Книга 12. Раскрытие Творца (старое издание) - Лайтман Михаэль - Страница 53
- Предыдущая
- 53/132
- Следующая
Коцкие хасиды хорошо умели скрывать свои намерения от посторонних. На первый взгляд они выглядели проказниками, но их озорство всегда содержало глубокий смысл. Внутри внешнего озорства была заключена внутренняя серьёзность.
Коцкие хасиды оставались такими же и в старости: умирает старый коцкий хасид, он лежит на смертном одре, окружённый близкими, такими же как и он коцкими хасидами. Вдруг он открывает глаза и говорит: "Друзья, а я ведь первый раз в жизни лежу на кровати. Согласно Закону Торы я должен сказать благословение «Шееэхияну», ведь тот кто пробует что-то в первый раз должен сказать это благословение. Исчезла серьёзная атмосфера в комнате умирающего, вместо неё засверкали улыбки.
Очень разнообразны рассказы о силе притяжения Коцка, о силе, которая заставляла людей, выросших в достатке, бросить родное спокойное гнездо и отправиться в Коцк. Расскажем одну из самых странных и интересных историй о том, как попал в Коцк рабби Лейбеле Эйгер, представитель очень знатной династии мудрецов Торы, сын известного противника хасидизма и признанного знатока Торы рабби Шломо Эйгера из Варшавы и внук рабби Акивы Эйгера из Позна, руководителя еврейского мира того времени.
Рабби Лейбеле женился на девушке из очень богатой и знатной семьи знатоков Торы, жившей в Люблине. Там они и поселились. Его тесть, рабби Эзриэль Меир Герчин, тоже был большим противником хасидизма. Во время сватовства рабби Лейбеле с его дочерью он настоял на внесении в ктубу (свадебный контракт) специального пунка, запрещавшего любые контакты с «членами секты», т.е. хасидами вообще, и с хасидами Коцка в особенности.
В тоже время рабби Мендл в разговоре с одним из своих учеников, жившем в Люблине, намекнул, что хорошо бы, чтобы этот талантлевейший парень, внук рабби Акивы Эйгера, Лейбеле, присоединился к ним. Человеку с такой великой душой, как рабби Лейбеле, место в Коцке. Этого намёка было достаточно для того чтобы заставить коцких хасидов, живших в Люблине, серьёзно задуматься над тем, как привлечь рабби Лейбеле к себе.
Эта задача была совсем не простой. Зная о привязавнности рабби Лейбеле к Торе, они решили попробовать с её помощью привлечь рабби Лейбеле. В том же бейт-мидраше, в котором рабби Лейбеле просиживал дни и ночи над Талмудом были и коцкие хасиды. Двое из них, большие знатоки Торы, имевшие, как и все коцкие хасиды, острейший ум, садились недалеко от рабби Лейбеле и начинали ввести дискуссию между собой в надежде, что рабби Лейбеле не выдержит и вступит в спор. Но ничего не получалось: чем ближе подсаживались коцкие хасиды к нему, тем старательнее он отворачивался от них. Запрет тестя, противника хасидизма, и специальный пункт в ктубе побеждали. Он не слушал их дискуссию и не вступал в беседу. Но коцкие хасиды не были бы коцкими хасидами, если бы они сдались. Они продолжали своё дело, надеясь, что рано или поздно они добьются успеха.
И вот настала ночь Йом-Кипура. Вечерняя молитва давно окончилась, все отдыхают в своих домах, собираясь с силами для дневных молитв. Только рабби Лейбеле сидит в бейт-мидраше возле горящих свечей. Он сидит в одиночестве за столом и учит Рамбама. Потихоньку в бейт-мидраш входит некто в будничной одежде, он приближается к столу за которым сидит рабби Лейбеле. Тот на мгновение отрывает глаза от книги, чтобы посмотреть на подошедшего и узнает его — это рабби Элазар из Белостока — один из самых непреклонных коцких хасидов. Рабби Элазар берёт одну из книг, лежавших на столе, открывает её и начинает читать, потом он кладёт на открытую страницу свой красный платок…и ложится на скамейку спать!
Звук храпа в пустом бейт-мидраше злит рабби Лейбеле. Разве так должен вести себя еврей в Йом-Кипур?! Пока он размышлял о смысле такого странного поведения рабби Элазара, дверь с шумом распахнулась и в бейт-мидраш ввалились ещё несколько молодых коцких хасидов. Все они были какие-то подозрительно весёлые. Они тоже подошли к столу, за которым сидел рабби Лейбеле, недалеко от скамьи, где храпел развалившись их товарищ Элазар.
