Прекрасная дикарка - Ольховская Анна Николаевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/44
• Следующая

– Я тебя предупредил, – проклокотал Петер, с ненавистью глядя на обсоска, – не трогай детей, не надо! Ты даже не представляешь, чем это может закончиться для тебя и твоих людей!

– А вот чем, интересно? – присел перед пленником на корточки Жозе. – Может, хоть теперь расскажешь, что случилось с Менгеле?

– Сам у него спросишь, когда встретишься.

– Педрито, не сверкай глазками и не надо мне угрожать, – бандит выпрямился и с хрустом прогнулся назад, разминая поясницу. – Перевес по аргументам явно на моей стороне. Твоя женщина, ее детки, такие красивые и соблазнительные – знаешь, как сложно будет удержать Эдуарду? – да еще и те уродцы, с реки.

– А они разве живы? – вздрогнул Петер. – Я же видел…

– Что ты там видел! – Муравьед сел в ближайшее кресло, вытащил из лежавшей на столе пачки сигарету, прикурил и, запрокинув голову, произвел на свет несколько дымных бубликов. – Кровь, что ли?

– И не только.

– Трупы твоих уродцев? Эти двое сами виноваты – нечего было сопротивляться так активно. Но мы постарались сохранить как можно больше экземпляров, их ведь можно будет очень хорошо продать. Неизвестно ведь, сколько таких образчиков сделал герр Менгеле, верно? Ну а то, что среди уродцев оказалась девка, – просто подарок! Такие еще есть? Молчишь? Ну ничего, скоро сам нам все покажешь! Как показал нам дорогу к стоянке своих попутчиков. Мои люди проследили за тобой вчера, когда ты радостным дебилом поскакал обратно. Не до самого лагеря, конечно, чтобы не спугнуть, но направление было отмечено. И сегодня на рассвете, прихватив с собой одного из лучших следопытов, мы нанесли им визит. Хотя могли никого и не брать – вы обнаглели настолько, что расположились практически на окраине города! Но наш индеец все равно оказался полезным – он смог почти вплотную подкрасться к вашему охраннику. Правда, потом подвел – слишком испугался, разглядев, кто перед ним, и уродец успел его вырубить. Начали просыпаться остальные, и пришлось действовать жестко. Возможно, даже слишком, но моих парней можно понять – вместо людей обнаружить какихто монстров! Два трупа в данном случае – минимальные потери.

– Онито как раз не монстры, – процедил Петер. – Чего не скажешь о вас. Где остальные, куда вы их дели? Что с ними?

– Не волнуйся, приятель, с ними все о’кей. На их счастье, они не успели проснуться, их вырубили спящими. А потом, когда все кончилось, мы вкололи твоим уродцам один славненький препаратик, обеспечивающий может и не очень здоровый, но зато глубокий сон гдето на сутки. Так что и самка, и оставшиеся самцы сейчас сладко спят в надежном месте.

Понятно, чем занята сейчас Ника. Ничего, я и сама справлюсь, руки уже свободны, и удерживаться на месте все труднее – пока его босс выступает с сольным концертом, похотливая гора жира продолжает глумиться над моим сыном!

Малыш совсем обессилел, он лишь тихо плачет, устав отбиваться от потных лап.

Ничего, лапыш, потерпи совсем немного, мама уже почти вырвалась.

Гдето глубоко внутри, придавленный толщей ярости, разум пытался докричаться до меня, напоминая о том, что индиго живы, что скоро они должны появиться, не зря ведь Ника сосредоточилась именно на помощи друзьям – вместе они непобедимы.

Да, да, конечно, но неизвестно, когда они появятся, а жирная тварь уже поднялась и, взвалив Ежика на плечо, словно мешок с картошкой, направилась в другую комнату.

– Останови его! – заорал Петер, рванувшись. – Если хочешь хоть чтото узнать – останови его!

– Заткнись, ничего особо страшного с мальчишкой не случится, Эдуарду будет нежен. А если и поранит немного – от этого никто не умирал. Зато ты будешь сговорчивее теперь. Думал, я просто пугаю?

Лопнули наконец и тряпки, связывавшие мои ноги. Наверное, слишком громко лопнули, что вынудило внимание одного из подручных Муравьеда отложить попкорн и отвлечься на меня.

