Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 57

• Предыдущая
• 57/70
• Следующая

   - Деритесь честно, господа, - скорбно сказал Ботри. Он печально улыбнулся Винсенту, посмотрел на Сэйлина и отошел в сторону, чтобы не путаться у дуэлянтов под ногами.

   Первый выпад Ферье - несильный, будто изучающий - Адри принял на клинок. Последующие три атаки графа прошли играючи, но это была только разминка, способ нащупать наиболее уязвимые места противника и понаблюдать за техникой. Сэйлин слыл если не лучшим фехтовальщиком в Онтэ, то одним из лучших и вскоре он дал это понять Адри в полной мере. Его атаки были стремительными, защита отработанной до совершенства. Фехтование - это изящный способ убийства, в котором противник играет с тобой, приноравливается, оценивает твою силу и при этом отчаянно борется за собственную жизнь. Это может длиться несколько минут, может тянуться час, а потом игры заканчиваются, потом каждое движение выверено и предсказуемо, враг изучен, пора кончать - и за секунду один точный укол решает исход поединка. Именно этой секунды ждал Винсент, когда Ферье, тяжело дыша и обходя его справа, сделал батман, потом еще один, потом выпад вперед, который Адри отбил влево и вдруг полностью открылся. Сэйлину оставалось только туше, он успел бы коснуться острым лезвием любого места на груди Винсента, но он не стал делать этого. Вряд ли лучший фехтовальщик по эту сторону океана так вот запросто ошибся. Вместо того чтобы ранить Адри или убить, как обещал, Ферье дал ему передышку, отступил на шаг и стал дразнить батманами, точно учитель нерадивого ученика. Сталь звенела, травила нервы, и эхо пронзало воздух над сиреневыми кустами. Чем был занят Ботри, Винсент не видел, ему было не до того; он вспотел и устал, так же, как Ферье. Пора было заканчивать. Адри сделал ложный выпад и ощутив, как в груди от ужаса заходится сердце, снова открылся... И снова ничего.

   Неожиданно взгляд Ферье из ледяного стал виноватым.

   Винсент заподозрил какой-то подвох в происходящем, когда услышал топот конских копыт за спиной и зычный мужской голос:

   - Шпаги в ножны, господа! Именем короля вы арестованы!

   - А у нас нет ножен! - тут же нагло парировал Ферье, но, тем не менее, оружие отпустил.

   Обернувшись, Винсент увидел рослого широкоплечего человека на пегой лошади. Этого человека звали Кристиан Фоте - он был капитаном королевской гвардии, всегда суровым и серьезным человеком. Сейчас он был при исполнении, и его сопровождало два десятка вооруженных до зубов солдат.

   Винсент в мрачной иронии подумал, что их обложили точно разбойников. Он опустил шпагу.

   К ним с Ферье подбежали двое гвардейцев в сине-голубой форме и забрали оружие.

   - У меня приказ на ваш арест, Ферье, - сказал Кристиан, хмуря густые прямые брови так сильно, что две глубокие морщины на лбу под рваными прядками каштановых волос стали похожи на борозды, - и на ваш, Адри, тоже. Следуйте за мной, господа. Никаких вопросов и попыток побега, иначе я применю силу.

   - Эка невидаль, - под нос проворчал Ферье, расправляя правый манжет, потом бросил взгляд исподлобья на притихшего Ботри, и в сопровождении десяти солдат, зашагал по дороге.

   Адри ничего не ответил, но так же просто пошел вслед за Сэйлином, оставив позади в густой тени сиреневых кустов опустившего голову принца. Винсент ни о чем не думал, ничего не хотел, ничего больше не боялся, только слабые искры в его уме нежили лучшее в мире понимание: сегодня не пролилась кровь. Этому следовало радоваться. Тревога, почти паника поселилась в сердце Винсента, когда они, наконец, дошли до хозяйственных дворов и их с Ферье повели в разные стороны. Графа уводили к конюшням, а Адри...

   Его втолкнули в тюремную камеру, разделенную чугунной решеткой ровно посередине; та часть, что начиналась от входа, была с выбеленными стенами, чистая и сухая, две деревянные новые скамьи тянулись от стены до самой решетки. Другая половина, что продолжалась от середины до узкого решетчатого оконца, выглядела как старая квадратная пещера из почерневшего от времени камня - в ней-то и заперли Винсента. Напоследок стражники воткнули в три железных кольца на стенах три чадящих факела, после чего не сказав ни слова, ушли.

