Аврора - Бенцони Жюльетта - Страница 20

• Предыдущая
• 20/71
• Следующая

— Честное слово, ты права! Предлагаю перенести на завтра также и вознесение благодарностей Всевышнему. Не забудь: юный Мюллер назвал своего хозяина сущей канальей... Вот и поглядим, прав ли он.

Банкир жил на берегу одного из проведенных к порту каналов, в красивом готическом доме из темно-красного кирпича с зубчатой островерхой крышей, делавшей дом похожим на башню с бойницами. На первом этаже была заметна какая-то жизнь, но спокойная, размеренная, как и подобает порядочному заведению. Сам хозяин располагался этажом выше, в его комнату вела тяжелая резная лестница из потемневшего дерева, кабинет был уставлен мебелью эпохи Ренессанса. Одну стену в нем полностью закрывал старинный позеленевший гобелен, под которым громоздился обитый железом сундук.

Ластроп был похож на свой дом: он был так же тяжел и медлителен. Когда он встал из-за письменного стола при появлении посетительниц, тем показалось, что с места сдвинулся, отделившись от стены, грузный шкаф. На голове у него красовался густой мелко завитой парик коричневого цвета, и в этом не было никаких сомнений, потому что из-под парика торчали седые космы. Камзол был такой же бурый, с начищенными серебряными пуговицами и белой манишкой. Физиономия у банкира была чисто выбритая, широкая, красная, как отполированное яблоко, и довольно веселая, но взгляд глубоко посаженных глаз из-под кустистых бровей был, как у насторожившегося лиса.

Он рассыпался в комплиментах, несколько раз повторил, что благородные дамы делают честь своим появлением его скромному учреждению, и изъявил готовность быть им во всем полезным, еще не предложив им сесть. Из-за его угодливости Аврора вся подобралась: она не любила заискиваний. Тем не менее, не показывая своего отношения, она села в жесткое кресло из тисненой кожи и радушно улыбнулась.

— Мы не станем надолго вас задерживать, герр Ластроп, — начала она. — Мы с фрау фон Левенгаупт хотим попросить вернуть нам двадцать тысяч талеров, доверенные вам графом Филиппом Кристофом фон Кенигсмарком на условии их возвращения нам.

Густые брови банкира взлетели на лоб, в черных глазах читалось искреннее изумление.

— Двадцать тысяч талеров? От господина графа? Не понимаю...

Ничуть не смутившись, девушка взяла из рук сестры конверт, вынула из него письмо и аккуратно развернула, не отдавая банкиру.

— Согласно этому письму наш брат отправил вам четыреста тысяч талеров и различные драгоценности на такую же сумму...

Банкир, не дав ей договорить, вскочил.

— Четыреста тысяч талеров? И еще столько же? Но это же безумие! — простонал Ластроп, багровея на глазах. — С чего вы это взяли?

— Я только что вам объяснила. В своей последней почте наш брат передал нам собственноручную копию письма, сопровождавшего это отправление. Прочтите сами! — Она протянула ему бумагу.

Она сразу увидела, что текст банкиру знаком: читая, он вдруг побледнел, а руки его задрожали. Заметила она и взгляд, брошенный им в конец документа, где красовался герб графа. Но он быстро пришел в себя и вернул письмо посетительнице.

— Такого письма я не получал, — произнес он, старательно выговаривая каждое слово. — Не говоря уж о таких баснословных ценностях! Это же настоящее сокровище, и не заметить его совершенно невозможно. Будьте уверены, оно бы не прошло мимо моего внимания, — закончил он с потугой на остроумие.

Теперь в разговор вступила молчавшая до сих пор Амалия. Своим обычным ледяным тоном она вымолвила:

— Говорите, вы не получали письма?

— Нет, фрау графиня, тысячу раз нет!

— Отлично! Идемте, сестра. Нет, не провожайте нас, — бросила она банкиру, видя, что он встает. — Мы знаем дорогу.

Она важно выплыла из кабинета, сопровождаемая Авророй, но, едва оказавшись за дверью, тут же снова в нее заглянула. Как она и предполагала, Ластроп открыл шкаф и лихорадочно в нем рылся. При виде Амалии он стал пунцовым.