Ошалев от неожиданности, он пару мгновений наблюдал за тем, как только что плотно упакованная тетка поднимается из кучи разорванных – очень прочных, между прочим! – полотенец, вытаскивает изо рта осточертевшее полотенце поменьше, разворачивается и…

– Эдуарду! А…

Я не знаю, какое именно слово, начинающееся на «а», хотел проквакать бандит.

И толстунчик Эдуарду не узнал. Не до того ему было, вываливающиеся из брюха потроха пытался поймать.

Я не собиралась делать мерзавцу харакири, так получилось. Потому, что извращенец уже почти скрылся в соседней комнате, потому что огромный нож, очень похожий на мачете, ктото небрежно бросил на столе?

Наверное.

Зато мой сын был теперь со мной.

Зажмурившись, Ежик обезьяньим детенышем повис на мне, цепко обхватив руками и ногами. Теперь оторвать мальчика от мамы можно было только силой, а применить ее никто не решался.

Да, понимаю, оскалившаяся, с совершенно безумным взглядом баба, судорожно сжавшая окровавленный тесак, никак не вписывается в образ хрупкой и нежной женщины. Кажется, я даже рычала.

Не следовало им трогать моих детей.

ГЛАВА 26

Толстяк захрипел и медленно завалился на бок, забрызгивая стены и пол кровью. Я вжалась спиной в угол, обезопасив тыл, и поудобнее перехватила рукоятку ножа.

– Малыш, – вполголоса произнесла я, – прошу тебя, спрячься мне за спину.

Ежик судорожно всхлипнул и отрицательно затряс головой, прижавшись ко мне еще плотнее.

– Пожалуйста!

Безрезультатно.

Ну что же, если будут стрелять, развернусь и накрою сына своим телом.

А стрелять, скорее всего, будут.

Наверное, в другой ситуации вид моментально ставшего альбиносом муравьеда и показался бы мне забавным, но сейчас было не до смеха. Всем.

Побледневший до желтизны Жозе – слишком уж смуглой была кожа бандита, чтобы вылинять до синевы, – трясущимися руками молча рвал застрявший в кобуре пистолет. Стервенея все больше, он сражался с упрямым оружием, но то ли пистолету жирный извращенец тоже не нравился, то ли он не любил грубого обращения, а может, просто был упрямым – добраться до заветного спускового крючка, чтобы разрядить всю обойму в меня, у Муравьеда не получалось.

Истеричным фальцетом обсосок проорал какойто приказ, и пребывавшие в коллективном ступоре подельники бросились…

Нет, не бросились, вру – тесак, господа, очень даже сдерживающий аргумент – бандиты начали медленно окружать нас с сыном, демонстрируя весь имеющийся в наличии арсенал. Впрочем, не весь, самое дорогое осталось в давно не стиранных портках. Уж очень тесак здоровущий у озверевшей бабы.

Видимо, наличие при себе огнестрельного оружия в этом околотке является главным признаком реального пацана, потому что на меня мрачно уставились несколько разнокалиберных стволов. Помоему, среди них был даже дуэльный кремневый пистолет девятнадцатого века.

Увлекшись мной, бандиты совершенно забыли о Петере, и рыжий не медлил ни секунды. Издавать предупреждающий вопль типа «Эгегегей, сволочи, я щас вас бить буду!», как это обычно делают положительные герои в боевиках, он не стал, а бесшумной тенью метнулся к бесновавшемуся от ярости Муравьеду.

Не знаю, изучают ли в медицинских университетах Латинской Америки боевые искусства или Петер был просто очень расстроен неджентльменским поведением Жозе, но действовал наш доктор словно конопатый ниндзя.

Раз – и длинноносый поганец летит на пол.

Два – и его только что непослушный пистолет покорно ложится в руку рыжего.

Три – кроссовка Петера упирается в кадык бандита, причем довольно сильно, так что тот не в состоянии сказать ни слова, только полузадушенно хрипит.

Рыжий направил пистолет в сторону подельников Жозе и отрывисто отдал им приказ. Не обязательно знать португальский, чтобы понять его смысл. «Синьоры, не соблаговолите ли вы положить оружие на пол и поднять руки, иначе замочу всех на хрен!» Вот както так.

Но бандиты не спешили взять приказ, они попытались распределить направление своих стволов, переориентировав часть на обнаглевшего пленника. Петер сильнее надавил ногой на горло Муравьеда, тот засучил ногами и конвульсивно задергался.

• Предыдущая
• 30/44
• Следующая