В стране райской птицы. Амок. - Мавр Янка - Страница 1

• 1/86
• Следующая

Далеко-далеко от нас, на противоположной стороне земного шара, к северу от Австралии, лежит большой остров Новая Гвинея. Почти на две с половиной тысячи километров протянулся он в длину и на шестьсот с лишком — в ширину.

Это самый большой после Гренландии остров в мире. Четыре таких республики, как наша Белоруссия, свободно разместились бы на его территории.

Лежит он у самого экватора: значит, там стоит вечное лето. Не нужно заботиться ни о топливе, ни о теплой одежде, не нужно строить домов — легкая хижина с кровлей из пальмовых листьев надежно защитит и от палящего зноя и от ливня.

Круглый год растут и цветут там разные удивительные растения. Никто не запасается пищей на зиму. Все двенадцать месяцев года можно кушать свежие плоды, овощи, зерно и еще много такого, о чем мы и представления не имеем.

В лесах Новой Гвинеи растут диковинные красные цветы — настоящие великаны, и с цветка на цветок перелетает райская птица, которая только и живет в этой стране да на некоторых ближайших островах. Кто из вас не хотел бы жить в этом раю?

А между тем рай этот никого не привлекает.

Народу там живет раз в пять меньше, чем у нас. Да и те считаются самыми дикими на свете. Называется этот народ папуасами. Еще недавно можно было слышать, что они там, в этом раю, едят людей.

Европейцев на Новой Гвинее всего несколько тысяч человек, да и те живут только по побережью. В центре острова есть такие места, где ни разу не ступала нога белого человека.

Попробуем заглянуть в эту незнакомую удивительную страну.

… Жара стояла такая, какая бывает только у самого экватора. Палящие лучи солнца пронизывали насквозь все, что попадалось на их пути, — и листву деревьев, и воду, и землю. Казалось, они хотели выпить из земли всю влагу, но повсюду было столько воды, что суше не становилось: воздух был влажный, даже какой-то густой, как в бане, только что без пара. И запахи… Каких только тут не было запахов: и цветочные, и плодовые, и еще какие-то гнилые, удушливые, вредные.

Это и есть главная причина того, что приезжие избегают этих мест: теплый влажный воздух вызывает самую распространенную в жарких странах болезнь — желтую лихорадку. Это то же самое, что и наша малярия, только еще похуже.

Зато растениям все это очень на руку. Они так быстро растут, что, казалось бы, стоит прислушаться — и услышишь, как они прут из земли. Каждое дерево, куст или травинка рвутся вверх, к солнцу, словно наперегонки. Сосед старается оттолкнуть соседа и занять как можно больше места под солнцем. Те, что послабее, остаются внизу, чахнут и постепенно погибают.

Выше всех вытянули свои стволы, увенчанные метелками из четырехметровых листьев, пальмы. А там, ниже, начинается настоящая чаща — прямо не разобрать, что там растет. Правда, и деревья-то все не известных нам пород. Листья огромные, ярко-зеленые, будто даже жирные, а цветы так и горят разными красками. Даже наш папоротник вырастает тут в целое дерево — сосне не уступит. Ближе к воде растут так называемые мангровые деревья; корни их поднимаются над землей выше человеческого роста, так что под ними можно ходить.

Некоторые растения, которым не хватило места и света, приспособились жить за чужой счет — пьют соки из другого дерева. Это в первую очередь лианы, которые, словно веревки толщиною в руку, переплели весь лес. Даже одна порода пальм, так называемая ротанговая пальма, предпочитает безбедно жить на чужой шее.

Бросается в глаза, что животных в этом лесу мало. И нечему удивляться: зверей на Новой Гвинее действительно почти нет. Правда, с некоторыми из них мы еще встретимся.

По лесу на юг течет речка — спокойная, неторопливая. Много заливчиков и рукавов: видно, что это уже устье, что где-то недалеко — море.