Рабби Лейбеле сделал вид, что он не обращает на них никакого внимания. Коцкие хасиды начинают вполголоса напевать коцкую мелодию. Рабби Элазар вроде бы просыпается, трёт глаза, потирает руки, и обращаясь к одному из парней, приказывает принести ему немного водки. Тот вытаскивает из кармана бутылку водки и ставит её на стол, из другого кармана он достаёт стакан и наливает в него немного водки.
Рабби Лейбеле содрогнулся, он ошеломлён и напуган, его сердце тревожно стучит от страха. Неужели они совсем забыли о святости этой ночи, ночи Судного Дня. Он уже был готов вмешаться, прикрикнуть на них, но тут он вспомнил о своём обещании тестю не разговаривать с «членами секты». Рабби Элазар недолго думая подносит стакан к губам. Тут рабби Лейбеле не выдержал. Предотвращение страшного нарушения, ведущего к духовной смерти, перевешивает любое обещание. Он вскочил с места и закричал рабби Элазару: «Ты что, совсем с ума сошёл?!»
Лёд тронулся. Рабби Элазар не очень-то впечатлился от этого окрика. Он отодвинул стакан от рта и продолжая держать его в руке «наивно» спросил:
— Что за шум?
— Так ведь сегодня Йом-Кипур! — ответил рабби Лейбеле.
— Ну и что? Что будет если я выпью немного водки в Йом-Кипур? Где написано, что это запрещено?
— Что за вопрос «где?». Тора повелевает нам поститься в этот день!
— Ну и что, что Тора запрещает — продолжает притворяться наивным рабби Элазар.
— Но ведь Тора дана нам Всевышним!
— Ну и что? Кто этот Всевышний, которого я должен бояться?
—?!!!
— Парень! если ты хочешь узнать кто Творец — поезжай с нами в Коцк! перед началом Йом-Кипура все обеты были отменены. Запрет, который твой тесть написал в ктубе, уже потерял свою силу.
Замысел хасидов удался. Рабби Лейбеле присаоединился к ним. Позже он стал главой большой хасидской общины в Люблине и руководил ею 34 года.
«В Коцке живёт поколение знания. Там ничего не видят и ничего не слышат. Тем не менее, тот у кого есть глаз, тот видит, а тот у кого есть ухо — слышит». — Это высказывание было широко распространено среди хасидов рабби Мендла.
В Коцке ничего не видели и ничего не слышали. Там говорили на языке намёков. У них не было свободного времени, чтобы читать лекции. Каждую свободную минкуту старались использовать для того, чтобы углубиться в свои мысли. Человек должен был пройти много испытаний, прежде чем его принимали в группу учеников в Коцке. После того, как он проходил их всех, к нему подходил один из членов группы, хлопал его по плечу и говорил: «Теперь ты один из нас, ты поймёшь начало тайны…»
Посредственность не могла проникнуть в Коцк. Ученик рабби Мендла должен был быть выдающимся. В те дни каждый день в комнате у рабби Мендла собиралась маленькая группа для совместного изучения Торы. Ученику, не участвовавшему в обсуждениях в течении 3-х дней, намекалось, что он может вернуться домой к жене и магазинчику.
Но кроме учёбы коцкий ученик должен был понимать тайный смысл Торы. В Коцке нет бесед и нет рассказов. Музыка тоже не занимает важное место — вместо всего этого царит тайный, каббалистический смысл всех деяний Творца в мироздании, во всем, происходящем. Несказанное ценится выше, чем сказанное. Целые миры заключены в краткое, как молния, как удар грома, высказывания, состоящие из считанных слов.
Коцкие хасиды, в отличие от других, не рассказывали истории о величии своего Ребе, и тем более истории о «сотворённых» им чудесах. Они скупились даже на передачу слов рабби Мендла о Торе. Там царило стржайшее ограничение на разговоры. В Коцке выражали мысль словом — намёком, а иногда даже лишь выражением лица. Это касалось и рава, и хасидов. К разговору в стиле «умному достаточно намёка» рабби Мендл был привычен ещё со времён юности.
- Предыдущая
- 53/132
- Следующая
