Пилигрим - Сафронов Виктор Викторович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/68
• Следующая

Пока я, зевая и потягиваясь, критически осматривал окрестности, к Каласу подбежал человечек и что-то торопливо затараторил. Они отошли от машины. Слышались слова: «Бочка… Череп и кости… Синего цвета… Закопана… Ничего не трогали… Он только один раз там был…»

Тот слушал внимательно. Потом, поморщившись, властно поднял руку и закрыл фонтан красноречия. Обернулся и подозвал меня.

— Я хочу, чтобы ты, Хуан Хрущов — Сын бога, присутствовал при том открытии, которое сделали мои люди. Чтобы у тебя глаза на лоб не вылезали, когда я в следующий раз, буду пистолетом проводить профилактическую работу. Наверное, имелась в виду стрельба в лицо Гурона?

Мне было приятно, что он помнит мое имя. Калас став серьезным, уже без патетики и подначек объяснил.

— Как знал… Как знал, что за Гуроном надо было последить, — он ускорил шаг поторапливая проводника. — С одной стороны, конечно, ругал себя за недоверие к самому верному своему «псу», а с другой наоборот, хвалил, правда только сейчас.

Так, причитая и сетуя на негативные обстоятельства, мы двигались к неведомой цели. Перепрыгнув через какой-то ручеек, группа прибыла на место. Проводник, подвел нас к кустам, выгреб из-под одного из них опавшую листву и торжествующее указал под корни. Нам открылся верх металлической бочки… Синего цвета… С устрашающими черепом и костями на крышке.

Когда Калас увидел верх бочки, он повел себя в присутствии своих подчиненных довольно необычным и странным образом, я бы сказал более определенно — не солидно повел себя руководитель банды. Он стал перед нею на колени и руками, хотя имелись кирки и лопаты, стал отбрасывать землю вокруг найденного предмета. При этом дурным голосом смеялся, любовно гладил металлические бока и что-то приговаривал. Явно — тронулся умом.

Глядя на это со стороны, я особого удивления и любопытства не проявлял. Такое бывает. В определенный момент, в башке что-то щелкнет, не те провода перемкнет, на других клеммах заискрит, запылает, а в мозгу бунт и революция. Знаю об этом наверняка, так как сам через это неоднократно проходил. Тем более, что-то внутри мне подсказывало, что это была та самая бочка, которая прыгнула Гурону на грудь в тот момент, когда он автоматным огнем пытался перекрыть мне дорогу к счастью.

— Что это? — непонимающе спросил я у Гурона, намекая на бочку.

Тот не собирался посвящать меня в свои тайны, поэтому, отряхивая руки от налипшей грязи, ответил уклончиво:

— Эта именно то, ради чего мы все здесь находимся… Специальный ядовитый концентрат, для приготовления лекарства от насморка, — подумал и тревожно добавил. — Смертельно ядовитый…

Я в страхе попятился. Но, вспомнив, что с сегодняшнего дня, мы все, имеем дело с сыном бога, а это звание ко многому обязывает, вернулся на место. Калас заметил испуг и одобрительно глянул на меня. За одобрительным взглядом, последовал экскурс в историю.

— Я ведь, как спасся? — ни с того, ни с сего начал он свой рассказ. — У меня на горе, под домом, на всякий случай были приготовлены подземные ходы… Там было холодно и сухо. На ночь, мы с Гуроном перенесли туда тело Лейлы, моей жены и ее родственников…

— Зачем? — с искренней тупостью поинтересовался я.

— Для того… — он выглядел растерянным, но быстро взял себя в руки — …чтобы побыть одному с близкими и дорогими мне людьми.

— Ах, для этого, — искренне обрадовался я.

Именно для этого, — с нажимом повторил Калас, он уже начал жалеть о заведенном разговоре. — Во время бомбардировки я находился внизу. Сверху все завалило и назад я выбраться не мог. Пришлось уходить вниз, выходить с другой стороны. Гурон тогда пропал. Грешным делом подумывал, что и его со всеми кончили… А он появился в этом лагере, только через двое суток. Живее живых и стал рассказывать о том, что именно ты, воспользовался моментом и похитил все подобные бочки…

Я не стал спрашивать, зачем мне емкости с отравой? Не то, Калас проговориться насчет настоящего содержания бочек и тогда, просто будет вынужден, убрать меня с глаз долой из жизни вон…

Пока он все это говорил, а я кивал головой и думал о себе в превосходной степени, его люди с большими предосторожностями выкопали бочку. Затем «страшную» емкость выкатили на поверхность и на носилках понесли в лагерь.