— Вы что-то забыли?..

— Мы забыли кое-что вам сказать: мы считаем вас лжецом. Это письмо — не копия: оно отсюда, из вашего шкафа, его у вас похитили и передали нам. А раз так, то позвольте нам считать вас еще и вором — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Желаю вам доброго здоровья, герр Ластроп!

Все так же величественно сестры уселись в свою карету и вернулись домой. Не прошло и четверти часа, как банкир явился к ним собственной персоной.

— Вот видишь! — обрадовалась Амалия. — Я же говорила, что он не выдержит. Поглядим, какую каверзу он приготовил.

И они спустились в гостиную, куда распорядились пригласить гостя. Дожидаясь их, он нервно бегал взад-вперед. Когда дамы вошли, он, обойдясь без приветствия, сразу перешел к делу:

— Нам необходимо объясниться! Я готов признаться, что солгал, но вором я никогда не был!

— То есть как? — произнесла, не глядя на него, Аврора, занятая важным делом — извлечением веера из-под своего узорного пояса.

— Очень просто: я получил письмо — и только. Клянусь честью, тех богатств, о которых в нем написано, я так и не увидел. Кстати, как вы, несомненно, заметили, на письме стоит дата — двадцать девятое июня, и...

— И что же?

— Если не ошибаюсь, господин граф, как говорят, пропал первого июля. Возможно, он просто не успел приготовить столь ценное отправление?

— Оставьте! — проронила Аврора. — Там же ясно написано — «отправляю». Это значит, что деньги и драгоценности были отправлены вместе с письмом.

— Этого не может быть! Вы представляете, сколько весят четыреста тысяч талеров серебром? Не считая драгоценностей... Всего этого не засунешь в пакет, да и не доверишь гонцу. Нет, такое совершенно невозможно! Человек, тайно вернувшийся в Ганновер и находящийся под наблюдением, ни за что не позволил бы себе такой дерзости. Слишком опасно!

— Куда вы клоните?

— Я начал с самого главного, фрейлейн графиня: я получил только письмо, более ничего. Клянусь спасением своей души, эти сокровища до меня не дошли!

Уверения Ластропа выглядели искренними. Сестры переглянулись.

— Что же тогда, по-вашему, произошло? — спросила его Аврора. — Я знаю брата: если он пишет, что «отправляет», значит, дело сделано, никак иначе это понять нельзя. Иначе он написал бы «собираюсь отправить», «отправлю завтра, сегодня вечером»... Ценности определенно были отосланы одновременно с письмом. Кто вам его передал?

— Обычный гонец. Если позволите, то я предположу, что могло произойти много всяких неприятностей: может, тот, кто сопровождал эти сокровища, решил оставить их себе, а может...

— Мой брат ни за что не доверил был такой важный груз тому, в ком он не был бы до конца уверен! — перебила банкира Аврора.

— Раз так, то возможен один-единственный ответ: дороги полны опасностей. Гонец подвергся нападению, был ограблен, а то и убит. Не сомневайтесь, фрау, фрейлейн, если мне станет известно что-то еще, я немедленно дам вам знать!

И он удалился, оставив двух женщин в полном недоумении. Что-то в этой истории было не так, и это «что-то» имело имя Михаэль Гильдебрандт. Филипп никому не доверял так безраздельно, как своему помощнику. Но Михаэль ни разу не упоминал об этом неожиданном богатстве. Напротив, он не скрывал плачевного финансового положения своего господина.

— Что, если мы ошиблись, считая его воплощением честности? — тихо проговорила Амалия. Имя не прозвучало, но мысль Авроры двигалась в том же направлении, и ей не понадобилось продолжения.

— Не верю! — Она досадливо топнула ножкой. — Филипп так его любит! Он не мог так грубо ошибиться в человеке, находившемся при нем столько лет! Мы с тобой тоже всегда отдавали Михаэлю должное. Здесь одно из двух: либо Филипп по какой-то причине выбрал для доставки своего сокровища в Гамбург другого человека, либо вручил его своему секретарю, и в таком случае я вынуждена провозгласить того самым убедительным лицедеем нашего времени! А мы с тобой в таком случае совершенно не разбираемся в людях...

• Предыдущая
• 20/71
• Следующая