Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта - Страница 30

• Предыдущая
• 30/76
• Следующая

«Приходите сегодня вечером или, если это невозможно, завтра около одиннадцати, но приходите один! Мне нужна помощь. Каролин Отье».

И ничего больше! Ни намека на вежливую просьбу или на причину, побудившую девушку обратиться к нему. Только две не слишком ободряющие строчки! Призыв о помощи, скорее походивший на приказ, а Морозини не терпел, когда ему приказывали. Особенно если приказывает особа, без колебаний отправившая его в тюрьму! Кроме того, он должен был прийти один. Почему? Это напоминало ловушку. Впрочем, он не привык отступать, напротив, авантюрный дух вкупе с любопытством побуждал его отправиться на свидание. Да и сама эта обворожительная, хрупкая Каролин принадлежала к числу тех женщин, которым очень легко превратить человека чести в своего защитника…

Чтобы ослабить впечатление от странной записки, Альдо вскрыл второй конверт в надежде,,что жена извещает его о своем приезде. Это было бы лучшей новостью. Если прекрасная Лиза будет рядом, Альдо сумеет хладнокровно встретить любое искушение… даже встречу с Полиной. Он вспомнил свои муки, когда она, обуреваемая ревностью и оскорбленная в лучших чувствах, надолго отлучила его от себя, вообразив, будто он влюбился в графиню Абрасимову[57]. Вторая такая история может окончиться неминуемым разрывом.

Прежде чем вынуть письмо из конверта, Альдо прижал его к губам и взмолился:

— Скажи мне, что ты едешь, Лиза! Скажи, что тебе невыносимо жить вдали от меня! Мне нужны твои глаза, улыбка, тело… Так приезжай!

От бумаги пахнуло ароматом ее духов, а также цветов, срезанной травы, леса и песчаного пляжа. Как он все это любил! Закрыв глаза, он долго наслаждался этими пьянившими его запахами и никак не мог решиться развернуть письмо, прочесть его…

— О нет! — простонал он.

Лиза сообщала ему о своем отъезде… в Австрию: «Первая жара упала на нас, как мокрое одеяло. Венеция задыхается, и для детей это вредно. Особенно для нашего малютки Марко, ведь доктор Личчи считает, что у него слабые бронхи. Конечно, оснований для сильной тревоги нет, но я все же, как только Антонио с Амелией окажутся в Рудольфскроне, повезу его в Цюрих на консультацию к профессору Гланцеру. И только тогда успокоюсь… А там посмотрим! Как видишь, любимый, судьба против нас. Я уже было собралась к тебе в Париж, но сейчас это неразумно, да ты и сам бы не обрадовался, потому что я бы извела тебя своими страхами. Надеюсь, впрочем, ты не станешь задерживаться в столь нездоровом месте. Ваша выставка превратилась в сущий кошмар, и бабушка, когда звонила мне, очень сожалела, что побудила тебя ввязаться в это дело…»

Далее следовал список поручений, который Альдо пробежал с раздражением. Из строк письма просто вылезала мать-наседка! Где страстная возлюбленная его ночей — да и многих дней тоже! — память о которых все так же испепеляла его? Похоже, рождение малыша Марко пробудило в Лизе ту здравую, логическую, сухую сторону ее натуры, о которой он никогда не подозревал. Альдо уже стал с тоской вспоминать о временах Мины Ван Зельден. По крайней мере, Мина не теряла чувства юмора! И какой несравненной была сотрудницей!

В конце письма Лиза настоятельно просила мужа приехать к ней либо в Цюрих, где она рассчитывала провести несколько дней в гостях у отца, либо в Ишль, где целительный воздух озер Зальцкаммергута «будет чрезвычайно полезен его бронхам курильщика…».

— Что на нее нашло! — в ярости воскликнул Аль-до, скомкав письмо и едва не швырнув его в мусорное ведро. — Если так будет продолжаться, она начнет заворачивать меня в кашне при малейшем порыве ветра и потребует, чтобы зимой я носил длинные кальсоны, ночные колпаки и теплые домашние тапочки. А кальсоны непременно бумазейные! В ожидании, когда меня можно будет вывозить на прогулку в коляске!

Он был настолько взбешен, что ему необходимо было излить душу понимающему собеседнику. Такому, как маркиза де Соммьер. Он постучался к ней и обнаружил, что она уже готова пригубить свой первый вечерний бокал шампанского.

