Прекрасная дикарка - Ольховская Анна Николаевна - Страница 19
- Предыдущая
- 19/44
- Следующая
И как только Сильные, как назвали их в племенах, осознали свои способности и научились управлять ими, паучье гнездо доктора Менгеле было стерто с лица земли, причем в прямом смысле слова.
Как это происходило, я вспоминать не хочу. Слишком уж все было жутко и в прямом смысле слова бесчеловечно. Впрочем, не мне судить – этим людям пришлось перенести слишком многое…
Погибли все самозваные боги. В живых оставили лишь Петера Вайса, Огненного Бога (уж очень рыжим и конопатым он уродился), помогавшего нам с Никой сбежать. Петер попал сюда не по своей воле, его заманил интересной работой отец, преданный помощник Менгеле. Парень ничего не знал о творящихся здесь ужасах, а когда узнал – было поздно. Обратной дороги из центра не существовало.
И вот уже больше трех лет мы живем здесь. На развалинах поселка были построены несколько домов – для нас, для Петера и чтото типа больнички, где Петер лечил местных. К счастью, во время разгрома уцелел подземный склад с продовольствием и медикаментами, так что проблем у единственного на всю округу доктора с дипломом не было. Люди доверяли рыжему, и даже шаманы племен ходили к Петеру лечиться.
А когда мне пришло время рожать, рыжий доктор помог появиться на свет моему сыну.
Которого я назвала Алексеем.
Потому что, дура такая, так и не смогла забыть его отца.
ГЛАВА 16
Когда мой сын только учился говорить, он не справлялся с буквами «р» и «л», и ласковое мамино Лешик превратил в Ешик.
А в результате стал Ежиком. Хотя собственно ежика малыш совсем не напоминал. Он до боли в сердце напоминал мне только одного человека – своего отца. Маленькая Ника тоже очень походила на Алексея, только цвет волос был мой, да глаза необычные, серокарие. Но теперь, когда ей было уже без малого одиннадцать, моя доча очень изменилась. Вытянулась, повзрослела, светлые кудряшки, легким облачком вихрившиеся вокруг головы, превратились в густые, слегка вьющиеся, ольхового оттенка волосы, а черты лица все больше напоминали мне мои собственные, хотя и отцовского осталось немало.
Но подрос Алексей Майоровмладший, у которого вообще ничего моего не просматривалось. Большущие карие глазенки с прозеленью, длинные каштановые волосы, которые парень категорически отказывался стричь, мимика, улыбка, жесты, даже интонации – Господи, больното как! Но ни за что на свете я не отказалась бы от этой боли.
Да, забыла сказать – наш Ежик унаследовал от отца великолепный слух и голос, и в данный момент распевает на весь лес охотничью песню племени Земли. Разумеется, на языке оригинала, мои дети легко выучили его. А вот я не захотела – все здесь понимали язык богов, то есть немецкий, на нем мы и общались. Потому что мне казалось, что, как только я начну свободно говорить на местном диалекте, эта земля навсегда станет нашим домом. И надежда на возвращение, робко теплившаяся в самом дальнем уголке души, погаснет окончательно.
Что касается учебы – учился у нас только Ежик, с ним занимались мы с Петером. А Ника с остальными индиго жили своей, немного отстраненной от всех, жизнью. Они никогда не злоупотребляли своей силой, доказывая соплеменникам, кто тут царь зверей. Все и так знали, помнили, кому они обязаны своей свободой.
Как знали и то, что самая сильная среди индиго Маленькая Сестра – Ника. И это было, пожалуй, главной причиной нашей изоляции здесь. Как, впрочем, и то, что все средства связи были уничтожены во время разгрома поселка. И об электричестве пришлось забыть, и о водопроводе, и о канализации.
