Рукопись Ченселора - Ладлэм Роберт - Страница 10

• Предыдущая
• 10/120
• Следующая

Постепенно Ченселор припомнил, что произошло здесь вчера. Он попробовал было заняться любовью с обладательницей волнующего бюста, но потерпел фиаско.

Потом, преисполненный чувством отвращения к самому себе, вылез на веранду и там в одиночестве прямо из горлышка стал пить «перно».

Зачем все это? Откуда взялась бутылка? Какая, черт побери, ему разница, угодил он этому услужливому, взятому напрокат телу или нет? Питер не смог ответить ни на один из этих вопросов.

Сейчас в бутылке плавали дохлые мухи. Одна, живая, не спеша ползала по краю горлышка. Ченселор хотел было поставить на место опрокинутый стул, однако передумал. Голова раскалывалась. Болели не только виски, но и затылок, по которому извилистой змейкой пролегал белый шов. Боль то обручем сжимала голову, то немного отпускала, будто невидимый дирижер руководил этими приливами и отливами.

Питер уже знал: такая боль – сигнал, предупреждающий о том, что он не должен делать резких движений. Прихрамывая, он осторожно направился в спальню.

Там царил полный разгром. Повсюду на стульях была в беспорядке разбросана одежда, из опрокинутых пепельниц высыпались на пол пепел и окурки. Около стола валялись осколки разбитого стекла. Вилка телефонного шнура была выдернута из розетки.

Девица лежала в кровати на боку. Уткнувшееся в подушку лицо закрывали светлые волосы. Нижняя часть тела была прикрыта простыней, из-под которой высовывалась длинная стройная нога. Глядя на роскошный бюст, на загорелую атласную кожу бедра, Питер почувствовал, как в нем пробуждается желание.

Он все еще был пьян. И понял это потому, что ему совершенно не хотелось видеть лицо девушки. Она оставалась для него объектом, при помощи которого можно удовлетворить желание. Как личность он ее просто не воспринимал.

Ченселор сделал шаг к кровати и нащупал под ногами осколки стекла. Теперь понятно, почему у дверей стояли сандалии. У него хватило соображения надеть их, чтобы не порезать ноги. И телефон… Питер вспомнил, как вчера что-то орал в трубку.

Девица перевернулась на спину. У нее было смазливое личико, немного пресное, а в общем, физиономия типичной калифорнийской девки. Слишком мелкие, хотя и правильные, черты лица говорили об отсутствии характера. Она пошевелилась – и ее большие груди заколыхались в разные стороны, а упавшая простыня обнажила крепкие, выпуклые бедра. Питер подошел к кровати и стянул с себя мокрые плавки. Стряхнув прилипший к пальцам песок, он осторожно, стараясь не сгибать левую ногу, поставил на кровать правую и опустился на простыню.

Девица открыла глаза.

– Иди ко мне, милый, – позвала она сквозь сон мягким, вибрирующим голосом. – Тебе лучше?

– Кажется, я должен перед тобой извиниться?

– Да что ты? Может быть, перед собой, но уж никак не передо мной. Ты очень старался, однако у тебя все равно ничего не вышло. Тогда ты взбесился и выскочил как сумасшедший.

– Мне очень жаль, что так получилось, – сказал Питер, дотрагиваясь до пышной груди девицы.

Она застонала и потянула Ченселора к себе. Она либо была профессионалкой, либо обладала повышенной сексуальной возбудимостью. Во всяком случае никакой предварительной подготовки ей просто не понадобилось…

Потом Питер услышал спокойный голос, вопрошающий с чисто профессиональным интересом:

– Все в порядке, мой миленький? Вот видишь, это совсем не трудно… – Девица смотрела на Питера так, как исполнитель смотрит на зрителя, ожидая заслуженных аплодисментов. У нее были совершенно равнодушные, пустые глаза.

– Благодарю, я твой должник, – сказал Питер ледяным тоном.

– Вовсе нет, – засмеялась девица. – Я не собираюсь ничего брать с тебя. Мне прекрасно заплатили…

И тут Ченселор вспомнил все, что случилось с ним накануне: вечеринку, споры. Вспомнил, как, совершенно пьяный, ехал он на машине из Беверли Хиллз, как в страшном гневе орал по телефону на Аарона Шеффилда, кинопродюсера, купившего право экранизировать его роман «Контрудар!».

