Другой взгляд - Квик Аманда - Страница 9

• Предыдущая
• 9/57
• Следующая

Никто не обратил внимания на его слова. Беатрис о чем-то задумалась.

– Думаю, местные власти провели бы тщательное расследование, если б обнаружили хоть малейший намек на попытку ограбления, – сказала она.

Венеция рассеянно помешивала сливки в кофе.

– Я не понимаю, почему о взломщиках ничего не сказано в газетах?

– А что это за слуги опознали тело мистера Джонса? – с любопытством спросил Эдвард. – Они уж точно должны были рассказать полиции о взломщиках, – добавил он, для пущего эффекта выдерживая паузу. – Если бы речь в самом деле шла о краже.

Три пары глаз уставились на него как по команде.

– Гм-м, – протянула Венеция, – а ты наблюдательный мальчик, Эдвард. Странно, что слуги ничего не сказали на допросе.

Беатрис по-женски фыркнула.

– В газете напечатали крошечную заметку. Вполне возможно, что некоторые сведения попросту опустили.

Венеция вздохнула.

– В таком случае мы можем так никогда и не узнать, что произошло той ночью на самом деле.

– Ну, мы хотя бы знаем, что мистер Джонс покинул этот мир, – заявила Беатрис. – Уж в этом-то репортеры не ошиблись. Не думаю, что из этого района нашей Венеции еще будут поступать столь выгодные заказы.

«Гейбриел Джонс не мог умереть», – подумала Венеция.

Если бы он умер, она бы почувствовала.

А вдруг нет?

Она сделала глоток крепкого кофе. И неожиданно замерла.

– Интересно, а что произошло с фотографиями и негативами, которые я сделала за время работы в Аркейн-Хаусе?

Амелия пожала плечами.

– Скорее всего они погибли в огне.

Венеции такая мысль уже приходила в голову.

– И вот еще что. В газете нет упоминания о фотографе, который в ту ночь также находился в доме.

– За это мы должны благодарить Бога, – с видимым облегчением проговорила Беатрис. – Не хватало нам, чтобы твое имя упоминалось в связи с расследованием убийства, особенно теперь, когда наше финансовое положение впервые за долгое время стабилизировалось.

Венеция осторожно поставила чашку на фарфоровое блюдце.

– Гейбриел Джонс предусмотрительно заплатил мне вперед.

– Будет тебе, – сказала Беатрис. – Венеция, я понимаю, что новость о смерти мистера Джонса выбила тебя из колеи, но надо двигаться дальше. Наше будущее в Лондоне, и у нас еще есть здесь дела. Надо жить и делать то, что должно.

– Конечно, – задумчиво проговорила Венеция.

– Клиенты приходят и уходят, Венеция, – с готовностью добавила Амелия. – Профессиональный фотограф не может позволить себе личных привязанностей.

– Кроме того, – заметила Беатрис без экивоков, – этот человек умер. Что бы на самом деле ни произошло в Аркейн-Хаусе, нас это уже не касается. Давайте поговорим о более насущных вопросах. Ты уже решила, какой псевдоним возьмешь, когда мы откроем галерею в Лондоне?

– Пока я склоняюсь к варианту миссис Рейвенскрофт, – сказала Амелия. – Звучит очень романтично, тебе не кажется?

– А я предпочитаю миссис Хартли-Прайс, – заявила Беатрис. – Эта фамилия звучит более респектабельно.

Эдвард скривился.

– А я считаю, что лучше всего стать миссис Ланселот.

Амелия сморщила носик.

– Ты начитался сказок про короля Артура?

– Кто бы говорил, – парировал мальчик. – Я-то знаю, что это дурацкое имя миссис Рейвенскрофт ты взяла из романа, который сейчас держишь под подушкой.

Венеция решила прервать перепалку.

– Проблема в том, – сказала она, – что я не смогу жить ни под одним из этих имен. Они мне не подходят. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Тебе придется принять решение, причем быстро, – сказала Беатрис. – Ты не можешь называться миссис Милтон, когда твои брат с сестрой носят ту же фамилию. Люди будут думать, что Амелия с Эдвардом – твои дети, а это нехорошо.

– Мы об этом тоже подумали, – вставила Амелия. – Ты должна сказаться вдовой.

