Он и две его жены - Квентин Патрик - Страница 5

• Предыдущая
• 5/49
• Следующая

Фаулеры первоначально намеревались завернуть к нам на выпивку, однако когда мы добрались до Бикмен-плейс, Сандра вдруг заявила, что у нее разболелась голова. После каждого вечера, на котором не она была объектом всеобщего внимания, у нее начинался приступ мигрени. Это был лучший способ реванша. Пол, как и всегда в своих отношениях к ней, был мягким и кротким, как ягненок.

– Моя бедная малышка! Ты, наверное, перетрудила свою очаровательную головку.

– Нет, Пол! – ответила она. – Это все мерзкие ликеры Си Джей.

Бетси вышла возле нашего дома на Бикмен-плейс, а я снова, как и вчера, поехал отвозить Фаулеров. На обратном пути я почувствовал себя угнетенным и подавленным. Даже после трех лет счастливой супружеской жизни с Бетси случались минуты, когда я особо остро осознавал, что Бетси и я, вопреки всем внешним проявлениям независимости, в сущности, являемся рабами Си Джей. И вообще весь этот день был для меня исключительно неудачным! В отношении моего вице-председательства все кончилось ничем; я вынужден был пассивно наблюдать, как Си Джей третирует мою жену... И ко всему этому мне предстоит ленч с этой чокнутой девятнадцатилетней девчонкой, на который она велела мне ее пригласить. Мне показалось, что меня – как и Сандру – охватывает непреодолимое желание стать какой-нибудь важной фигурой.

Я взглянул в окно и с удивлением сообразил, что нахожусь перед домом Анжелики.

Я прекрасно понимал, что с моей стороны крайне неразумно останавливаться перед домом Анжелики. И я отнюдь не старался убедить себя, что должен нанести Анжелике визит вежливости. Я даже не ощущал потребности снова увидеть ее. Просто под влиянием внезапного импульса мне захотелось сделать что-нибудь, что не имело бы никакой связи с семейством Коллингхемов, нечто такое, чем великий Си Джей мог бы быть недоволен.

Я припарковал машину возле дома, вылез, нажал кнопку у входной двери, а когда замок щелкнул, поднялся по лестнице. Дверь мне отворила Анжелика. Я ожидал увидеть больную, в лучшем случае начавшую поправляться после событий вчерашнего вечера женщину, но... меня ожидало нечто совершенно иное! Перемена была поразительной. Передо мной стояла Анжелика, одетая для выхода, в черном костюме, с желтым шарфиком на шее. Костюм ее не был ни новым, ни специально сшитым, но то, как она его носила, и ее великолепная, не имеющая изъянов красота не оставляли сомнений в том, что Сандра рядом с ней померкла бы, как свеча перед солнцем, а Дафна выглядела бы маленькой вульгарной выскочкой. Я вдруг, Бог знает почему, почувствовал себя счастливым.

– Проезжал мимо, – сказал я ей, – и заскочил узнать, как ты себя чувствуешь.

Выражение ее лица не изменилось ни на йоту при виде моего вечернего костюма. В ее глазах не было ни удивления, ни радости.

– Может, зайдешь на минуточку? – спросила она равнодушно.

Я вошел следом за ней в старательно убранную гостиную. Дверь в спальню была открыта; я заметил, что и эта комната убрана. В моем настроении, вызванном поведением Си Джей, эта скромная квартирка, столь резко отличающаяся от великолепия, окружавшего меня лишь недавно, подействовала на меня успокаивающе.

Анжелика достала сигарету и закурила. Со мной она держалась официально, всячески избегая каких-либо намеков на наши прежние отношения.

– Вчера я вела себя как глупая истеричка, – сказала она. – И должна была произвести на тебя ложное впечатление.

– Ты произвела на меня впечатление больного человека.

– Я говорю о Джейми... и что я страшно все преувеличила. Представила ситуацию ужасно мелодраматично – а на самом деле все обстоит не так. Я хочу прежде всего, чтобы между нами не было никаких недомолвок: мне не требуется твоя помощь. Я всегда сумею за себя постоять... если, конечно, возникнет такая необходимость.

– Неужели?

– Джейми, конечно, нелегкий человек, я готова это признать. Особенно, когда он выпьет хотя бы немного, а он пил уже с неделю. Но теперь он снова в форме. Он был здесь после обеда; чувствует себя прекрасно, и вообще все в порядке.

