Тривейн - Ладлэм Роберт - Страница 41
- Предыдущая
- 41/113
- Следующая
Тривейн пытался разгадать, что скрывается за словами Брюса.
– Значит, это вы были в сером «понтиаке»? Вы следили за мной в сером «понтиаке»?
– Ошибаетесь, хотя это интересная ошибка...
– Сначала вы были на Род-Айленд-авеню, – продолжал Тривейн, – потом поехали в Джорджтаун, впереди вас тащился фургончик точильщика.
– Прощу прощения, но я же сказал, что вы ошибаетесь, – повторил Брюс. – Если бы я решил следить за вами, вы никогда бы об этом не узнали. И все же что вы искали в НСУ? Если это нечто стоящее, обещаю вам не возвращаться к истории с подлодками!
Тривейн молчал, все еще думая о сером «понтиаке». Следует, пожалуй, позвонить Уэбстеру и Белый дом, как только он отделается от журналиста. Он почти забыл о «понтиаке»...
– Ничего стоящего, Брюс, – сказал Тривейн. – Так, общая информация...
– Хорошо, – согласился с ним журналист, – попрошу моих ребят выяснить, в чем там дело с НСУ. Надеюсь, они справятся... Ну а теперь я задам вам второй вопрос, правда, он будет не очень тактичен. Ходят слухи, что шесть недель назад, сразу после вашего памятного выступления на слушаниях в сенате, вы встречались со старым сенатором из Небраски. Причем встреча эта произошла за несколько часов до трагедии. Как утверждают, ваш разговор носил далеко не дружеский характер. Это правда?
– Единственный человек, который мог слышать нашу беседу, – ответил Тривейн, – это шофер... Кажется, его зовут Лоренс Миллер. Спросите у него. Если информация идет оттуда, пусть он и доказывает.
– Этот человек верен памяти старого сенатора, он ничего не скажет. К тому же за долгие годы шофер приучился не слышать того, что говорится на заднем сиденье...
– Так вот. Никакой ссоры у нас с сенатором не было. Просто весьма корректное несовпадение во взглядах...
– И наконец, последний вопрос, Тривейн... Если мы не договоримся, я стану крупной помехой на вашем пути. Могу, например, рассказать, что вы пытались отговорить меня от публикации материала или дать положительный материал... Что вы думаете по этому поводу?
– Думаю, что вы воинственный коротышка! Теперь я вряд ли захочу читать ваши творения.
– Это ваше дело.
– Скорее следствие нашей беседы...
– Тогда расскажите мне напоследок о Боннере.
– О Поле Боннере? – удивился Тривейн, подумав, что этот последний вопрос – главный. И дело не в том, что первые два были такими уж безобидными, вовсе нет. Однако на сей раз журналиста выдал голос: в нем прозвучала явная заинтересованность, а может быть, и прямая угроза...
– Майор Пол Боннер, – продолжал Брюс, – личный номер 1583288, войска особого назначения, приписанные к министерству обороны, разведывательное управление. Отозван из Индокитая в семидесятом году, после того, как он провел три месяца в военной тюрьме, ожидая суда трибунала. Ему запрещено давать интервью, о нем невозможно получить хоть какую-нибудь информацию. Только раз о майоре обронил одну фразу генерал корпуса: он назвал его «убийцей из. Сайгона». Вот об этом-то Боннере я и спрашиваю вас сейчас, мистер Тривейн! И если вы на самом деле читали мои материалы, как сказали в начале беседы, то должны помнить: я не раз заявлял, что этот сумасшедший майор должен быть заперт в Ливенуорте, а не разгуливать по улицам!
– Должно быть, эту газету я пропустил. – Я сказал «материалы», – напомнил Брюс. – В чем заключаются функции Боннера? Почему его приставили к вам? Вы знали его раньше? Вы просили об этом?
– Слишком много вопросов, Брюс.
– А мне ужасно интересно!
– Что ж, в таком случае удовлетворю ваше любопытство, – проговорил Тривейн, – но по порядку... Майор Боннер – обычное связующее звено между мной и министерством обороны. Если у меня в чем-то возникает нужда, он делает все необходимое. Во всяком случае, так говорит, и как бы то ни было, работает он весьма эффективно. Не знаю, кому принадлежит идея прикомандировать его ко мне, но мне хорошо известно, что он далеко не в восторге от этой работы. Я никогда не знал его раньше, а значит, не мог просить о назначении...
