Яд со взбитыми сливками - Ольховская Анна Николаевна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/49
• Следующая

А может, булки лопать пошла, какая разница!

Сердце мальчика трепыхалось в груди, словно найденный когда-то под деревом воробьишка. Они с друзьями, с теми, которых уже нет, нашли выпавшего из гнезда птенчика под деревом во время похода к озеру. Сережка тогда быстренько слазил наверх и вернул бедолагу домой, Саша подержал хрупкое тельце в ладошках всего несколько мгновений, но на всю жизнь запомнил это ощущение заполошного метания. А еще — безграничной власти над чужой жизнью. Стоило всего лишь сжать ладони посильнее. И станешь таким, как Федора.

Все, сердце, не суетись, а то твой грохот мешает мне слушать. И соображать.

Ладно, хуже уже вряд ли будет, у него и так перспективы теперь не самые радужные.

Саша осторожно повернул ручку двери. Скорее всего, заперто, но проверить надо.

Опаньки, а вот и не заперто!

Видимо, госпожа Федоренкова была абсолютно убеждена, что соваться в ее кабинет без спроса никому и в голову не придет. Авторитет защищал ее апартаменты лучше бойцового пса.

Но не в данном случае. Авторитет, безмятежно куривший бамбук на кожаном диване в углу кабинета, обалдело вскочил, увидев, как в святая святых нагло вламывается какой-то пацан. И не только вламывается, но и начинает шарить руками по столу, стенам, шкафам. Слепой, что ли?

Точно, слепой. Тогда все ясно, болван просто заблудился, это вовсе не наглое игнорирование его, авторитета, а значит, можно дальше курить. Заодно и понаблюдать за слепым щенком, чем не развлечение! Ишь, тычется по углам.

О, глянь, на дверь в санузел набрел! Что, придурок, перепутал с входной? Точно, перепутал. Вон, заполз туда и закрылся. Интересно, сколько времени ему понадобится на то, чтобы понять свою ошибку?

Прошла минута, другая, а пацан все не выходил. Совсем тупой, похоже! Трудно сообразить, что в коридоре в принципе не может быть раковины, узкой душевой кабинки и, пардон, унитаза?

Видимо, трудно. Ну, что с дебила возьмешь? О, вот и владелица пожаловала, пусть сама разбирается.

А ему работать пора, хотя очень не хочется. Но, увы, никуда не денешься, мадам уже телефонную трубку сцапала и номер набирает. И, судя по перекошенному от злости лицу, будет давить авторитетом на собеседника.

Ладно, поехали.

Амалия Викторовна раздраженно постукивала пальцами по столу, слушая протяжные гудки. Ну и где эта тощая сучка шляется? В кабинете ее нет, в столовой — тоже, мобильный не отвечает. Вот же тварь, а! Посмела затеять свой маленький бизнес у нее, Амалии, за спиной!

Федоренкова еще раз набрала номер мобильного телефона подчиненной, отвечавшей за медицинскую часть бизнеса. Длинные нудные гудки. Она что, телефон где-нибудь оставила?

Будем искать. Докторша обязана быть на территории, уехать из детского дома без письменного разрешения директора никто не может, охрана не пропустит. Так, а может, дражайшая Пипетка (Амалия Викторовна прекрасно знала, как зовут дети Наталью Васильевну, знала она и о своей кличке, но слезы умиления по этому поводу не роняла) уже домой отправилась, несмотря на то что расходиться по квартирам персоналу разрешалось только после ужина?

Все, работающие в Мошкинском приюте, жили в специально отстроенном на территории трехэтажном доме, вернее, общежитии гостиничного типа. Уютные однокомнатные апартаменты с маленькой кухонькой и собственным санузлом были достаточно удобными для того, чтобы прожить в них практически безвылазно два года. Именно на столько подписывали контракт новые работники. Амалия Викторовна строго следила за тем, чтобы обслуживающий, так сказать, персонал — уборщицы, повара, мойщики посуды, охранники, нянечки, санитарки — постоянно менялся.

Иначе могли возникнуть ненужные вопросы и сложности. А так проработал человек два года без отпуска, получил очень даже неплохие деньги — и на волю. Новый контракт директор детского дома с работниками не подписывала никогда, как бы ни старался этот работник зарекомендовать себя с лучшей стороны.