– Именно, – поддержала племянницу Беатрис. – Незамужняя дама моложе тридцати лет будет вызывать подозрения у респектабельной публики. Тебе будет трудно привлекать клиентов. Кроме того, как ты будешь вести дела с мужчинами? Вдруг кто-то из них позволит себе лишнее? Положение вдовы защитит тебя от кривотолков.

– Понимаю, – отозвалась Венеция, выпрямившись на стуле. – Я долго думала над тем, какое имя взять, и приняла решение.

– И какое имя ты выбрала? – спросил Эдвард.

– Миссис Джонс, – сказала Венеция.

Тетушка Беатрис, Амелия и Эдвард удивленно уставились нa молодую женщину.

– Ты возьмешь имя умершего клиента? – потрясенно переспросила Беатрис.

– А почему нет? – осведомилась Венеция. Внезапно ее охватила непонятная щемящая грусть. – Кто догадается, что меня вдохновил некий почивший в бозе мистер Джонс? Это ведь довольно распространенное имя.

– Да уж, – задумчиво протянула Амелия. – В Лондоне, должно быть, сотни, а то и тысячи Джонсов.

– Вот именно, – Венеции очень понравилась собственная идея. – Никому не придет в голову связать мое имя с хозяином Аркейн-Хауса, который недолгое время был моим клиентом. Для пущей убедительности мы придумаем историю о том, как наш мистер Джонс ушел из жизни. Скажем, что он преставился где-то в далекой чужой стране.

– Кстати, идея не такая уж плохая, – улыбнулась Беатрис. – Если бы не Гейбриел Джонс и те баснословные деньги, которые он заплатил тебе вперед, мы бы сейчас не сидели тут и не строили планы на будущее.

Венеция почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она несколько раз моргнула, но предательская влага никак не высыхала.

– Простите меня, – резко проговорила она, встав из-за стола, и направилась к двери. – Я забыла заказать новые пластинки для проявки.

Она ощутила на себе сочувственные взгляды родственников, но никто не попытался ее остановить.

Взбежав по лестнице в свою крохотную спаленку в съемном коттедже, Венеция плотно закрыла за собой дверь и посмотрела на платяной шкаф у стены. Потом медленно пересекла комнату, открыла дверцу и извлекла оттуда мужской вечерний сюртук.

Перекинув сюртук через руку, она провела ладонью по дорогой ткани. Так делала она уже много раз, с тех пор как вернулась из Аркейн-Хауса.

Венеция опустила сюртук на кровать, легла рядом и дала волю слезам.

Через некоторое время, когда чувства притупились, а слез больше не осталось, она встала.

Хватит!

Она не могла позволить себе предаваться романтическим мечтам и глупым сентиментальностям. Ей нужно было содержать семью. Будущее брата и сестры зависело от ее успешной деятельности в Лондоне. Она не могла позволить себе похоронить смелые планы, а чтобы добиться успеха, придется много работать. Надо быть внимательной и изворотливой.

«Тетя Беатрис права, – думала девушка, сворачивая мокрое от слез пальто. – Нечего так переживать из-за какого-то клиента».

В конце концов, она знала Гейбриела всего несколько дней, а любила его всего однажды.

Это был сон, ничего больше.

Венеция повесила сюртук в шкаф и закрыла дверцу.

Три месяца спустя

– Признаюсь честно, я понятия не имею, как это произошло, – сказал Гейбриел, – но похоже, у меня появилась жена.

– Ничего себе! – Калеб в несколько шагов пересек комнату и встал напротив сидевшего за столом брата. – Ты шутишь, братец?

– Думаю, ты достаточно хорошо меня знаешь и понимаешь, что я никогда не стал бы шутить на столь серьезные темы.

Облокотившись на стол, Гейбриел внимательно изучал статью в газете. Он выпрямился и развернул газету так, чтобы Калеб смог прочитать заметку. Молодой человек взял газету со стола и зачитал вслух:

– «Выставка фотографии на Ноктон-стрит.

В четверг вечером залы нового салона фотографии на Ноктон-стрит были полны народу. Большинство присутствующих назвали выставленные образцы великолепнейшими произведениями фотографического искусства. Экспозиция включала в себя традиционные жанры пейзажа, натюрморта, архитектуры и портрета.

Все без исключения фотографии отличались изысканной красотой и мастерством исполнения, вполне заслужив право называться высоким искусством. Однако, по мнению репортера, наиболее заслуживали внимания четыре фотографии. В каталоге они числились в новом цикле «Сны».

• Предыдущая
• 9/57
• Следующая