– Отлично, – сказал Брюс. Не спуская с Тривейна глаз, он снова сделал несколько быстрых, раздраженных движений авторучкой – вниз-вверх. – Все это можно проверить... Но вы-то сами верите?
– Во что?
– В то, что убийце из Сайгона отводится роль обыкновенного мальчика на побегушках?
– Да, конечно. Он весьма полезен и помогает мне... Все эти офисы, транспорт, предварительные заказы по всей стране... Каковы бы ни были его убеждения, работать они ему не мешают.
– И он помогал вам подбирать штат?
– Конечно, нет! – Тривейн заметил, что рассердился: Боннер ведь предлагал ему свои услуги. – Должен заметить, что у нас с ним совершенно разные взгляды и убеждения, и мы оба знаем об этом. Тем не менее я ему доверяю. В известных пределах, конечно. В наши дела он не посвящен.
– Я бы сказал обратное. Именно благодаря своей роли и положению он прекрасно осведомлен о том, что вы делаете, с кем встречаетесь, какой компанией интересуетесь...
– Но это только внешняя сторона. Содержательная же хранится в тайне, – перебил журналиста Тривейн. – Никакие могу понять, куда вы клоните?
– Но ведь это же очевидно! Если вы ведете расследование о деятельности шайки жуликов, то как можете доверять одному из последних мерзавцев в городе!
Тривейн вспомнил, как отреагировал на назначение Боннера его адвокат. Мэдисон сказал тогда, что министерство обороны в особой деликатности не упрекнешь.
– Я думаю, Брюс, – проговорил Тривейн, – что могу развеять ваши опасения. Майор Боннер в решении вопросов не участвует. Не обсуждаем мы с ним и сути наших дел и наши успехи. Мы можем обменяться парой фраз, но только на общие темы и в самых общих выражениях. Или перекинуться шутками. Иначе и быть не может: он занят текущими делами, и теперь, кстати, куда меньше, чем в самом начале. Основные хлопоты падают на мою секретаршу, которая обращается к Боннеру только в крайних случаях... Повторяю, он оказался очень полезен.
– Еще немного, и вы скажете, что он вам крайне необходим, – заметил Брюс. – И все же необычность ситуации чувствуете.
– Военные не отличаются особой чувствительностью, – ответил Тривейн, – может, оно и к лучшему... Но ведь мы имеем отношение к оборонной промышленности, следовательно, необходим посредник. Почему военные решили прислать именно Боннера, не знаю. Но его прислали, и он оказался довольно сносным парнем, хотя не думаю, чтобы он так уж был нам нужен... Как бы там ни было, он хороший солдат, способный выполнить любое задание, независимо от того, что он по этому поводу думает...
– Отлично сказано!
– Другого сказать не могу...
– Так вы говорите, он не пытается навязать вам точку зрения Пентагона?
– Иногда я спрашивал майора, что он думает по тому или иному поводу, но всякий раз он высказывался с точки зрения военных. Признаться, будь это иначе, я бы встревожился. Думаю, так же, как вы... По вашей логике получается, что мы знали, о том, кем на самом деле является майор Боннер, или узнали об этом. И это, естественно, нас встревожило. Однако тревоги оказались несостоятельны...
– Вы не ответили на мой вопрос, Тривейн!
– По-моему, вы ищете название для вашей очередной статьи о майоре Боннере, который «торпедирует деятельность подкомитета». Хотите убедиться в том, что он подослан ко мне с целью передачи секретной информации о нашей деятельности? Возможно, все это выглядит весьма логично, но это неправда. Это было бы шито белыми нитками...
– Ну а что он сам-то говорит? В чем заключается его «точка зрения военных»?
Тривейн внимательно взглянул на журналиста. Уж слишком резким и нервным казался тот в эти минуты: словно боялся упустить нечто весьма для себя важное. Он вспомнил, как Боннер представляет себе контрмеры против гипотетических «маршей мира» – ввод войск, быстрое подавление и репрессии, – и понял, что именно это хочет услышать от него журналист.
– Да у вас паранойя! Вы хотите замазать Боннера грязью, не так ли?
- Предыдущая
- 41/113
- Следующая
