Тривейн - Ладлэм Роберт - Страница 34

• Предыдущая
• 34/113
• Следующая

– Подожди минуту, Стив, – попросил Тривейн, наливая себе еще кофе. – Я не согласен с этим определением – «имущественные права». Точнее было бы сказать: «хорошо финансированные»!

– Положим...

– Хорошее финансирование позволяет заниматься многими полезными вещами, среди которых на первое место я бы поставил исследования в области медицины. Затем идут совершенствование технологии в сельском хозяйстве, строительство, транспорт... Думаю, что пользу от столь крупных вложений получит каждый. Здравоохранение, питание, жилище... Всего этого можно добиться с помощью закрепленных законом имущественных прав! Это что, не серьезно?

– Серьезно. Но только если речь идет о производстве чего-либо, а не денег!

– Ты говоришь о прибыли?

– В какой-то степени...

– Но прибыль лишь доказывает их жизнеспособность! Особенно если сравнить с другими системами... А заложенная в ней конкуренция делает многое доступным широкому кругу людей!

– Ты неправильно меня понял, – сказал сын. – Никто не собирается спорить о прибыли, отец... Я имел в виду совсем другое.

– Знаю, – сказал Эндрю. И он знал в самом деле.

– Ты уверен, что сможешь что-то сделать, отец?

– А ты не веришь в это?

– Мне хочется тебе верить... Приятно читать статьи тех, кто тоже верит в тебя...

– Так что же тогда мешает? – спросила. Филис.

– Точно не знаю. Лучше бы отец рассердился...

Эндрю и Филис обменялись быстрыми взглядами, и Филис поспешно сказала:

– Гнев, дорогой мой, не решение проблемы, а состояние ума!

– И в нем нет ничего конструктивного, Стив, – добавил Эндрю.

– Но Бог мой! – воскликнул Стив. – Ведь это же только начало, отец! Я считаю, ты сможешь сделать что-то. Да, это тяжело, но это же реальный шанс! Ты надорвешься, если будешь заниматься «специфическими злоупотреблениями»!

– Почему? – возразил Тривейн. – Это и будет началом!

– Да нет же, нет! Ты убьешь себя! К тому времени, когда ты кончишь обсуждать самый мелкий вопрос, ты просто утонешь в канализации! Ты будешь сидеть по горло...

– Можешь не заканчивать столь образное сравнение, – перебила сына Филис.

– ...в тысячах совершенно чуждых тебе дел, которые по воле могущественных адвокатских контор никогда не дойдут до суда!

– Насколько я понял, – сказал Тривейн, – ты сторонник жестких методов управления... Однако подобное лечение может оказаться хуже, чем сама болезнь. Оно весьма опасно.

– Возможно, хотя, думаю, ты несколько преувеличиваешь, – простосердечно улыбнулся Стивен Тривейн и добавил: – Прошу тебя, подумай о том, что я сказал, с позиций завтрашнего дня. Нам надоедает ждать!

Тривейн в махровом халате стоял перед миниатюрным французским окном, выходившим на балкон. Был уже час ночи, и они с Филис только что закончили смотреть какой-то старый фильм по телевизору. Засиживаться допоздна у телевизора давно уже стало для них привычкой. Плохой привычкой. Но что делать, если старые фильмы действовали так успокаивающе!

– В чем дело, Энди? – окликнула его Филис. Она уже легла.

– Ничего. Смотрел на машину с людьми Уэбстера...

– Они намерены использовать коттедж?

– Я разрешил им... Но они уклончиво ответили, что подождут день-два...

– Наверное, не хотят расстраивать детей... Одно дело сказать детям, что это обычные меры предосторожности по отношению к председателю подкомитета, и совсем другое – постоянно шатающиеся незнакомцы...

– Согласен, Фил... Как по-твоему, Стив был искренен?

– Как тебе сказать? – слегка нахмурилась Филис, взбивая подушку. – Не думаю, что стоит обращать особое внимание на его слова... Он еще слишком молод и, как все его друзья, склонен к преувеличениям. Они не могут, а возможно, и не хотят считаться с тем, что мир слишком сложен. Может, поэтому мечтают о железной руке...

– Чтобы через несколько лет воспользоваться ею!

– Вряд ли они захотят, Энди!

