Американские рассказы и повести в жанре «ужаса» 20-50 годов - Каттнер Генри - Страница 60

• Предыдущая
• 60/88
• Следующая

Его мысли все чаще обращались к черной книжке, хранящейся в потайном ящике. Наконец, пересилив отвращение к тому, что лежало рядом, он вытащил ее. Это был дневник покойного, заполненный короткими записями. По большей части, вполне безобидные астрологические наблюдения, но, терпеливо листая страницы, Гаррик нашел несколько странных мест, еще больше усиливших подозрения: «Сегодня наконец-то добыл ее». (Руку?) «21-е. Покончил с Бартоном. Слава моей славной! Отныне и вовеки!» Задушенного журналиста звали Бартон; его убили 21 апреля, почто десять лет назад. «Свечка больше не понадобится: Руке уже не нужно быть невидимой».

Гаррик положил дневник на место. Помедлил, глядя на Руку, вынул ее и опустил в карман. Он принял твердое решение: необходимо выяснить раз и навсегда, действительно он стал обладателем так называемой Славной Руки, или гибель Леннокса и Трефесна сразу после того, как он пожелал им смерти («Да не коснется зло уст того, кто владеет мной») — случайное совпадение. Невероятно, даже абсурдно, но Гаррик, считавший себя джентльменом и приученный быть джентльменом при любых обстоятельствах, решил провести этот опыт на себе. Однако у него недоставало смелости; наконец, оценив ситуацию с присущим ему чувством юмора, он нашел приемлемое решение.

Он вызвал такси и отправился к дому Ленноксов в Сент-Джонском лесу. Там его встретил сын покойного профессора.

— Ричард, я прошу тебя кое-что сделать, — сказал ему Гаррик. — Сегодня вечером, не позже полуночи, ты должен взять предмет, который я сейчас держу, и зажав его в руке, пожелать мне смерти. Скажи это вслух, но главное — пожелай в душе. Подожди какое-то время после моего ухода: дай мне возможность отойти подальше. А когда все сделаешь, положи предмет и выйди из комнаты. Потом возвращайся и посмотри, лежит он на прежнем месте или исчез.

Он протянул Ричарду сморщенный комочек.

— Ничего не понимаю, — задумчиво произнес сын Леннокса. — Кстати, ваш «предмет» похож на человеческую руку. Послушайте, Гаррик, как я могу желать вашей смерти?

Немного волнуясь, Гаррик взглянул на него. — Видишь ли, не исключено, что я виновен в смерти твоего отца.

Молодой Леннокс смотрел на него в полном недоумении.

Гаррик нервно промокнул лоб носовым платком. — Ты сделаешь это, Ричард?

— Да, конечно, раз вы настаиваете.… Как понимать ваши слова насчет отца?

— Неважно, — произнес Гаррик со слабой улыбкой.

Он вышел за дверь и отправился домой. Как только особняк Ленноксов скрылся из виду, оглянулся и внимательно осмотрел дорогу за собой. Так он делал время от времени, вглядываясь в темноту, стараясь различить движение за спиной. В конце концов, постоянное ожидание и страх настолько подействовали на него, что остаток дороги пришлось проехать на такси. Но и дома Гаррик не испытал облегчения: сидел у камина, уставясь на часы, следил за движением минутной стрелки; при малейшем звуке вскакивал и тянулся к кочерге. Он больше не чувствовал себя в безопасности. Теперь Гаррик верил во все, от легенд про магическую силу Руки и записей в черном дневнике, до невероятных объяснений недавних событий, вселявших чувство полной беспомощности перед лицом неминуемой развязки.

Не в силах дальше пассивно ждать, он решил уехать отсюда, найти место, где Рука не сможет разыскать его и там укрыться. Кингс Кросс, подумал он, и немедленно отправился в путь, без шляпы и багажа. До вокзала доехал на такси; очутившись здесь, рядом с грохочущими поездами, готовыми умчать его за сотни миль от страшной угрозы, он вздохнул с облегчением. Гаррик сидел в просторном светлом зале, мимо проходили толпы людей; казалось, теперь можно расслабиться. Но мысли о руке неотвязно преследовали его; Гаррик внимательно следил за входом, бросал нервные взгляды под ноги идущих, стараясь уловить движение маленького тельца. Зал был переполнен; в дверях постоянно мелькали люди, но он продолжал следить, пока не почувствовал, что начинает сходить с ума; кроме того, на него уже стали оглядываться: пожилой мужчина в очках, без шляпы, явно напуганный чем-то, дико озирающийся по сторонам.

