Замок в ущелье - Картленд Барбара - Страница 25

• Предыдущая
• 25/38
• Следующая

Сестра герцога вышла, прикрыв за собой дверь. Его светлость медленно подошел к камину и остановился спиной к огню, глядя на Леону. Он не предложил ей присесть, и она так и осталась стоять, сознавая, что ему должно быть заметно, как трепещут ее пышные юбки с кринолином, так как теперь она дрожала уже всем телом и ничего не могла с собой сделать.

— Мне известно, что сегодня вы выезжали за пределы моих владений, — медленно произнес герцог.

— Да. Это правда, ваша светлость.

— Вчера вы не предупредили меня о вашем намерении.

— Я не собиралась… Эта мысль пришла мне в голову… в самый последний момент, ваша светлость.

— У вас появилось желание посетить Страткерна?

— Да, ваша светлость.

— Зачем?

— Мне хотелось поблагодарить его за то гостеприимство, которое он оказал мне после несчастного случая, и мне просто… хотелось встретиться с ним.

— Отчего у вас возникло такое желание?

— Между нами… завязалась дружба, ваша светлость.

— Дружба, которую, как вам известно, я ни в коем случае не могу одобрить!

— Я не имею отношения, ваша светлость, к междоусобной вражде или… разногласиям, которые возникли прежде, чем я… приехала в Шотландию.

— Но вы знали, что это вызовет мое неодобрение?

— Вы не говорили мне об этом прямо, ваша светлость, но… мне казалось, что, возможно, вашей светлости будет это… неприятно.

— По крайней мере, вы отвечаете мне честно.

— Я… стараюсь, ваша светлость.

Леона надеялась, что он все-таки предложит ей, наконец, сесть, так как вполне искренне боялась, что ноги ее сейчас подкосятся, и она упадет; силы вот-вот готовы были изменить ей. Несмотря на то, что герцог говорил очень сдержанно, ровным, почти бесстрастным голосом, Леона каждой своей клеточкой ощущала, как закипал в нем гнев, и само его присутствие уже внушало ей непреодолимый ужас.

Казалось, его громадная фигура заполняла собой всю комнату; девушка молчала, ожидая, пока он снова заговорит, и сердце ее билось так сильно, что он, должно быть, слышал его удары.

— Вы были совершенно правы, считая, что я не смогу одобрить вашей дружбы, — если только это действительно можно так назвать, — со Страткерном, — начал герцог, немного помолчав. — Я не собираюсь приводить вам никаких доводов и объяснять, почему я считаю такое знакомство нежелательным и совершенно не подходящим для любого, кто находится под моим покровительством. Я скажу вам только одно — вы не должны больше видеться со Страткерном, — и вы обязаны подчиниться мне беспрекословно!

— Я боюсь, что я… не могу согласиться с вами, ваша светлость.

Леона попыталась произнести эти слова твердо и уверенно, но голос ее прозвучал слабо и неубедительно даже для нее самой.

— Это почему же?

— Мне… нравится лорд Страткерн, ваша милость.

— Он вам нравится?

Герцог повысил голос, и вопрос его прозвучал почти угрожающе.

— Я полагаю, вы воображаете, что влюблены в него?

Леона ничего не ответила, и герцог, после минутного молчания, продолжал:

— Надеюсь, он предупредил вас о том, что у него есть жена?

— Жена? У него?

Леона прошептала это едва слышно, почти не дыша.

— Да, у него есть жена! — ответил герцог. — Он женат на какой-то актриске, жалкой комедиантке, которая не живет с ним, но которая, тем не менее, носит его имя.

Леоне показалось, что она сейчас лишится чувств, затем, изо всех сил сцепив пальцы, сжав их так, что ногти больно впились ей в ладонь, она спросила почти шепотом:

— Вы уверены, что это правда?

— Конечно, правда! — насмешливо ответил герцог. — Однако меня ничуть не удивляет, что Страткерн не пожелал поставить вас в известность об этом факте, без сомнения, оставившем грязное пятно на их семейном гербе.

Не ожидая приглашения, Леона подошла к ближайшей кушетке и без сил опустилась на нее. Ей казалось, что потолок опускается, грозя придавить ее, а пол под ней вот-вот разверзнется, и тьма поглотит ее.

Не может, не может этого быть!