– Не рассчитывай на это. Иногда мне и самому кажется, что именно так решаются вес вопросы... Смотри-ка, еще машина...

Было почти половина шестого, и большинство сотрудников подкомитета около часа назад разошлись по домам. Тривейн стоял за письменным столом, небрежно поставив ногу на кресло и опершись локтем о колено. Вокруг стола с разбросанными на нем диаграммами собрались те, кто составлял ядро его группы. Именно эти четверо были столь неохотно допущены к работе руководством Пола Боннера из министерства обороны.

Напротив Тривейна стоял Сэм Викарсон, юрист. Впервые Эндрю встретил этого энергичного, молодого парня на слушаниях в Дэнфортском фонде. Тогда он защищал – и как защищал! – интересы некой гарлемской организации, весьма себя скомпрометировавшей и тем не менее искавшей помощи. Конечно, откровенно говоря, ей следовало бы отказать, однако Викарсон с таким блеском находил оправдания ее ошибкам, что Дэнфортский фонд вынужден был уступить. Тривейн немедленно навел справки о Викарсоне и очень скоро выяснил, что Сэм был одним из юристов нового поколения, которые не боялись социальных проблем. Эти парни днем работали в своих кабинетах, а по вечерам консультировали владельцев магазинов в еврейских кварталах – тем и зарабатывали на жизнь. Короче говоря, это был в высшей степени одаренный молодой человек, невероятно находчивый и с великолепной реакцией.

Справа от Викарсона стоял, наклонившись над столом, Алан Мартин, человек средних лет, всего лишь шесть недель назад служивший инспектором на заводах Нью-Хейвена, принадлежащих фирме «Пейс – Тривейн». До недавнего времени он занимался изучением статистических данных и показал себя осторожным и тонким специалистом. Еврей по национальности, он отличался твердостью в убеждениях и неповторимым чувством юмора, который впитывал в себя с детства.

Слева, пуская клубы дыма из огромной чашеобразной трубки, расположился Майкл Райен, который, как и его сосед Джон Ларч, был превосходным инженером. Правда, первый занимался аэронавтикой, а второй – строительством. Райену было уже под сорок. Здоровый, жизнерадостный, всегда готовый повеселиться, он сразу становился серьезным, лишь только речь заходила о работе. В отличие от него Ларч представлял собою тип человека в высшей степени созерцательного, довольно медлительного, с тонкими чертами лица. Трудно сказать почему, но он всегда выглядел крайне усталым, чего нельзя было сказать о его уме. Такими же были и его коллеги: всех их отличали широта взглядов и острая реакция.

Эти-то специалисты и представляли собой мозговой центр подкомитета. Именно такие люди были необходимы для выполнения задач, возлагавшихся на Комиссию по обороне.

– Итак, – произнес Тривейн, – мы уже все проверили и перепроверили... Каждый из вас внес лепту в подготовку этих документов, каждый имел возможность самостоятельно, без чьих-либо комментариев изучить их. И теперь я хотел бы услышать ваше мнение...

– Настал момент истины, Эндрю! – выпрямился Алан Мартин. – Смерть после полудня?

– Какое же это все-таки дерьмо! – вытащив трубку изо рта, ухмыльнулся Майкл Райен. – Валяется всюду...

– Я думаю, – произнес Сэм Викарсон, – следовало бы сгрести его в кучу и предложить тому, кто даст самую высокую цену! Глядишь, осуществилась бы моя мечта о собственном ранчо в Аргентине...

– Ну да, – согласился с ним Джон Ларч, отгоняя от себя дым от трубки Райена, – а закончится все в Тьерра-дель-Фуго.

– Кто хочет начать? – спросил Тривейн. Первыми изъявили желание быть все. Причем голос каждого звучал весьма уверенно, стараясь заглушить остальные. Победил Алан Мартин: он догадался поднять руку.

– По-моему, – начал он, – во всех этих ответах много неточностей. Конечно, здесь нет ничего неожиданного: проверка бухгалтерских книг «Ай-Ти-Ти» проведена – в основном по проектам, имеющим субконтракты. Опрос служащих я нахожу в общем-то удовлетворительным. За одним исключением. В каждом более-менее значительном случае приводятся сомнительные цифры. «Ай-Ти-Ти» откликнулась крайне неохотно... Опять-таки за одним исключением.

• Предыдущая
• 34/113
• Следующая