Саммерленд, или Летомир - Чабон Майкл - Страница 35

• Предыдущая
• 35/75
• Следующая

— А если я скажу «нет»? — спросил мистер Фельд.

— Я обойдусь и без вас — мне потребуется чуть больше времени, только и всего. Я могу и подождать. — Койот снова сверкнул своей веселой, жестокой улыбкой. — А вот вы никогда не увидите своего сына — это я вам обещаю. Известной вам Вселенной настанет конец еще до вашей встречи.

— Понятно. Полагаю, что выбора у меня нет.

— Выбор есть всегда. Вот еще одно славное свойство жизни, за которое вы можете сказать спасибо мне.

— Один я не справлюсь. Мне понадобится помощник.

— Отлично. Я пришлю вам полдюжины моих самых способных…

— Нет. Никаких серошкуров.

На следующее утро, с восходом солнца, над Костяной Ямой Бетти поднялся страшный треск, точно десять тысяч орехов хрустнули разом под исполинским каблуком. Это трещал лед, колеблясь и подрагивая, как шкура гигантского зверя. Вслед за этим начался трезвон, как будто десять тысяч бокалов разбивались один за другим: это оттаивала Рать. Всю ночь сподвижники Койота плясали, обжирались белыми мышами, хлестали крепкие вина и дожидались, когда появится босс. От съеденного и выпитого они так отупели, что даже не заметили, что Койот так и не показался. Страшный зимомирский мороз крепчал, и они двигались все медленнее, а их песни и адская музыка постепенно затихали. За час до рассвета они все застыли, как сосульки, и повалились на лед. Те, кто в это время стоял на склоне, покатились вниз на многие и многие мили. Оттаяв на солнце, эти злосчастные серошкуры (те, кого не растерзали свирепые здешние волки) вернулись на перекресток и разошлись по своим нартам и паровым саням. Гоблины-каюры засвистали в свои свистки, сделанные из выдолбленного лунного камня, и ездовые волки неохотно притащились к ним. Морды у волков были перепачканы от жира и крови карибу. Громовые буйволы, согнанные в кучу, снова потянулись по безоблачному небу Огнельда. Если кто-то и заметил, что лиса больше нет в яме, то наверняка подумал, что ночью его слопали волки, свои или местные.

Демон по имени Мягколап, пробудившись, ощутил, что в голове у него все еще гремят барабаны, глотка пересохла от хмельного молока бешеных оленей, а Рать давно уже ушла. Пришлось ему бежать по льду семнадцать миль без передышки, чтобы догнать «Панику», свои флагманские паровые сани. Мучимый похмельем, запыхавшийся и очень обрадованный тем, что нагнал все-таки свое войско, он лишь слегка удивился и совсем не обиделся, узнав, что его личную каюту на средней палубе «Паники» отдали в распоряжение Брюса Фельда. Теперь там разместилась лаборатория для исследований в области микроволокна — вещества, которое в зависимости от структуры молекул может быть гибким, как резина, и несокрушимым, как алмаз.

— Значит, ты сделаешь нам кишку, — жадно посасывая льдинку, сказал Мягколап, — чтобы поливать ядом корни старого Сорняка?

— Точно! А потом мы направим эту кишку на тебя, белобрысая швабра без ручки!

— Позволь представить тебе моего помощника, — с легкой улыбкой сказал мистер Фельд. — Кажется, вы с мистером Пройдисветом уже знакомы?

Гроза! — крикнула Таффи с крыши машины, сквозь гул растяжек. — Добрая, старая, подпаливающая шерсть летнемирская гроза!

— Движется прямо на судно, — сообщил Тор. Дженнифер Т. заметила, что он делается особенно андроидным, когда ему страшно. В самом деле гроза висела очень высоко, как бы раздумывая, что с ними делать.

— Но это так красиво! — Таффи шумно втягивала в себя грозовой воздух. — И так чудесно пахнет!

Дженнифер Т. не могла не признать, что гроза, машущая черными крыльями в летнем небе, действительно красива. Когти у нее из молний, перья из дождя, глаза светятся от статического электричества. Крылатая буря, черная громовая птица.

— Скажите мне, что я ошибаюсь, — сказала Дженнифер Т., уже зная, что так оно и есть: над ними кружит птица-громовица из индейских поверий.

— Ты совершенно права, — сказал Клевер.

