Розовое дерево - Кэмп Кэндис - Страница 60
- Предыдущая
- 60/83
- Следующая
Она медленно гладила грудь, воображая, будто это рука Алана. Тепло разлилось по ее животу, и вырвался короткий стон. Последние ночи она просыпалась, чувствуя то же самое, мечтая об Алане. Опал сжала ноги, испытывая тайное наслаждение. Она не помнила, чтобы когда-то раньше ей приходилось чувствовать такое.
Но она понимала, что желать Алана бессмысленно. Он был от нее так далек, как солнце от земли.
Ребенок сердито запищал, устав ждать молоко, и этот звук вернул Опал к реальности. Вздохнув, она взяла малыша на руки.
Алан поднялся с кровати и при помощи веревки пересел в свое кресло. Его мысли сосредоточились лишь на одном: как она там, наверху, кормит мальчика. С того момента, как Опал сказала, что пойдет кормить Роберта, он не мог думать ни о чем другом. Он представлял, как Опал снимает платье, достает налитую молоком грудь и дает ее малышу. Он пытался представить ее грудь, вспоминая ее формы, что видел в ту ночь, когда Опал разбудила его, избавив от кошмаров, и он случайно заметил ее под тоненькой тканью ночной рубашки. Околососковые кружки были большими, темными, с твердыми сосками.
Алан медленно глубоко вздохнул. Он возбуждался от одной мысли о ее обнаженной груди. Через несколько минут придет Опал, и она не должна все это видеть, не должна догадаться, о чем он грезил в ее отсутствии. Ему казалось, она будет ошарашена, узнав, что Алан возбуждается, думая о том, как мать кормит младенца грудью.
Он положил голову на спинку стула, пытаясь сосредоточиться на других вещах. К тому времени, когда Опал должна была вернуться, ему почти удалось совсем избавиться от мысли о ней и о своем желании. Но стоило ей ступить в комнату, как все его старания пошли насмарку. Едва увидев ее, аккуратно одетую и робко улыбающуюся, он снова захотел ее.
Алан постарался улыбнуться.
— Привет. — Он не мог придумать никакой темы, которая бы не касалась кормления Роберта.
— Привет…
— Как Роберт?
— Наелся до отвала и быстро уснул, — сказала она, не успев ничего придумать. Боже, неприлично было даже касаться темы кормления! Алан посчитает ее невоспитанной женщиной. Щеки ее покраснели.
— Я-а-а… ты еще не передумал, насчет того, чтобы я подстригла тебя?
— Нет, конечно! Подравняй волосы, но совсем немного.
— Хорошо. — Она сходила за полотенцем и ножницами и положила все это на столик рядом с его креслом. Потом нахмурилась:
— Знаешь, здесь не получится. Слишком высокая спинка.
— А-а, да… Ну что ж, я смогу пересесть на другой стул. — Он указал на маленький стул, стоящий по другую сторону стола.
— Отлично! Этот подойдет.
Алан был рад, что научился пересаживаться со своего кресла на стул или на кровать, иначе ему пришлось бы испытать унижение и вновь прибегнуть к помощи Джонни.
— Так, но куда же мы его поставим? К окну? — предложила Опал. — Или ты хочешь, чтобы мы намочили волосы? Когда они влажные, их легче стричь.
— Как захочешь. Как ты мочила волосы тех детишек? Мы можем сделать так же.
— Ну… а-а… волосы были мокрыми, потому что дети принимали ванну. — Она отвела глаза, и лицо залилось краской.
При этих словах Алану стало жарко, и не только от смущения. Он покусывал губы, мысленно проклиная себя.
Опал огляделась.
— Если так?.. — Ее лицо прояснилось, и она перетащила низенький стул к умывальнику. — Если ты сядешь на стул спиной к умывальнику и наклонишь назад голову, я как раз смогу намочить твои волосы.
Алан кивнул и подъехал к умывальнику. Он приложил все силы и волю, чтобы удачно пересесть со своего кресла на низенький стул. То, что Опал стояла рядом, наблюдая за каждым его движением, каждой его ошибкой, вовсе не помогало. Он чуть не упал на пол, но вовремя успел подставить руки, ухватившись за стул, и пусть неровно, но, наконец, сесть. Он выпрямился и откинулся назад, почувствовав спинку стула. Глаза его были опущены вниз.
— Теперь нужно наклонить голову назад, — мягко сказала Опал, подходя ближе.
