Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 79

• Предыдущая
• 79/131
• Следующая

В конце концов он замолчал, так и не вспомнив, какие строки следуют дальше. В полном отчаянии бедняга сорвал с лица маску, и я увидела его багровую от стыда физиономию.

— Никакой я не Орион! Я ваш честный подданный Гарри Голдингем, ваше величество!

Наступила гробовая тишина. Несчастный Гарри Голдингем понял, что окончательно погубил живую картину, и с ужасом взглянул на Роберта, сидевшего в седле мрачнее тучи.

— Ах, мой верный Гарри Голдингем! — воскликнула я. — Ты заставил меня рассмеяться, поэтому твое выступление понравилось мне не меньше, чем другие.

Гарри соскочил со своего дельфина и бросился к моим ногам, а я позволила ему облобызать руку. Вся эта история, несомненно, стала известна в народе, еще больше увеличив любовь ко мне простых людей.

Я строго-настрого запретила Роберту наказывать Гарри Голдингема.

— Мне он очень понравился, — сказала я. — Славный малый, честный и прямой.

Потом я любила говорить, что этот случай был кульминацией моего пребывания в Кенилворте.

Жителям окрестных деревень дозволялось присутствовать на представлениях, но, думаю, все эти люди приходили поглазеть не столько на спектакли, сколько на королеву. Я проявляла к ним неизменную благосклонность, твердо помня, что народная поддержка — главный капитал.

Некоторые спектакли, сыгранные провинциальными актерами и местными жителями, были скучны и утомительны, но я делала вид, что мне очень интересно и что эти увальни ничем не хуже придворных актеров.

Помню, как жители Ковентри разыгрывали пьесу «После Пасхи», в которой описывались события 1002 года, когда британцы разгромили датчан. Датчане изображались глупыми и жестокими, а командующий британским войском Гунна выглядел настоящим героем. Схватки датских и английских рыцарей были разыграны весьма реалистично. Датчан, разумеется, разгромили и взяли в плен, причем сделали это не воины, а английские женщины. Я сочла сцену пленения комплиментом моему полу и не преминула выразить восхищение пьесой, сказав, что очень переживала — не победят ли датчане.

— Да что вы, ваше величество! — загудели «английские рыцари». — Мы бы этого нипочем не допустили.

Я сказала, что они правы — англичане всегда и во всем побеждают.

Я одарила актеров деньгами, а заодно произвела в рыцари пятерых молодых дворян, в том числе старшего сына лорда Берли, Томаса Сесила.

В тот же вечер был еще один спектакль, «Деревенская свадьба». По сравнению с предыдущей пьесой это была вполне профессиональная постановка.

Действие разворачивалось на сельской свадьбе. Жених был немолод и нехорош собой, в обтрепанном камзоле, соломенной шляпе, рабочих рукавицах, да еще и хромой. Вокруг него выплясывали шуты и танцоры. Подружки невесты — сплошь старые девы, каждой не меньше тридцати. Вскоре появилась и сама невеста, уродливая баба лет сорока в растрепанном парике и платье мешком.

Плясуны кривлялись вовсю на протяжении всей свадьбы. Публике зрелище пришлось по нраву, особенно крестьянам из соседних деревень.

Я заметила, что зрители не без опаски то и дело поглядывают в мою сторону. Они видели, что я тоже смеюсь, и это их успокаивало.

Между тем мои мысли были заняты совсем другим. Интересно, почему Роберт выбрал именно эту пьесу? Не хочет ли граф Лестер дать понять, что мы оба уже немолоды и давно пора взяться за ум? Роберт никогда не отличался особой тонкостью. Однако я решила сделать вид, будто не замечаю шпильки в свой адрес.

На следующий день произошел весьма примечательный случай.

Я смотрела, как собаки травят медведя. Псов было тринадцать, их долго держали на цепи и плохо кормили, чтобы как следует разозлить. Сначала вывели медведя, косматого, свирепого, страшного. Его налитые кровью глазки яростно буравили зрителей.

Потом выпустили собак. Схватка была бешеной и кровавой. Я смотрела как завороженная. По временам казалось, что медведь справится с псами, но в конце концов собаки все же его загрызли. Зрители вопили, подзадоривали псов. В конце концов медведь рухнул и остался недвижим, немногие выжившие псы рвали его на части. Все они были так искалечены, что их все равно в конце концов пришлось добить. Я сидела в тени, окруженная дамами. В это время ко мне приблизился маленький мальчик, бесцеремонно положил руки на мои колени и уставился снизу вверх. Малыш был прехорошенький, а я всегда испытывала слабость к детям.