Герцог солгал, он хочет обмануть ее, и все же… все же лорд Страткерн действительно ни слова не сказал ей о свадьбе. Да, он сказал ей, что любит ее. Он взял ее сердце, он завладел им безраздельно, но он ни разу, ни разу не попросил ее стать его женой! Теперь она понимала, почему. Теперь ей стало ясно, отчего он так заботился о ее репутации!

В самом деле, что может быть более предосудительным, чем оставаться наедине с женатым мужчиной, влюбиться в него, подставлять ему губы для поцелуев, отдать ему свою душу, в то время как его душа уже отдана другой?!

Все эти переживания, видимо, отразились на ее лице; Леона страшно побледнела, казалось, она вот-вот потеряет сознание; испугавшись, герцог резко рванул шнур звонка. Когда на пороге комнаты появился мажордом, он коротко приказал ему немедленно подать бренди.

Не прошло и нескольких минут, как бренди было подано в хрустальном графинчике; рядом с ним, на серебряном подносе, стояли маленькие хрустальные рюмочки.

Мажордом уже хотел было их наполнить, но герцог сделал ему знак удалиться, и когда дверь за управляющим закрылась, он долил до половины одну из рюмок и протянул ее девушке.

— Н-нет… благодарю вас, — попыталась возразить она.

— Выпейте! — приказал он. — Это должно вам помочь.

Она была слишком слаба, чтобы спорить с ним, а потому сделала так, как он велел.

Она почувствовала, как крепкий напиток, точно огнем, обжег ей горло, но, хотя вкус его и был ей противен, мысли ее прояснились, и она перестала так сильно дрожать. Герцог взял у нее из рук пустую рюмку и поставил ее обратно на поднос.

— Ну, а теперь, Леона, мне хотелось бы серьезно поговорить с вами.

Ей хотелось ответить, что она не в силах сейчас его слушать, ей хотелось убежать в свою комнату, спрятаться от всех, чтобы скрыть свое горе, мучительное чувство, что ее обманули и предали.

Однако воля герцога была сильнее, и ей ничего не оставалось, как только поднять глаза и, глядя ему в лицо, приготовиться выслушать то, что он собирался сказать ей.

— Я намеревался еще немного подождать, — начал он, — прежде чем сообщить вам о моих планах по поводу вашего будущего.

Леона ничего не ответила, и он продолжал:

— Я хотел, чтобы вы почувствовали себя здесь, в моем замке, как дома, хотел, чтобы вы привыкли к нашему образу жизни.

— В-вы, ваша светлость, были очень… добры ко мне, — удалось, наконец, выговорить девушке.

Ей трудно было говорить; Леона чувствовала только, что в груди у нее застрял тяжелый ком, будто кто-то положил ей туда камень, и она не может ни сдвинуть его, ни вздохнуть.

— Я думал, — продолжал герцог, — что вы здесь счастливы, что вы довольны своей жизнью у нас в замке. Вы выглядите сейчас совсем по-другому, не так, как в тот день, когда только что приехали сюда.

— Я… уже говорила вашей светлости, как я б-бла-годарна за платья, — запинаясь, выговорила Леона, — и за ж-жемчужное ожерелье.

— Это только небольшая часть того, что я собираюсь подарить вам, — сказал герцог, — потому что еще прежде, чем я увидел вас, Леона, я решил, что вы будете женой моего сына!

В первое мгновение Леона решила, что она ослышалась, слух обманул ее. Встретившись с ее вопросительным взглядом, герцог повторил еще раз:

— Я собираюсь выдать вас замуж за моего сына, маркиза Арднесса!

— Но… почему вы выбрали именно меня?

— Потому что я всегда восхищался вашей матерью. Вы происходите из хорошего, древнего шотландского рода. К тому же, вы крепкая, здоровая девушка, и вы, я надеюсь, родите мне внука, который унаследует титул, так что, наш род сможет продолжаться по прямой линии.

Леона умоляюще сложила ладони:

— Но… я еще даже не видела маркиза, ваша светлость.

— Я знаю, но прежде чем вы встретитесь с ним, я хотел бы, чтобы вы четко себе представляли, что повлечет за собой этот брак и что он даст непосредственно вам.

Он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить:

— Вы будете жить здесь, в замке, но у нас имеется также фамильный особняк в Лондоне, дом в Эдинбурге, который прекраснее, чем дворец Холлируд, и множество замков и земельных владений в других частях Шотландии и на островах.

• Предыдущая
• 25/38
• Следующая