— Эй, громовица! — крикнула Таффи. На крышу обрушился сильный удар, и машина закачалась. Дженнифер Т. ухватилась за Тора, а Таффи запрыгала на верхушке Скид, что было, по мнению Дженнифер Т., не очень разумно. Пожалуй, снежная женщина провела в клетке лет на сто больше, чем надо. — Эй! Йо-Хо!

— Тихо ты, косматина большеногая! — рявкнул Клевер. — По-твоему, эта жестянка, которая держится на честном слове и колдовстве, выдержит бурю?

Таффи угомонилась, но было уже поздно. Птица-громовица кружила в полумиле над ними с явно недобрыми намерениями.

— Чего она на нас нацелилась? — спросил Этан. — Она за Койота, что ли?

— Не думаю, — ответил Клевер, — ведь Койот украл у нее грозу. У орла он украл умение ловить рыбу, у муравьев войну, а у самого мистера Древесного — огонь.

— Погоди-ка. — Все, что происходило с ними после того первого перехода на Клэм-Айленде, казалось Дженнифер Т. очень знакомым, особенно разговоры о Койоте-Передельщике. А тут еще и птица-громовица! — Выходит, Летомир — это индейский мир?

— В свое время индейцев здесь было полным-полно. Герои, шаманы, бродяги, хитрецы, колдуньи и принцессы. Все они сталкивались с великим волшебством и возвращались домой с чудесными историями, если находили дорогу назад. Теперь они все повывелись. — Клевер взглянул на Дженнифер Т. из-под тяжелых век. — Должно быть, с ними что-то стряслось.

Дженнифер Т. чувствовала, что феришер смотрит прямо в нее, в ту сокровенную ее часть, которую Альберт называл индейской. Индейские сказки, которые она так любила, разжигали в ней злобу на ее предков. Почему они утратили все без остатка — и землю, и язык, и легенды? Она злилась, хотя и знала, что винить их нечестно: что могли поделать бедные сквомиши, салиши и нунсаки против изобретений, вирусов и истребительских планов белого человека? Она это знала и все-таки обвиняла их — даже за то, что они не смогли найти средства против кори и коклюша. Но их истории и сказки продолжали жить у нее в голове, или в сердце, или где они там помещаются. А теперь они привели ее в мир, откуда никогда и не исчезали.

— Но я-то здесь, — сказала она.

— Это верно.

Дженнифер Т. опустила свое окно, и в машину ворвался свежий ветер, пахнущий медью, как горелый провод. Гроза приближалась, наполняя душу уверенностью, что она, Дженнифер Т. Райдаут, способна творить чудеса.

— Эй, птица-громовица! — крикнула она, высунув в окно голову и плечи. — Постыдилась бы! Ты работаешь на Койота, глупая ты коршуниха! Не знаешь разве, что нас ждет? Не знаешь, какой день скоро… ой! — Дженнифер Т., увлекшись, вывалилась из окна, и темно-зеленый лес внизу устремился ей навстречу.

— Мичман Райдаут!

Тор благодаря своей андроидной реакции поймал ее за правую лодыжку, но не удержал, и она стала падать. Некоторые законы физики действуют даже в Летомире, и она падала очень быстро, пролетая за одну секунду тридцать два фута в квадрате. Смертоносный зеленый мир летел навстречу с головокружительной скоростью. Свет уходил из ее головы, как воздух из проколотого шарика, и она начинала терять сознание. Когда что-то схватило ее за лодыжки и дернуло вверх, она этого почти не заметила и лишь потом подумала, что это Тор. Ей, будто во сне, мерещилось, как он высовывает в окно телескопические руки, выдвигая одну титановую секцию за другой, и ловит ее. Дженнифер Т. открыла глаза и увидела над собой черную дождевую грудь птицы-громовицы, которая держала ее в своих сверкающих когтях. Ветер ревел вокруг, заглушая все, даже ее собственные мысли. Волосы, намокшие от дождевых перьев птицы, липли к лицу, заслоняя глаза, и топорщились во все стороны от грозового электричества. В лодыжках чувствовались зуд и жжение, но Дженнифер Т., несмотря на все это, закончила начатую в машине речь.

— РВАНАЯ СКАЛА! — крикнула она птице-громовице.

Вслед за этим произошло нечто странное. Широченные крылья громовицы подхватили ее голос, усилили его и разослали на все четыре стороны. Могло показаться, что ко рту Дженнифер Т. приставили раструбом пару рук, громадных, как у Джона Чугунного Кулака.

• Предыдущая
• 35/75
• Следующая