— Что ты на меня смотришь, маленький? — спросила я.

— Ты и есть красивая королева? — спросил он в ответ.

Я погладила его по головке:

— А ты считаешь, что я красивая?

Комплименты никогда не оставляли меня равнодушной.

— А если бы я не была королевой, ты все равно считал бы меня красивой?

Мальчик задумался, потом энергично кивнул, чем и вовсе расположил к себе.

— Ты вот знаешь, кто я такая. А как зовут тебя?

— Роберт.

— Роберт! Я очень люблю это имя.

Малыш улыбнулся, и я спросила:

— Кто привел тебя в Кенилворт?

— Мама.

— А кто твоя мама?

Он взглянул на меня так, словно я сморозила чудовищную глупость.

— Мама она и есть мама.

Я снова улыбнулась, погладила его по кудрявой головке.

— Чей это ребенок? — спросила я у фрейлин.

— Его мать — леди Шеффилд, — ответили мне.

— Понятно, — кивнула я и вспомнила скандал, связанный с внезапной смертью лорда Шеффилда.

Сколько же лет прошло с тех пор? И сколько лет ребенку? Судя по виду, никак не больше трех. Возможно ли, что мальчик родился уже после смерти отца?

Если его отец не милорд Шеффилд, то кто?

Я оставила ребенка при себе, но выведать у него ничего толком не удалось, слишком уж он был мал.

Вскоре я увидела Роберта, который быстро направлялся в мою сторону. Мальчик заверещал от радости, побежал ему навстречу, но споткнулся и упал. Тогда Роберт подхватил малыша на руки, и тот довольно захохотал. Что ж, Роберт всегда нравился детям, но мне показалось, что малыш его хорошо знает.

Они о чем-то пошептались, потом какая-то женщина взяла у Роберта ребенка и унесла прочь.

Роберт подошел ко мне с улыбкой, которая показалась мне несколько вымученной.

Он поклонился, поцеловал мою руку.

— Надеюсь, вашему величеству понравилось представление.

— Да, все было великолепно. Вы превзошли сами себя… Какой очаровательный ребенок!

— Да, милый мальчик.

— И очень красивый.

— Вы так считаете, ваше величество?

— А вы нет? По-моему, он вас знает.

— Да, мы встречались прежде.

— Чей это сын?

— Леди Шеффилд.

— Ах да, ведь это ваша старая знакомая.

— У меня много знакомых, ваше величество.

— Однако не все они были замешаны в скандале с вашим участием.

— Какой скандал, ваше величество? Досужие сплетни. От них не убережешься.

— Да, Роберт, не всем это удается. Итак, леди Шеффилд гостит в Кенилворте.

— А как иначе, ваше величество, ведь она принадлежит к роду Ховардов.

— Ее муж умер при весьма загадочных обстоятельствах, не правда ли?

— Кто, Шеффилд? Вовсе нет! Если я не ошибаюсь, он умер от дизентерии. Многие умирают от этого недуга. Как вам понравился медведь, ваше величество?

— Пренеприятное создание. Получил то, что заслуживал.

— Если он позабавил ваше величество, значит, его жизнь была прожита не зря.

— Меня отвлек мальчуган. Поистине чудесный ребенок.

Роберт явно нервничал, пытался увести разговор в сторону. Я сказала наудачу:

— Странно, но мальчик мне очень кого-то напоминает.

Удар пришелся в цель, Роберт выглядел сконфуженным.

— И он так тебя любит, — продолжила я.

— Ах, ваше величество, детская привязанность так непостоянна.

— Нет, он определенно смотрит на тебя с обожанием. Я бы даже сказала, с восхищением.

— О, как я мечтаю, чтобы хоть раз на меня взглянула с восхищением одна известная мне особа! А помните, ваше величество, того малыша, который был нашим связным, когда мы с вами сидели в Тауэре?

— Очень хорошо помню. Как изменилась жизнь с тех пор, не правда ли? Будем благодарны Господу за то, что он нам дает. И не стоит замахиваться на большее.

• Предыдущая
• 79/131
• Следующая