   Адри понял, что ночевать сегодня ему придется здесь. Он постоял немного, прислушиваясь к звукам за массивной дубовой дверью, но, ни шагов, ни голосов не услышал, только где-то снаружи негромко попискивали крысы.

   Винсент осмотрелся. Его внимание сразу привлекло окно - оно было таким узким, что и без массивных толстых прутьев в него вряд ли можно было протиснуть даже голову, не то, что вылезти наружу. Закоптившееся стекло треснуло пополам - одна его часть сползла на толстые камни, и из образовавшейся щели тянуло холодом. Взяв старый почерневший от времени деревянный табурет, Адри перенес его из угла к окну и, взобравшись на неустойчивую поверхность ногами, дотянулся до стекла, поставил на место, чтобы не дать сквозняку слишком сильно гулять по камере. Глядишь, до утра он не замерзнет, а утром за ним наверняка придут - Филипп не позволит своему фавориту пробыть здесь слишком долго, ведь Винсент ни в чем не виноват. А вот Ферье... Что теперь будет с ним? Подумав об этом, Адри ощутил, как к горлу подкатывает горечь. Он боялся за Сэйлина и минуты только усугубляли этот липкий тошнотворный страх.

   Адри спрыгнул на пол, бросил беглый взгляд в сторону дверей, снова прислушался, но теперь стало совсем тихо - не пищали и не скреблись даже крысы.

   Почему Ферье не убил его на дуэли? Винсент не находил ответа на этот вопрос. У графа было целых две возможности пронзить его шпагой, но он даже не попытался. Почему там, в полумраке под лестницей, Сэйлин просил его уехать? Неужели уже он знал тогда, что вызовет Адри на дуэль? А почему настаивал на том, чтобы Винсент рассказал королю об учебнике Морела и о своем увлечении химией? Целый час размышлений, рожденных в тюремной тишине, так ничего и не прояснили в этой на первый взгляд не связанной череде загадок, и Винсент смирился со своей неспособностью разбираться в дворцовых интригах. Сейчас его больше этих тайн, холодной камеры, голода и усталости, волновала судьба Ферье. Расхаживая от узкой, укрытой старым шерстяным одеялом кровати до стола и обратно, Винсент не находил себе места.

   - Что же вы наделали, Сэйлин? Зачем? - спрашивал он тихо, но ответить было некому.

   В эту ночь Адри не сомкнул глаз, только прилег под утро и, ежась от холода осенней ночи, клял злосчастную щель в окне. В конце концов, он догадался заткнуть ее подушкой - все равно на этом мешке из грубого холста, набитом сухой соломой, спать было невозможно. Живя при дворе, он совсем отвык от подобного. Один из трех факелов погас, и это отчего-то очень раздражало Винсента. Казалось, что теперь в камере стало еще холоднее.

   Когда тонкий лучик солнца пробился в угол окна светлым пятнышком, пришел угрюмый охранник с полной плошкой ячневой каши и вместо того, чтобы выпустить Винсента на волю, поставил съестное на пол рядом с решеткой. Он сказал Адри, что это обед, а когда Винсент спросил, как долго его еще собираются держать здесь, рассмеялся и ушел. Винсент разозлился, выругался, но это ничего не меняло - он остался в тюрьме до вечера. Желудок предательски подводило от голода, но к каше Адри не притронулся. Она была пресная и иногда в ней попадался какой-то мусор, однако все это Винсенту суждено было узнать только к следующей ночи, когда он понял, что никто за ним не придет. Это стало неприятным открытием и, поначалу Адри отмахивался от этой догадки как от назойливой мухи, но третий день подошел к концу, а затем четвертый, пятый. За все это время ему дважды дали умыться, и кормили все той же ячневой кашей. Удивительно, но теперь, она казалась ему вкусной.

   Винсент по-прежнему терзался вопросом, что случилось с Ферье, но даже перед неизвестностью он был беспомощен. Оставалось только ждать, надеяться, что Филипп скоро сменит гнев на милость, и размышлять о жизни. Никто из стражников не разговаривал с Винсентом и никто не счел нужным ничего объяснять.

• Предыдущая
• 57/70
• Следующая