Слимпериада. Трилогия - Бабкин Михаил Александрович - Страница 55

• Предыдущая
• 55/204
• Следующая

– Рыбалка, – счастливым голосом сказал Хайк, подойдя к озеру и уставясь в водную гладь. – Раки! Вон, по дну ползают. Ведро бы…

– Здесь и переночуем, – решил Семён. – Что нам гостиница! На природе, с костром – вот ночлег настоящих путешественников. Мар, ты можешь организовать ведро? И пару удочек заодно. И ужин с пивом. Непременно с пивом! А пива побольше, раков варить будем. Да, сообрази-ка ещё нам укроп и соль, расстарайся, хорошо?

– Пиво светлое или тёмное? Холодное или вовсе ледяное? – заботливо поинтересовался медальон. – А, может, заодно музыку какую закажете? Для увеселения. Трио балалаечников, к примеру, или симфонический оркестр с арфой. Балет не желаете?

– Причём здесь балет? – оторопел Семён. – Пиво, укроп и ведро с удочками. Без балета. Зачем он нам! Вовсе ни к чему.

– А ты запаковал в меня то ведро и удочки, а? – Мар довольно хохотнул, шутка удалась. – И пиво. Нету у меня таких запасов! Конкретно удочек, вёдер и пива. Могу лишь предложить многовариантное пищевое заклинание, которое я взял из кардинальского медальона.

– Не потравимся? – озаботился Семён. – Кардинальское, как-никак.

– Можешь не сомневаться, – гордо ответил медальон. – Я все новые заклинания сразу же на вредность и опасность проверяю, ещё при получении. У меня никто никогда не травился!

– Тогда зачитай варианты, – Семён сел на тёплый песок, превратил брюки в шорты, заодно убрал обувь, сунул ноги в воду и зажмурился от удовольствия. – Весь список, пожалуйста.

Мар откашлялся и принялся зачитывать меню торопливым речитативом, словно арию-монолог из оперы исполнял. Семён слушал его в пол-уха, на ужин мог сгодиться любой из перечисленных вариантов, лишь бы съедобно было.

Хайк сбросил свою джинсовку и сандалии, остался в одних трусах-плавках и немедленно принялся ловить раков, используя вместо мешка свою куртку. Семён смотрел в темнеющее небо, где осталось только одно, маленькое солнце, да и оно уверенно катилось к горизонту, проныривая сквозь крупные ячейки магической небесной сетки. Вечерело.

– Вариант номер девятнадцать, – напевно сказал Мар и вдруг запнулся, словно наткнулся на нечто непроизносимое.

– Что там? – Семён зевнул.

– Пивной стол с севрюжьей ухой в походном котле, острыми рыбными закусками и разнообразными специями, – растеряно сообщил медальон. – Рекомендован для дружеских встреч в минуты отдыха на лоне природы. Так в сноске написано.

– Вот на девятнадцатом и остановимся, – решил Семён. – Закуски и специи давай в одном экземпляре, котёл пусть будет без ухи, обойдёмся, а вот всё пивное – в двух… нет, в четырёх экземплярах. Гулять так гулять!

…Ужин удался на славу. Кроме холодного пива в глиняных кувшинах и закусок, разложенных по одноразовым тарелочкам, в комплексный пивной стол также входила свежая зелень и соль в большой солонке: Семён повыдёргивал из зелени весь укроп и сунул его в котёл, туда же ссыпал соль; воду в котелке вскипятили без костра – спичек не было, так что пришлось воспользоваться одним из боевых заклинаний, огнемётным – и вскоре раки были готовы. Хайк не очень налегал на пиво, а вот Семён отвязался на полную катушку, хотя буквально недавно дал себе зарок не пить. Но пиво – не медовая, решил он для себя, тем более вон его сколько, не выливать же!

Выливать ничего не пришлось.

Когда ужин закончился, Семён еле вытребовал у Мара пару обычных лежанок с матрасами и одеялами: медальон всё порывался всучить двуспальную княжескую кровать с балдахином, невесть как затесавшуюся в его комплект походных заклинаний. Двуспальную кровать Семён отверг с негодованием, сказав, что это пижонство, спать на берегу в кровати, тем более двуспальной, и вообще, за кого он, Мар, его принимает? Два мужика в одной кровати, это, знаешь ли… После чего появились лежанки.

Уже засыпая, Семён случайно глянул в чистое ночное небо, усыпанное незнакомыми созвездиями, и ему то ли показалось, то ли приснилось, что пара ярких звёзд ведут себя крайне странно – звёзды медленно двигались по кругу, там, за фиолетовой по ночному времени небесной защитой. За сеткой от чужих.