— Ты пришел составить мне компанию? Очень мило с твоей стороны. План-Крепен внезапно захотелось послушать вечернюю мессу в Нотр-Дам…

Внимательно всмотревшись в племянника, она спросила:

— Что случилось? Почему у тебя такой взъерошенный вид?

— Вот! — произнес он патетическим тоном, протянув ей послание, которое он постарался разгладить, хотя и не совсем успешно.

— Что это? — осведомилась она, отставив бокал и выбрав среди своих цепочек крохотный лорнет, инкрустированный изумрудами. — Похоже на письмо, с которым обошлись не слишком деликатно!

— Так оно и есть! И это письмо от Лизы! Да вы прочтите!

Альдо следил за выражением лица старой дамы и сразу заметил, что уголки губ у нее потихоньку приподнимаются.

— Кажется, вы находите это забавным?

Она подняла на него искрящиеся лукавством глаза:

— Чрезвычайно! Но я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понять, как это тебе не нравится! Здоровый воздух кроткой Гельвеции[58] не для тебя, ты же привык жить в вихре страстей! Аквилон, мистраль, самум — вот что тебе нужно. Тихий бриз озера Леман для тебя невыносим. А вот твоей жене он очень подходит.

— Да нет же! Разве вы не помните, сколько приключений мы пережили с Лизой, находясь рядом или в разлуке? Она жаждет страстей так же, как и я!

— Ты жаждешь, без сомнения, но вот она… Вспомни, сколько твоя жена вынесла, и именно в разлуке с тобой! Перечислить?

— Не стоит! У меня хорошая память.

— Постарайся, чтобы она была еще и объективной! Лиза принимала участие во всех твоих приключениях. Сначала как секретарь, затем как подруга, наконец, как жена. Сейчас она мать… и это чертовски большая разница!

— Не для меня! Она была беременна, когда мы с Адальбером гнались за «Священными Судьбами». Близнецы уже появились на свет, когда Лиза угодила в ловушку, расставленную этим демоном из Гималаев…

— И вновь беременна, когда ты преследовал убийцу-садиста во время роскошных приемов в Ньюпорте! Теперь у вас трое детей, и я полагаю, ей хочется немного передохнуть! Она знает, что твоя страсть к знаменитым камням часто подвергает тебя опасности, и я уверена, что Лиза провела больше бессонных ночей, чем ты можешь себе вообразить. Сейчас она думает, что твоего ремесла достаточно, чтобы приправить жизнь перчиком, который тебе так необходим, но она-то мечтает — для детей и для тебя, кстати, тоже — о теплом очаге, о тихой гавани, где ты можешь обрести покой после битвы. Кроме того, — жестко сказала тетушка Амели, — подобно твоим друзьям, ты не молодеешь, помни об этом!

Несмотря на насмешливую улыбку, сопровождавшую эти слова, Альдо получил оглушительный удар прямо в лицо.

— Что ж, — произнес он, задыхаясь от обиды, — вы умеете поднять ослабевший дух!

— Не смотри на меня так! Да, хоть ты старше жены на полтора десятка лет, она вовсе не считает тебя развалиной, и я убеждена, что отец новобрачной завоюет сердца всех дам, когда твоя дочь Амелия будет выходить замуж. И ты сам об этом знаешь!

— Теперь еще и это! Свадьба Амелии! Знаете ли вы, тетушка Амели, что скоро я начну бояться ближайшего дня рождения?

— Разве я боюсь? Мне скоро восемьдесят, и я, черт возьми, горжусь этим! Словом, перестань говорить глупости, отправь жене самое нежное послание, скажи ей, что полностью ее одобряешь и…

— Одобряю то, что она мчится в Швейцарию, стоит одному из детей чихнуть? Ну, нет! У нас тоже есть превосходные врачи!

— …что ты полностью ее одобряешь, — повторила маркиза, возвысив голос, — любишь и ужасно скучаешь по ней. Ты влюблен в Лизу, как в первый день… и страдаешь, что тебе приходится спать без нее. Разве не так?

— Да, и она это знает. Я рассказал ей о том, что здесь происходит, и попросил приехать ко мне вместе с младенцем и няней. Погода прекрасная, город утопает в зелени…

— Но коровьих колокольчиков не слышно! И даже если бы в Деревушке по-прежнему были коровы, Лиза наверняка заявила бы, что их молоко не соответствует строжайшим требованиям гигиены! Что ты хочешь, она швейцарка!

• Предыдущая
• 30/76
• Следующая