Так скажу, наблюдая картину «Люди с автоматами копают под кустом», вспомнил, что у меня в горном ущелье, тоже лежит бумажного денежного запаса немерено, на многие десятилетия вперед. Сразу поднялось настроение. (Остается только успеть до собственной смерти исхитриться и достать сокровища злого и коварного Кащея, чтобы разным кротким овечкам, типа меня вволю попользоваться ими.)

Мысли мыслями, но мы с Гуроном двинулись вслед за носилками, в сторону бандитской стоянки.

Шли молча. Калас, поглядывая на меня исподлобья явно обдумывал что-то неприятное. Поддевая ногой лежащие на дороге камешки, он, то хмыкал, то неприятно улыбался, то жестикулировал, как бы взвешивая дальнейший ход исторического марша… После резко изменил маршрут.

Бочку понесли дальше, мы же отклонившись от верной дороги, остановились рядом с неким подобием загона. Площадка была огорожена плетнем и охранялась вооруженными людьми. Калас подозвал охранника, снял с его плеча автомат и одел мне на шею. Открыв калитку из жердей, подтолкнул меня вовнутрь.

Как последний осел, с идиотской улыбкой я стоял в центре странного сооружения, плохо понимая, что происходит. Рядом с загоном крутился парнишка и с разных точек снимал меня, щелкая вспышкой. Кроме того, работала и видеокамера…

А я… Ничего не замечая вокруг себя. (От злости на себя, самого тупого из всех тупых ослов, просто слов нет.) Продолжал мечтательно улыбаться и заниматься сладкими переживаниями, связанными с мыслями об обладании больших денег.

Понимание того, что здесь происходят не самые приятные для меня события, наступило позже.

Фоном для фотосессии сына бога, в качестве модели, служили похожие на меня худые, голодные и очень грязные люди. Молчаливой, однородной массой они безучастно и покорно сидели в грязи, практически сливаясь с землёй. Очень мне не понравились их позы. Я такие видел в документальном кино о военных преступлениях нацистов, когда огромные массы людей, шли в газовые камеры и на край расстрельного рва. Эти также разрозненно и опустошенно ждали своей участи.

Подробности я узнал несколько позже, они были весьма печальны.

Пока я, развлекался лечением на военной база и игрой в следопыта, Калас… Умный все-таки, гаденыш… Прикрываясь хоругвями левацких марксистских отрядов, на скрижалях которых были выведены революционные лозунги. С группой местных троцкистов, а попросту, бандитов, захватил большую группу туристов… Где-то около восьмидесяти человек.

Большинство мужчин помнивших о том, что они свободные люди и происходят из свободной страны, он у всех на глазах расстрелял. Причем, стрелял сам. Все женщины, вне зависимости от возраста и привлекательности, под звуки выстрелов в их мужей и знакомых, были многократно изнасилованы. Позже, лесные революционеры их также регулярно, ежедневно насиловали. Так они боролись с мировым господством капитализма и христианства.

Любая попытка неповиновения, расценивалась, как оказание активного сопротивления. Все, кто пытался протестовать, незамедлительно расстреливались. Из расстрелов создавались целые представления, включая зачтение смертного приговора и съемки на видеокамеру.

Сам Калас, следует отдать ему должное, женщин не насиловал. Он их убивал выстрелом в затылок. Когда расстреливал, приговаривал: «За мою Лейлу и детей».

В настоящий момент, он постоянно грозит кулаком в сторону России и требует денег за каждую оставшуюся в живых голову.

В последнее время он успел не только выступить под зеленым знаменем ислама в роли неутомимого мстителя, но и как настоящий купец-работорговец попытался возместить свои материальные и финансовые потери торгую живым и мертвым людским товаром.

• Предыдущая
• 28/68
• Следующая