Шеффилд пришел на вечеринку вместе со своей молодой женой. Вообще-то именно он и пригласил Ченселора. Но хозяином вечеринки был неуловимый соавтор Питера, поэтому он счел неудобным отказаться.

«Тебе не о чем беспокоиться, дружище, ты написал бестселлер», – не раз говорили ему. Но, как вчера выяснилось, волноваться было о чем. Эти голливудские деятели решили в приятной обстановке – даже в более чем приятной – сообщить ему кое-что весьма важное.

Было несколько «очень серьезных» звонков из Вашингтона по поводу предстоящих съемок фильма «Контрудар!». Весьма ответственные лица указали, что Ченселор допустил в своем романе грубейшую ошибку: ЦРУ действует только за рубежом, его операции не распространяются на Соединенные Штаты. Принятый в 1947 году устав ЦРУ специальным параграфом запрещает их проведение. Поэтому Аарон Шеффилд согласился внести в сценарий ряд изменений. Теперь в фильме вместо ЦРУ будет действовать группа бывших разведчиков, недовольных нынешней политикой, но не представляющих никакого правительственного органа.

– Какая, черт побери, разница! – заявил Аарон Шеффилд. – Так даже драматичнее. На экране будут орудовать негодяи не одной, а двух разновидностей. И нам хорошо, и Вашингтон счастлив.

Однако Ченселора это предложение привело в ярость. Дело было вовсе не в авторском самолюбии. Он неоднократно беседовал с теми, кто позднее стал прототипом его героев. Они действительно казались людьми недовольными, но это было недовольство совсем иного рода. Они испытывали отвращение к своей работе, потому что им приходилось принимать участие в операциях явно противозаконных.

Просто у них не было выбора, и они это делали.

Маньяк Джон Эдгар Гувер прекратил всякий обмен разведывательной информацией между ФБР и ЦРУ. Что оставалось в этих условиях сотрудникам Центрального разведывательного управления? Только одно – самостоятельно добывать внутриполитическую информацию. Жаловаться на ФБР было некому. Ни к Митчеллу, ни тем более к Никсону с этим не пойдешь.

Весь сюжет романа «Контрудар!» был построен как раз на том, что ЦРУ осуществляет незаконные операции. Именно этому посвящены самые сильные страницы романа. Отказаться от такой сюжетной линии означало испортить большую часть книги. Питер яростно возражал, и чем больше он выходил из себя, тем чаще пил. А чем чаще тянулся он к стакану, тем откровеннее заигрывала с ним сидевшая рядом девица.

Шеффилд повез их домой. Питер сел с девицей на заднее сиденье. Та немедленно задрала юбку и расстегнула блузку, вывалив наружу свои похожие на арбузы груди, которые окончательно свели с ума опьяневшего Питера.

Потом Шеффилд уехал, а они вдвоем пошли в дом. Девица привезла с собой две бутылки «перно» – подарок Аарона. Тут-то и начались любовные игры, дикие, пьяные…

Их прервала стреляющая боль в черепе. На несколько минут к Питеру вернулось сознание. Пошатываясь, он дотащился до телефона, с трудом перелистал страницы записной книжки и, найдя номер Шеффилда, стал яростно давить на клавиши.

Ченселор орал на Аарона как бешеный, осыпая его самыми грязными ругательствами, какие только мог придумать. Он кричал, что не позволит манипулировать собой, что не согласится ни на какие изменения в сценарии.

Теперь, лежа в постели с девицей, Ченселор вспомнил, как Шеффилд сказал ему: «Полегче, парень. Какая тебе разница? Вообще-то нам и не требуется твоего одобрения. Мы просили тебя об этом просто так, из вежливости. Спустись с небес на грешную землю. Ты такое же дерьмо, как и все мы…»

Прижимавшаяся сейчас к Питеру блондинка была женой Шеффилда.

Ченселор повернулся к ней. Ее пустые глаза светились чуть ярче, но по-прежнему казались какими-то неживыми. Во рту, немного приоткрытом, чувственно скользил взад и вперед ее розовый язычок, подавая Питеру недвусмысленные знаки, – получив свою долю аплодисментов, исполнитель был готов к следующему номеру программы.

«Пропади все пропадом!» – подумал Питер и потянулся к ней…

В ресторане «Мейфлауэр» на Коннектикут-авеню, за десятым столиком, в одиночестве сидел один из самых известных людей Америки. Столик был у окна, и посетитель рассеянно, с какой-то необъяснимой враждебностью поглядывал на прохожих.

• Предыдущая
• 10/120
• Следующая