Мысль о том, что Опал будет такое делать для него — мыть ему голову! — снова бросила в жар. Он больше всего хотел, чтобы она сделала это, но чувствовал, что должен освободить ее от такой процедуры.
— Я… я могу сам.
Опал немного обеспокоенно поджала губы.
— Ну, как хочешь. Но мне было бы удобнее сделать это.
— Хорошо… — Алан сложил и крепко сжал руки, чтобы унять дрожь. Он не мог спокойно ожидать прикосновения ее рук к ево голове, к его волосам.
Алан откинул голову назад, и Опал поддержала ее руками, направляя под струю воды. При прикосновении ее пальцев Алан закрыл глаза. Она одной рукой поддерживала его голову, а в другую взяла кувшин с водой. Затем отжала мокрые волосы. И остановилась.
— Знаешь что? Мы, кажется, намочили твою рубашку, — сказала она. — Ее лучше снять. — Она начала расстегивать верхнюю пуговицу.
Алан резко выпрямился.
— Я сам, — хмуро произнес он. Это движение Опал пронзило его желанием. Будет невозможно скрыть свидетельство своей страсти, если он останется в таком положении, позволив ей снимать с него рубашку.
Нервыными пальцами он расстегнул пуговицы и, стянув рубашку, отбросил ее в сторону. Он хорошо знал, как выглядит его обнаженный торс. Опал смотрела на него. Он не знал, о чем она думает. И это одновременно пугало и возбуждало его. Кончиками пальцев она дотронулась до его обнаженной кожи и слегка наклонила его назад. Он почувствовал ее прикосновение, жар на своем разгоряченном теле. Он не представлял, как он, полуобнаженный, высидит рядом с ней, чувствуя ее руки на своей голове. Это было дьявольское сочетание наслаждения и адской муки.
Опал продолжала осторожно лить воду из кувшина на голову Алана. Вода струилась по его волосам, а она убирала прилипающие пряди с его лица и шеи, нежно касаясь их пальцами. Везде, где он чувствовал ее прикосновения, кожа, казалось, раскалялась, как от огня.
Когда волосы его стали достаточно мокрыми, она взяла мыло и намылила свои руки. Затем погрузила пальцы в его волосы и начала втирать мыло. Кончиками пальцев она массировала его голову, медленно перебирая пряди. Он, казалось, начинал таять. Потом вдруг загорался. Алан, наконец, не сдержался и тихо застонал.
Опал засмеялась, явно приняв этот стон наслаждения за что-то другое.
— Приятно, правда? Ничего так не расслабляет, как мытье головы. Я всегда люблю мыть волосы.
— У тебя очень нежные прикосновения, — он так тихо произвес это, что Опал едва расслышала. Он опустил веки, чтобы скрыть наслаждение, которое, он был уверен, светилось в его глазах. Ее руки были просто волшебными.
— Спасибо. — Она откинула его волосы назад. — Сейчас я буду их ополаскивать. Не открывай глаза!
Он услышал, как она наполнила кувшин и почувствовал первые прохладные струи. Так приятны были чувственные ласки воды, особенно в сочетании с прикосновениями пальцев Опал! Она склонилась над ним и вышло так, что ее грудь оказалась в нескольких дюймах от его лица. Она различал ее округлость, ее форму. Если он чуть-чуть приподнимет голову, то сможет дотронуться до ее груди губами. А что, если действительно обнять ее и прижаться губами к ее соскам?
От этих мыслей он возбудился. Румянец выступил на его скулах. Опал, должно быть, все поняла — нельзя было не заметить столь очевидного доказательства его желания… У Алана не оказалось ничего под рукой, чтобы набросить на колени. Все, что он мог сделать — это просто ждать и надеяться, что Опал не посмотрит вниз, не увидит…
Она приподняла его голову, обернула полотенцем, и он выпрямился. Опал аккуратно вытерла его волосы, затем расчесала их и начала осторожно подстригать вьющиеся концы. Алан искоса смотрел на нее. Казалось, она была вся погружена в работу и видела только ножницы. Но вдруг она взглянула вниз, и ее рука на минуту замерла. Затем, не говоря ни слова, она продолжила щелкать ножницами.
Когда Опал, наконец, закончила стрижку и вышла из его комнаты, Алан с облегчением вздохнул. Он стряхнул волосы с голой шеи и плеч и надел рубашку, застегнув все пуговицы. Он не знал, как теперь сможет взглянуть Опал в глаза. Он так глупо вел себя с ней! Хуже того — она узнала о его страсти!
- Предыдущая
- 60/83
- Следующая
