.

Вернувшись домой, я застал там нашу добрую знакомую мистрис Бриггс, пришедшую навестить нас. В разговоре о моем предстоящем путешествии она сказала мне:

— Ну, если вы едете в Германию, то вам необходимо взять с собою побольше мыла.

В пояснение своих слов почтенная дама сообщила, что ее мужу как-то пришлось ехать в Германию наспех, по экстренному делу. Впопыхах он забыл захватить с собой мыла и не знал, как оно называется по-немецки. Целых три недели он должен был провести там, ни разу не помывшись, и явился домой таким грязным, что его трудно было узнать. Она сама сначала приняла его за печника, которого позвали для починки кухонной плиты.

Кроме того, мистрис Бриггс посоветовала мне захватить собственных полотенец, так как в Германии, по словам этой дамы, в гостиницах подают такие крохотные утиральники, что они никуда не годятся.

После второго завтрака я опять ушел из дому. По дороге попался мне навстречу наш викарий. Узнав о моем путешествии, он сказал:

— Непременно берите с собой одеяло потеплее.

Из его дальнейших слов выяснилось, что содержатели гостиниц в Германии никогда не дают теплых одеял и, кроме того, у них всегда сырые простыни. Один из друзей викария во время своего путешествия по Германии, лежа там на сырых простынях и под холодными одеялами, схватил сильнейший ревматизм, так что по возвращении на родину вскоре же умер.

Викарий стоял пред входом в модный магазин, куда зашла его супруга. Когда она присоединилась к нам и узнала, о чем мы беседуем, то озабоченно проговорила:

— Ах, если вы едете в Германию, то обязательно берите с собой подушку. Там нет подушек, по крайней мере, таких подушек, к которым мы привыкли здесь. Поэтому вы будете чувствовать себя очень неудобно и всю ночь не уснете, если не захватите с собой хорошей английской подушки. Подушка лишней тяжести не составит, а удовольствие от нее большое.

Расставшись с викарием и его супругою, я встретил нашего врача. Тот также преподал мне совет.

— Не забудьте взять с собой бутылку бренди, — сказал врач. — Она будет вам очень полезна после немецкой стряпни, с которой ваш желудок едва ли сразу примирится. Имейте в виду, что подаваемая в немецких гостиницах водка представляет собою чистейший яд, и что поэтому тот, кто едет в Германию без своего родного бренди, совершает некоторым образом самоубийство. Бутылка этого животворного напитка не составит лишней тяжести в багаже, зато может спасти вам жизнь.

Возвращаясь вновь домой, я наскочил на знакомого мне собрата по перу. Узнав, куда я еду, он заметил:

— Да, путь довольно длинный. Приходилось вам когда-нибудь ездить по железным дорогам, особенно по германским?

— Нет, дальше нескольких десятков миль от Лондона не ездил, — сознался я.

— Ну, так это пустяки в сравнении с тем, что вам предстоит на континенте, — подхватил литератор. — Вам покажется страшно скучным… Впрочем, я могу дать вам хороший совет: возьмите с собой шахматы и приищите в вагоне хорошего партнера. За этой игрой вы и не заметите, как пролетит время. Потом скажете мне спасибо за этот совет.