Нет, мы не одичали, но Ежик знал обо всех достижениях цивилизации только по нашим рассказам. И, глядя порой на мускулистого загорелого дочерна малыша, почти всегда разгуливавшего в одних шортах и самодельных сандаликах (детской обуви на складе не было, как, впрочем, и женской), я не знала – радоваться мне или огорчаться. С одной стороны, мой сын был не по годам самостоятельным, смелым и сообразительным мальчишкой, совсем не похожим на избалованных цивилизацией трутней, для которых несчастные производители товаров вынуждены писать подробнейшие инструкции, такие, как, например, эти: «Кекс: снять упаковку, поместить кекс в рот, съесть»; «Электрическая пила: не останавливать лезвие руками!»; «Жидкий сыр: для более удобного использования снимите с банки крышку»; «Молоток: при заглатывании может нанести вред организму!». И так далее, и тому подобное.
Ежик отлично справляется с кексами со склада и даже сам научился снимать с них целлофановую упаковку. И никогда не пытался проглотить ни молоток, ни гвозди, ни даже очень соблазнительный фонендоскоп Петера.
Малыш не верит в существование другого, отличного от этого, мира, сколько бы мы ему ни рассказывали о нем. Потому что нормальные люди не могут жить по таким дурацким законам, вот!
По каким законам? Поскольку книг у нас мало, Ежик перечитал все, что читалось, в том числе и обнаруженную Петером распечатку, где ради хохмы были собраны самые кретинские законы, действующие в различных штатах США.
Если честно, я Ежика могу понять. Мир, живущий по таким законам, не имеет будущего. Как и тот, в котором отсутствует цветовая дифференциация штанов.
Судите сами:
Штат Аляска: вход в парикмахерскую с кенгуру строго запрещен.
Штат Алабама: запрещено продавать орешки после заката солнца по средам.
Штат Калифорния: запрещено есть апельсины в ванной.
Штат Коннектикут: запрещено ходить спиной вперед после заката солнца.
Штат Флорида: запрещено есть творог по воскресеньям после шести часов вечера.
Штат Айдахо: запрещена рыбалка со спины жирафа.
И много еще столь же «адекватного».
В общем, Ежику совсем не хотелось уезжать из привычного мира, в котором он родился, где живут все его друзья, где всегда тепло, только иногда идут проливные дожди, где буйство красок и живности, где нет никаких опасностей, а звери все очень добрые.
Мальчишке было невдомек, что его Эдем создан Сильными. Это они вместе с его сестрой контролируют территорию, не допуская сюда хищников и отпугивая представителей других индейских племен. Индиго дежурили по очереди, обычно парами, охраняя свой мир от опасностей.
И не только. Они постоянно учились, оттачивая свои навыки и умения. И придумывали себе новые, на первый взгляд – невыполнимые задания.
Например, сегодня, насколько я знаю, Ника собиралась мысленно дотянуться домой, в Москву. Она очень скучала по отцу, ведь практически с самого рождения дочка ментально была рядом с Алексеем, поначалу неосознанно. Она чувствовала отца, помогала ему, поддерживала, спасала.
Потом связь на время исчезла, когда Ника, как мы думали, навсегда лишилась своей силы.
Но оказалось, что мы ошиблись.
А потом нас увезли сюда, на противоположную часть Земли, и контакт прервался. Слишком далеко. Слишком.
Но Ника не собиралась сдаваться. Они ведь умели объединять свои силы, сплетая их в один мощный поток и направляя его в нужное место. Первый раз это получилось спонтанно, когда пришлось действовать в режиме цейтнота, без какоголибо предварительного плана и тренировки. Но они справились, да еще как!
А теперь, спустя три года, все индиго были словно одним целым, они чувствовали друг друга на любом расстоянии, но это вовсе не означало тотального проникновения в жизнь друг друга, нет. Ребята умели закрываться, «исчезать» на какоето время, но стоило комуто «позвать», и остальные мгновенно откликались.
Я знаю, что Ника уже пробовала дотянуться до отца, но у нее ничего не получалось, сил у ребят не хватало.
А потом подросла и обнаружила в себе способности индиго младшая сестренка Михара, возлюбленного Лхары. Это вообще было отличительной особенностью экспериментальных индиго доктора Менгеле – сверхспособности, если они были, проявлялись у них только в период полового созревания, взросления. Тогда как Ника была особенной с рождения, и даже раньше. Во всяком случае, мы с ней чувствовали эмоции друг друга весь период моей беременности, и я была абсолютно убеждена, что так бывает у всех мам.
- Предыдущая
- 19/44
- Следующая