А вот воспитатели, врач, две медсестры и начальник охраны работали с Амалией Викторовной все пять лет, прошедшие с момента появления мадам Федоренковой в специальном детском доме.

Это были люди посвященные, единая команда, отобранная лично Джереми Д. Николсом, владельцем заводов, дворцов, пароходов, а также — крупного банка, газеты, сети ресторанов, добропорядочным и всеми уважаемым английским бизнесменом. Прекрасный семьянин, отец двух очаровательных девчушек, одна из которых родилась с серьезными патологиями, и доктора давали ей не больше трех лет жизни. Но малышка выжила и даже почти выздоровела, сейчас ей уже двенадцать, и все это благодаря отцу! Мистер Николс даже специальный благотворительный фонд учредил для помощи тяжелобольным детям! А еще он огромные средства жертвует на разработку новых лекарств. Его сама королева обсэрила за заслуги! В смысле — в рыцари посвятила, и теперь он сэр Николс.

В общем, прямая дорога такому человеку в премьер-министры, не меньше. Но мистер сэр Николс в политику почему-то не спешил, несмотря на неоднократные предложения тори и лейбористов.

Потому что не хотел привлекать излишнего внимания к своей персоне. Ведь стоит сунуться в политику — и любопытные носы вездесущих журналистов непременно начнут лезть куда не надо, раскапывать чего-нибудь погрязнее, повонючее.

И наткнутся на скрытый, тщательно прикопанный бизнес, являвшийся основным источником доходов.

Грязный бизнес, кровавый.

Частью которого вот уже пять лет являлся старательно забытый органами опеки (правда, теперь забывчивость очень хорошо оплачивалась) специализированный детский дом, притаившийся в окрестностях маленького городка Мошкино.

Амалия Викторовна набрала домашний номер Пипетки. Вернее, номер телефона служебной квартиры врача детского дома. Постоянный персонал, лица (и все остальное тоже), так сказать, посвященные, жили в том же доме, что и остальные, но в другом крыле. У них даже вход был отдельный, да и квартиры получше. А еще их отпускали на отдых, потому что торчать в этой тмутаракани безвылазно все пять лет — вредно для психики.

Хотя психику этих самых доверенных лиц, как, впрочем, и самой директрисы, здоровой назвать было трудно. Не может нормальный человек спокойно творить такое!

Дома Пипетки тоже не оказалось. Она что, откуда-то узнала о встрече в коридоре? Нет, это вряд ли, там никого, кроме детей, не было.

Может, тайком решила в город мотнуться? Это категорически запрещено, но Амалия знала, что воспитатели иногда умудрялись обойти запрет. Если она узнавала о подобном, провинившихся наказывала весьма жестко. В основном директор била по самому больному, самому нежному и незащищенному месту — кошельку.

Федоренкова набрала внутренний номер КПП.

— Охрана! — гавкнула трубка.

— Сегодня без моего разрешения никто с территории выбраться не пытался?

— Нет, что вы, Амалия Викторовна! — Голос начальства знали все.

— А Наталья Васильевна, наш врач?

— Не видели. А что, на территории ее нет?

— Была бы — не спрашивала.

Федора уже хотела нажать кнопку отбоя, но на заднем плане вдруг послышалось негромкое бормотание, прибитое, как таракан тапкой, дружным гоготом и свирепым шепотом отвечавшего по телефону: «Да заглохните вы, козлы!»

— Так, — повысила голос Амалия. — Ну-ка, быстро доложите, что такого смешного нашли ваши коллеги в моих словах?

— Это не ваши слова, — заблеял охранник, — это насчет врачихи. В смысле — Натальи Васильевны.

— И что там в смысле?

— Так это… — Федоренкова почти видела, как взмок бедняга. — Как-то оно…

— Прекратите мямлить, отвечайте по существу! — рявкнула мадам.

— Слушаюсь! Короче, парни видели, как врачи… Наталья Васильевна, с физруком… ну… это…

— Поняла, спасибо.

Амалия нажала кнопку отбоя и несколько минут посидела, задумчиво рисуя на листке бумаги разнообразные загогулины. Интересная картинка получается: в команде образовалась парочка, а она об этом понятия не имеет. Да еще и ситуация со Смирновым! Если об этом узнает Джейди (Николс терпеть не мог этого прозвища, напоминавшего о придурке из сериала «Клиника»), стул под директрисой зашатается, причем весьма ощутимо.

• Предыдущая
• 8/49
• Следующая