Он вдруг вспомнил, что с минуты на минуту должен отойти ночной шотландский экспресс. Подчиняясь внезапному импульсу, вскочил со скамейки, купил билет и поднялся в вагон. В купе никого кроме него не оказалось — лучшего нельзя и пожелать. Гаррик плотно закрыл окна, запер дверь и наконец в изнеможении опустился на диван. Его била нервная дрожь; тяжело дыша, словно только что бежал изо всех сил, он забился в угол. Кажется, получилось, — здесь она не сможет найти его, он не почувствует железную хватку бескостных пальцев на шее.

Поезд с грохотом мчался сквозь ночь. Мимо проплывали деревни и фермы, долины и холмы, рядом проносились встречные поезда; однажды экспресс почему-то остановился, и после этого Гаррик, охваченный новым приступом страха, стал прислушиваться к малейшему шуму. Он вздрагивал от любого шороха и скрипа, каждый миг ожидая услышать знакомое постукивание, шуршащие шажки.… Затаил дыхание и замер: ничего, лишь обычные звуки движущегося поезда. Никаких оснований для беспокойства.

Он сидел в темноте возле окна и смотрел, как мимо проплывают деревья. Поезд скоро достигнет границы Шотландии. Гаррик начал успокаиваться. Вот-вот наступит полночь; эксперимент благополучно завершился. Игра воображения, беспочвенные страхи, глупые выдумки! Надо было не отвлекаться от своих истерских исследований, не терять времени даром.

Его полудрему прервал отчетливый стук: небо уже осветила тонкая полоска зари. Он с трудом разлепил глаза, крикнул: «Сейчас, одну минуту!» и, щелкнув запором, распахнул дверь перед контролером. Но где же он? Никого; лишь что-то задело ногу. Гаррик с силой захлопнул дверь, прислонился к ней. Опустил глаза.

Рука. Она стояла на диване, опираясь на пальцы, словно ждала его. Прижавшись к двери, Гаррик следил за ней, как за живым существом; когда рука побежала к нему, постукивая по полу пятью скрюченными лапками, он перепрыгнул через нее, съежился, попытался закрыть голову, стараясь не чувствовать, как цепкие пальцы ползут все выше и выше по ноге. Наконец, свернулся и вжался в диван, словно хотел с ним слиться.

Но рука с ловкостью крысы уже нащупала его горло.

Роберт Блох (Robert Bloch) — наверное, последний представитель классического «ужасного рассказа», начавший работать еще во времена Лавкрафта, и выпускавший свои сборники вплоть до конца восьмидесятых. Даже в первых, немного подражательных сочинениях, заметны характерные черты его стиля — образный, но лишенный напыщенности язык, использование «кинематографических» приемов, создающих нужную атмосферу, сочетание страшного сюжета с элементами особенно модного в то время детективного триллера (жанр, к которому принадлежит его знаменитый роман «Психопат»), неожиданный, но вполне логичный конец. Рассказы Блоха, написанные в сороковые — пятидесятые годы прошлого века, стали классикой жанра.

Передо мной стоял типичный, словно персонаж водевиля, сбежавший со сцены, англичанин. Мы молча разглядывали друг друга.

«Сэр Гай Холлис?» — наконец спросил я.

«Именно так. Я имею удовольствие беседовать с Джоном Кармоди, известным психиатром, не так ли?»

Я кивнул. Оглядел своего необычного посетителя. Высокий, стройный, волосы песочного цвета, плюс традиционные пышные усы. И конечно, твидовый костюм. В кармане наверняка держит монокль. Интересно, куда он дел зонтик? Очевидно, оставил в прихожей?

Но гораздо больше, честно говоря, меня интересовало другое. Какого черта понадобилось сэру Холлису из Британского консульства искать встречи с совершенно незнакомым ему человеком здесь, в Чикаго?

Он не торопился удовлетворить мое любопытство. Сел, откашлялся, нервно обвел взглядом кабинет. Постучал трубкой о край стола. И наконец заговорил.

• Предыдущая
• 60/88
• Следующая