По берегам стеною стоит высокий бамбук. Там копошатся в иле дикие утки. На толстом корневище мангровогодерева торчит, как часовой, белая цапля. Видно, никто их тут не беспокоит.

Но вот из-за поворота реки показался челнок, простой, выдолбленный из ствола дерева. В нем стоял человек среднего роста, желтокожий, с узкими раскосыми глазами. По всем признакам, это был китаец. Только как он попал сюда? Ведь до Китая тысячи и тысячи миль.

И тем не менее это был настоящий китаец, мужчина лет двадцати пяти.

Из одежды только и было на нем, что штаны и рубашка, да и от тех осталось одно название — какие-то лоскуты, связанные травой и тонкими, гибкими корешками.

Греб и правил он длинной жердью, а на дне челнока лежала котомка и небольшая пика.

Плыл он медленно, осторожно и все время оглядывался по сторонам, словно опасаясь чего-то. Он боялся выгребать на середину реки и упорно держался берега. По худому, изможденному лицу путника было видно, что он немало мытарствовал.

Один, другой поворот — и перед ним открылось море. Он знал, что это уже море, хотя определить, где проходит береговая линия, ему ни за что не удалось бы: все вокруг было залито водой, а мангровый лес мог выдаваться далеко в море. Да и море-то тут неглубоко. Даже далеко впереди было видно, как пенилась вода на подводных рифах.

Это был Торресов пролив, который отделяет Новую Гвинею от Австралии. В этой части Великого океана, на северо-восток от Австралии, давно уже работают коралловые полипы и, может быть, скоро, через каких-нибудь пятьсот тысяч лет, совсем застроят море.

До сих пор китаец без всяких усилий плыл вниз по реке, но теперь он почувствовал, что вода начинает течь навстречу, вверх. Вот уже челнок начало относить назад, и китайцу стоило больших трудов, чтобы продолжать потихоньку двигаться вниз.

Между тем и сверху вода тоже прибывала. Вот струи речной и морской воды встретились, подхватили лодку и легко, как перышко, завертели ее. Положение становилось опасным.

Прошло немало времени, пока китаец сумел как-то вырваться из водоворота и погнал челнок к берегу, вернее говоря, в лес, потому что берега-то никакого и не было. Он протиснулся между мангровыми корнями и стал ждать.

Целый час вода непрерывно поднималась, а потом начала спадать. Но китаец, как видно, не собирался плыть дальше. Он нашел местечко поукромнее и так спрятался там, что теперь его вовсе не было видно. Потом отрезал ножом кусок лианы и привязал лодку к корням.

А вода спадала все больше и больше. Вот уже днище челнока коснулось земли. Вот земля черными пятнами показывается справа, слева, кругом. Потом вода сошла совсем. Только в стороне катилась обмелевшая река да где-то далеко в просветах между деревьями блестело море.

Китаец вылез на землю, взял свою котомку и пику, еще раз посмотрел, надежно ли спрятан челнок, и подался налево, вдоль берега моря.

Идти было тяжело. Земля вязкая, всюду остались большие лужи. В одной из них китаец заметил порядочного краба. Величиной с шапку, он был бы очень похож на нашего рака, если бы не такой круглый. Китаец поднял какую-то ветку и сунул ее крабу в клешню. Тот недолго думая вцепился в ветку, и китаец без всяких хлопот вытащил его и положил в котомку.

Но не успел он пройти и нескольких шагов, как вдруг запрыгал на месте и закричал от боли: это краб впился клешней ему в бок. Тогда китаец снял котомку и несколько раз ударил ею о дерево.

Шел он наискось, постепенно приближаясь к берегу. Видно было, что это место ему знакомо. Но двигался медленно, потому что трудно было продираться через сплетение мангровых корней. Между тем солнце уже клонилось к западу. Невеселое дело, если ночь захватит его здесь. Тем более что он не забывал и про другую опасность, которая ждет его, если он задержится в пути.

• 1/86
• Следующая