Ее неуклюжая попытка обелить Джейми и явное желание поскорее захлопнуть за мной дверь задели меня.

– Звучит, как сказка, – сказал я с иронией. – И как давно это длится? Или такое положение установилось еще с Кэролом Мейтлендом?

Анжелика была скорее удивлена, чем обижена моими словами.

– Я уже почти забыла, что Кэрол Мейтленд существовал когда-то на свете, – сказала она. – С Джейми мы познакомились два года назад в Поситано.

– Пожалуй, вполне достаточно времени, чтобы сделать из него порядочного человека, а?

– Ты хочешь сказать, что он должен на мне жениться? Нет, Джейми никогда не женится на мне... никогда! Пусть хоть сто лет пройдет! Он женится только на наследующей миллионы владелице собственной яхты и коллекции бриллиантов в сейфе своего папочки. Разве не это предел желаний всех литераторов... и экс-литераторов тоже?

Хотя я великолепно знал, что этот камешек брошен в мой огород с вполне определенной целью, я почувствовал ярость, ясно понимая, что с яростью опоздал на целых три года. Я всегда чувствовал себя обиженным судьбой, не позволившей мне сыграть финальную сцену тогда, в Портофино. Случай сделать это представился только сегодня.

– И для тебя достаточно связи такого рода?

– Вполне.

– Но меня тебе достаточно не было!

– Билл!..

– Теперь я, конечно, все понимаю. Вначале я тебе подходил. Еще бы! Известный американский романист – вполне приемлемый товарищ, чтобы шляться по Европе. Но я не был еще вполне на уровне, не так ли? Кэрол Мейтленд был лучше! Он стоял выше меня. Ну, а если речь идет о Джейми, то он, видимо, обошел на дистанции нас обоих! Я не пробовал тебя душить, например! Я старался содержать тебя и, разумеется, совершил самую банальную, самую примитивную ошибку, женившись на тебе!

Ее лицо сделалось белым, как бумага, однако мной овладело дикое желание причинить ей боль, задеть за живое, отплатить за все, что я из-за нее вытерпел. Теперь, спустя столько лет, когда все это не имело и не могло иметь никакого значения.

– Поздравляю!.. Ты великолепно устроилась в жизни. Не удивительно, что ты бросила своего ребенка, а сейчас даже не сочла нужным спросить, как поживает Рики! Не удивительно, что...

Я не закончил фразу, заметив, что ее рука быстро направляется к моей щеке. Я успел ее перехватить и задержать в воздухе. Не менее минуты стояли мы лицом к лицу, словно два смертельных врага. Потом моя ярость развеялась, опала, как проколотый булавкой воздушный шарик.

– Прости меня, – сказал я. – Пожалуй, нужно идти...

– Да, Билл, иди. Так будет лучше.

Я смотрел на Анжелику, а она стояла передо мной – дурманяще прекрасная и непоколебимо упрямая. Уверенная в себе и в том, что все, что она делает, правильно.

– Если я когда-нибудь буду тебе нужен... – начал я.

– Ты не будешь мне нужен. Ни ты, ни кто-либо другой.

– И все же, если... Тогда позвони мне. Обещаешь?

– Ну, ладно. Обещаю...

Я наклонился и поцеловал ее в губы. Это должен был быть дружеский поцелуй, исключающий раз и навсегда какое-либо проявление страсти. Но тут ее губы крепко прижались к моим. Я испытал такое потрясение, как если бы меня внезапно пронзила электрическая искра. Я крепко обнял ее плечи и притянул к себе Долгую минуту мы стояли, прижавшись друг к другу. И почти одновременно разжали объятия.

Анжелика стояла передо мной и смотрела своими серыми загадочными глазами. Даже противный розовый фон комнаты не мог повредить ее красоте.

Постепенно мое физическое возбуждение начало угасать, а вместо него появилось чувство ненависти к Анжелике. Я от всей души желал, чтобы она попросила меня остаться: тогда я мог бы категорически отказаться и тем самым унизить ее. Однако она открыла передо мной дверь и сказала:

– До свидания, Билл.

– До свидания, Анжелика, – ответил я. Когда я возвратился домой, Бетси уже спала.

• Предыдущая
• 5/49
• Следующая