– Спутники-шпионы, – зевая пробормотал Семён. – Эх, ракеты на вас нету, – и уснул. И, разумеется, не видел, как один из спутников-шпионов внезапно нырнул вниз, к сетке – в небе полыхнула зарница, одной подвижной звездой на небе стало меньше, но в разрыв магической сети, пока она не успела затянуться, проскользнула вторая звезда и полого ушла к горизонту. Ничего этого ни Семён, ни Хайк не видели. Только Мар рассудительно заметил:

– К дождю, видать, полыхает. Предлагал же с балдахином, так нет, не захотел. Пусть теперь мокнет, пусть! Главное, что у меня совесть чиста, – и тихонько захихикал, предвкушая грозу и ливень. Но грозы ночью так и не случилось.

Семён проснулся рано, когда ещё только светало. Вылез из-под одеяла, решил в кустах утренние проблемы и, потягиваясь, пошёл умываться. Вода в озере оказалась настолько тёплой, что умывание быстро перешло в купание – Семён плескался от души, во всё горло распевая матерные частушки: в надозёрной туманной тишине частушки звучали мягко и лирично. Наоравшись и накупавшись, Семён вылез из воды и сел обсохнуть.

Разбуженные первым, самым большим солнцем, в ветвях деревьев загомонили птицы; туман над озером рассеялся и оно явилось во всём своём круглом великолепии. Наступило утро.

– Интер-ресные у тебя песни, – восхищённо сказал Мар, – необычные. Я таких раньше не слышал, к сожалению. Особенно мне понравилась песенка о группе молодых половозрелых особей женского пола, нашедших в естественном водоёме резиновый фаллоимитатор. Которые в учебное заведение не пошли. Оригинальная концепция! Неожиданная.

– Ну ты даёшь, – развёл руками Семён. – Сам ты оригинальная концепция! Вон как частушку расписал, хоть в газете печатай. В разделе «Новости культуры». Ты чего с утра такой интеллигентный, недоспал, что ли? Или приболел?

– Развлекаюсь я, – скромно ответил Мар. – Культур-мультур тренирую. У меня один из прежних хозяев учителем изящной словесности был, до того как на большую дорогу вышел… к чему бы это он мне ни с того, ни с сего вспомнился?… Вот тот, гад, умел витиевато изъясняться! Даже на работе никогда не ругался и впрямую никому не угрожал. Не хамил. Скажет лишь, бывало, крайне вежливо: «Не соизволит ли ваша милость одарить меня своей высочайшей благосклонностью в виде всей наличной собственности, коя имеется при себе, иначе я буду вынужден пресечь нить жизни вашей пресветлой милости этим скромным мясницким топором» – и всё, дело сделано. Одарен. Правда, он всё равно после… э-э… пресекал нить. Как правило. Не любил оставлять свидетелей, сволочь… Ненавижу убийц-садистов, – помолчав, ледяным тоном добавил Мар. – Я покровитель воров, а не душегубов… Сдал я его. Полиментам и сдал: не прикрыл вовремя невидимостью. Единственный раз предал хозяина! Но он того заслужил.

– А после? – Семён даже присвистнул от неожиданности. – Ты-то как после? Полименты и воровской медальон… Неожиданный поворот!

– Думаешь, среди полиментов нет воров? – рассмеялся Мар. – Я почти полгода пролежал на складе вещественных доказательств, а потом меня там одна дамочка обнаружила. Из офицерского состава. Умная оказалась, стерва, подкованная в истории… сумела разобраться что к чему. И лет пять мы с ней удачно работали, совмещали службу и воровское ремесло, и ещё бы погуляли, но… Любовь! – медальон саркастически захохотал. – Подарила меня в знак великой любви одному заезжему гастролёру, и невдомёк ей было, что гастролёр специально за медальоном приехал… все они, бабы, на великой любви сдвинутые! Вот так, – Мар издал звук, словно презрительно цыкнул сквозь зубы.

– Поучительная история, – Семён встал, отряхнулся от песка, натянул комбинезон. – Можешь не волноваться, я тебя никому дарить не собираюсь. И в великую любовь, знаешь, не очень-то верю!

– Это ты зря, – оживился Мар. – Помню, приключилась однажды с одним из моих хозяев великая любовь. Можно сказать, трагическая! Купил он как-то себе молодую овцу на рынке, шашлык надумал делать, а та оказалась заколдованной девицей, причём без возможности обратного превращения. Вот он её в овечьем виде и…

• Предыдущая
• 55/204
• Следующая